— Почему до сих пор не разожжен костер? — Роберт сурово взглянул на Артема. Наверное, не следовало объяснять, что у автобуса следовало зажечь костер, чтобы дать возможность людям согреться и пережить шок. Более того, уже темнело и свет пламени мог вселить в людей дополнительную уверенность. Однако никто из членов лагеря не собирался разжигать костер. Роберт не видел никаких приготовлений и даже намека, что было, по меньшей мере, странно.

— Если вы хорошо поразмыслите, батюшка, то поймете, почему мы не делаем этого, — с обидой в голосе ответил Артем. — Свет от костра заметят федералы, а ночь это пора инфицированных. Вы понимаете, что произойдет, если наш костер привлечет к нашему лагерю их внимание?

Роберт был вынужден согласиться. Артем на этот раз был прав и говорил убедительно. От одной только мысли, что произойдет с людьми в лагере при появлении инфицированных становилось не по себе. Это даже не федералы, с жестокими намерениями и решимостью в действиях и головах… В сердце неприятно кольнуло. Артем подошел ближе и положив руку на плечо батюшке устало улыбнулся.

— Все что нам нужно, это переждать ночь, другого выхода попросту нет, — сказал он.

Он еще некоторое время стоял напротив Роберта, о чем-то размышляя и смотря куда-то вдаль, в поля, сквозь залапанное стекло автобуса, потом развернулся и зашагал прочь, но вдруг замер у выхода, занеся ногу над ступенькой и добавил.

— Я жду капитана к утру…

— А если его не будет? — перебил Роберт. — Почему ты не хочешь принимать решения самостоятельно? Что это за бунт, зачем это все? Ты обещал мне все рассказать, так расскажи сейчас, я не собираюсь ждать, — выпалил он.

Артем медленно опустился на ступеньку и пожал плечами.

— Как придете в себя, буду ждать вас снаружи.

Роберт ничего не ответил. Он тяжело дышал и пытался успокоиться. Эмоции взяли верх.

Он действительно не собирался больше оставаться в автобусе. Реальность обухом сомкнула над Робертом небеса. За эти несколько часов жизнь круто изменила свой градус, перевернув все с ног на голову. Он превращался в опального бродягу, загнанное животное…

3

— Чисто, — прошептал капитан.

— Никого? Там никого нет? — Рома приподнявшись на цыпочки попытался заглянуть в сливное отверстие.

— Никого нет, — заверил капитан. — Они ушли, путь свободен и мы можем идти.

— Моя жена, капитан… Надя, как быть с ней? — послышался голос Гриши.

Гриша держался из последних сил. Он выглядел бледным и напуганным. От влаги на дне канализационного стока сводило ноги, мышцы выкручивали и ныли.

«Ты считаешь, что можешь доверить этим людям свою жену?»

— Рома помоги ему нести женщину. Рома!

Капитану пришлось прикрикнуть, потому что Рома стиснув зубы и подняв руки, сделал шаг назад, всем своим видом показывая, что не имеет к Наде никакого отношения. Однако, услышав голос капитана, Рома вернулся к Грише и помог парню поднять его жену. Сам Капитан протиснул приклад автомата и, приподняв решетку слива, откинул ее в сторону. Металл с грохотом ударился о землю и некоторое время все трое прислушивались к тому, что происходит на поверхности. Наконец, убедившись, что там нет никого, кто мог бы представлять опасность, капитан выглянул из сливного отверстия. Не говоря ничего, он вылез на поверхность и жестом показал Грише и Роме, что те могут следовать за ним. Рома поднырнул под плечо Нади с одной стороны, Гриша с другой.

— Аккуратно, прошу тебя, она беременна, — услышал парень собственные слова.

Рома ничего не ответил. Они подошли к проему, где капитан помог вытащить Надю на поверхность. Девушка застонала, и Гриша увидел, как по щекам его жены покатились слезы. Бессильный что-либо изменить, он стиснул зубы, краем уха расслышав едкий комментарий Романа о том, что во всем, что происходит, виноват сам Гриша и никто другой. Парень молчал. Он видел, как капитан подвинул тяжелую металлическую крышку на место и огляделся. На поверхности все еще воняло гарью. Тяжелый запах, от которого начинало щипать глаза и крутило легкие. В воздухе летали мелкие частички пепла наспех потушенного здания. От самого здания осталось сплошное пепелище. Крыша под тяжестью языков пламени рухнула, окна устрашающе зияли пустотой. Центра по реабилитации инфицированных больше не существовало. Гриша почувствовал как глубоко, возможно на самых дальних затворках сознания скребут кошки.

Что если этот центр и был их с Надей последний шанс?

Не стоило так думать.

— Где твой автомобиль? — послышался голос капитана.

Гриша с трудом заставил себя отвести взгляд от сгоревшего дотла здания и попытался вспомнить, где припарковал машину.

— Через улицу отсюда.

— Вперед.

Он не говоря больше ни слова, двинулся на выход. Оставалось удивляться хладнокровию этого человека. Он так ни разу не бросил взгляд на сгоревший центр, не улыбнулся, чтобы показать удовлетворение от проделанной работы. Только каменное холодное лицо и решимость в глазах. Лицо Ромы побледнело, заходили желваки, но он, также, не говоря больше ничего двинулся следом за капитаном, сжав кулаки и качая головой. Гриша с Надей на руках шел последним. Не смотря на то, что он шел за спинами вооруженных капитана и Ромы, которые не отпускали автоматов из рук, никуда не исчезла тревога. Казалось, что в любой момент из-за любого угла могут выскочить федералы и все на этом будет кончено. Они заберут Надю. С ним больше никто не будет церемониться, и никто ничего не будет выяснять. Черно-белая картинка стояла перед глазами. Ноющая, тревога импульсами подкатывала к горлу и вызывала тошноту. Оставалось благодарить Всевышнего, что желудок Гриши был пуст.

Но к чести парня, ему все же удавалось держать себя в руках и балансировать на той тонкой грани, что отделяла панику от здравого разума, оставаясь где-то посередине. Он отдавал себе отсчет, что начни он истерить и все будет кончено. Надя, потерявшая сознание и самое главное их ребенок не смогут постоять за себя сами. Это был самый главный сдерживающий фактор, та самая черта. То, что заставляло Гришу держаться и собираться в кулак. Надо сказать не лучше выглядел и Рома. Не смотря на наличие автомата в его руках, мужчина заметно нервничал. Он то и дело промакивал лоб от испарины рукавом и вытирал о вспотевшие ладони, перехватывая покрепче приклад автомат. В отличие от Гриши и Ромы, капитан держался уверенно и, казалось, что он единственный в этой кампании знает, что делать и куда идти.

Их небольшой отряд пересек площадку детского сада, когда от собственных мыслей Гришу отвлек звучный голос капитана.

— Твои коллеги почистили так, что о произошедшем здесь стоит только догадываться, — мужчина повернулся лицом к площадке и окинул ее взглядом.

— Они не мои коллеги, — огрызнулся Роман.

— Я то думал на них были точно такие же белые халаты, как и на тебе? Нет?

— А я думал, что вы, как и я, присутствовали на утренней вакцинации и работали в центре! — выпалил Рома.

Капитан одарил его холодным взглядом и Рома счел нужным не продолжать спор. Гриша, который не сразу понял, что имеет ввиду капитан, воспользовался паузой, опустил Надю и осмотрел площадку. Куда-то исчезли плакаты реабилитационного центра, столы с медикаментами… Но самое главное куда-то исчезли люди. Точнее тела тех, кто пришел в центр за помощью. Вряд ли они все сгорели в огне, скорее здесь не обошлось без работы федералов. Все выглядело так, будто только вчера здесь функционировал детский садик, если конечно не вид пепелища и витающий в воздухе пепел.

«Ты мог своими же руками похоронить в этом центре беременную жену, парень…»

Гриша крепче прижал к своему телу бессознательное тело Нади. Он знал, что это неправда. А то, что произошло здесь… Кто-то там наверху не хотел, чтобы о провале узнали в массах? Конечно, без слухов не обойтись. Но все можно было свалить на пожар, минимизировав неудачи властей. Впрочем, что и как здесь происходило после того, как в здании реабилитационного центра начался бунт, сейчас казалось мелочным и неважным. Гораздо интересней выглядел тот факт, что вокруг, на улицах города не было ни души. Город будто бы вымер. Пустые улицы и переулки казались какими-то неестественными и непривычными. Ростов-на-Дону разом превратился в город призрак.