— Вел… — чуть слышно произнёс моё имя он, а затем замолчал, наверное, пытаясь подобрать слова, затем, не поворачиваясь ко мне, произнёс. — Сними амулет, пожалуйста.
Пожалуйста? Это что-то новенькое, удивилась я, но выполнила его просьбу. Он же продолжал молчать, тишина, стоящая в комнате, на меня давила невероятно, мои нервы были напряжены до предела. Зачем он меня мучает, зачем мочит? И я не выдержала…
— Если Вы забрали меня от девочек, чтобы в очередной раз оскорбить, то не тяните, говорите, что хотите, и отпустите же, наконец, меня домой! — я старалась придать голосу максимально равнодушную интонацию, хотя мне это стоило невероятных усилий.
Он же, услышав мои слова, резко развернулся, и я растерялась, столько в его взгляде было отчаянья…
— Вел, не знаю, — рвано вздохнул он, было видно, что с ним что-то происходит, но я не могла понять, что конкретно. Может, он не знает, как сказать мне, что не желает видеть меня, я боялась услышать от него страшные слова, а он взволнованным голосом продолжил, — я не знаю, как вымолить у тебя прощение за все те ужасные слова, что я тебе говорил ранее. Я понимаю, что вёл себя, как отъявленный негодяй, причиняя тебе боль и постоянно втаптывая в грязь, мне за это нет никаких оправданий.
— Прощение? — я чуть слышно повторила это слово, не веря в происходящее.
— Да, прощение, и прошу дать мне шанс всё исправить. — не отрывая своего взгляда от моего лица, он направился ко мне, я же не знала, что ему на это ответить.
— Понимаю, что прошу о невозможном, милая, и всё же умоляю тебя дать мне хоть маленькую надежду, — он смотрел на меня взглядом, полным муки и безнадёжности.
— Зачем? — не отрывая своего взгляда от него, спросила я.
— Как, зачем? Неужели не понимаешь? — чуть слышно он спросил у меня.
— Всё из-за обряда, который нужно будет нам всем провести, верно? — догадалась об истинной причине его перемены ко мне.
— Обряда? — немного растерялся он.
— Да, или есть ещё какая-то причина? — несмело задала я вопрос, в глубине души отчаянно надеясь, что так оно и есть.
— Вел, обряд тут ни при чём, неужели ты считаешь меня настолько подлым, что я только ради обряда у тебя прошу прощенья! — начал закипать он.
«Да, раскаянье длилось не долго, да здравствует огнедышащий дракон!» — мысленно усмехнулась я, поражаясь своей наивности.
— Я Вас считаю самовлюблённым придурком! — не выдержала я.
— Согласен, я это звание заслужил, и не только это. Прошлое я вернуть не в состоянии, чтобы исправить всё то, что натворил, ослеплённый ревностью.
— Значит то, что Вы ужасный ревнивец, осознаёте? — в упор посмотрела на него. — Или это инстинкт собственника?
— И то, и другое, и ещё, ты права, я действительно был неуверен в себе, а причиной этого был твой побег.
— У меня была веская причина так поступить. — ответила чуть слышно, а у самой сердце пронзила острая боль от воспоминаний о прошлом.
— Знаешь, было бы лучше, если бы ты осталась и не поддалась на уговоры своей подлой сестры! — еле сдерживая себя, рыкнул он.
— Что?! Сами Вы подлый! — не сдержалась я, — не смейте оскорблять мою сестру! — я была просто возмущена, что за мода у него всех с грязью мешать!
— Зря ты за неё заступаешься, она этого не стоит, ведь в том, что между нами произошло, в какой-то мере виновата и она.
— Да что Вы говорите! Это она, что ли, жаловалась другу, что придётся жениться на легкомысленной нимфе? — я была готова двинуть ему в глаз в ответ на эти слова, как любила делать Юлька. Смотрю, после сказанного мной он изменился в лице, сразу видно, правда глаза колет!
— О своих словах я сожалею. — тяжело вздохнул он, и я почти поверила, что раскаивается, но дальнейшие его слова развеяли мою иллюзию. — Ты тоже меня должна понять, я же тебя совсем не знал, о распутной природе нимф всем известно, а мы, драконы, чтим целомудрие у своих женщин. — напряжённо смотря мне в глаза, впаривал он мне туфту! Именно так бы выразилась Юлька. Ну а я начинала закипать не хуже дракона…
— Целомудрие, значит, — теперь уже я процедила сквозь зубы, при этом ища глазами, чем бы запульнуть в гада. Наконец, увидела на столе то, что искала: увесистый кубок, и рванула по направлению к нему.
Дракон, увидев, что наш разговор перешёл в плоскость членовредительства, решил меня призвать к порядку.
— Вел, ты не драконица, а нимфа, если не забыла, чтобы так бурно выражать своё недовольство. — отступая на безопасное расстояние и не отрывая от меня взгляда, примирительным тоном проговорил он.
— Ничего страшного, согласна сейчас почувствовать себя именно драконицей, а почему бы и нет, пара же у меня дракон драный! — швыряя в него кубок, ответила ему.
— Почему драный? — с лёгкой обидой спросил он, уклоняясь от предмета возмездия, к моему сожалению, ему это удалось. — Промазала! — хохотнул он.
— Ты не переживай, у тебя в комнате много чего можно найти, чем в тебя запустить можно, — схватила со стола вазу для цветов, красивую такую, жалко бить стало.
— Понравилась? — видя, с каким сожалением я смотрю на предмет, который по его милость собираюсь угробить.
— Да, — ответила я, сомневаясь, стоит ли её бить или поискать что-нибудь ещё?
— Не жалей, я её после восстановлю, — дал добро на порчу имущества он. — Так почему драный?
— Хорошо, не дранный, а потасканный! — швыряя в него приглянувшийся сосуд, ответила.
— Это почему я потасканный? — увернувшись, он проводил взглядом вазу, которая не выдержала столкновения со стеной и разбилась вдребезги.
— Хорошая была ваза, — посмотрела я на осколки и взяла в руки графин с водой. — Не против? — поинтересовалась я.
— Нет, дорогая, кидай, не стесняйся, может, повезёт, наконец. — подмигнул он мне.
— Ты посмотри на него, ещё и подмигивает, кобель! — воскликнула я и запустила в него графин, тот разбился недалеко от него, и благодаря этому в него полетели брызги воды.
— Почему кобель? Я дракон, дорогая, если ты не забыла. — вытираясь, ответил он.
— Нет, самый что ни на есть кобель, если при мне со своей любовницей шашни крутишь, ещё и меня в ветрености упрекать смел! Ненавижу тебя! Лицемер! — сгорая от ревности и обиды, я стала хватать что под руку попадётся и кидать в этого ненавистного типа.
— Вел, да успокойся ты, нет между нами ничего уже давно! — попытался оправдаться он, но я ему не верила.
— Ты это ей скажи, а то она, наверное, себе свадебный наряд уже пошила, а для меня прикупила дровишек для погребального костра!
— Вел, успокойся, тут бить уже нечего, — решил привести меня в чувство он. — Если тебе легче станет, ударь меня, я не буду сопротивляться. Поверь, милая, она мне и раньше была безразлична, я никого не любил до тебя. — подойдя ко мне вплотную, беря за плечи, признался мне в любви.
— Знаете, когда любят, так не поступают. — попыталась я вырваться из его захвата. — Сволочь, ты всю душу мне разорвал в клочья!
— Я разорвал, я и излечу, милая. — прижимая меня к себе, тихо ответил он.
— Скажи, как после твоих слов я смогу с тобой быть? Каждый раз, смотря на тебя, я вспоминаю твои слова, и у меня одно желание – никогда больше ничего не чувствовать, понимаешь?
— Понимаю, а также знаю, что если любят, дают второй шанс, верно? — не отрывая своего взгляда, дал мне понять, что он в курсе моих чувств к нему.
— Тебя любить невыносимо больно! — не выдержала я и разрыдалась.
— Девочка моя, не плачь, от мысли, что я виновник твоих слёз, у меня сердце разрывается, — стал покрывать моё лицо воздушными поцелуями.
— Странно слышать это от тебя, ты же раньше намеренно делал мне больно, — не согласилась я с ним.
— Вэл, о чём ты говоришь, я не думал, что тебе больно! Ведь я считал, что ты сбежала со своим любовником, — с горячностью сказал он мне невероятную глупость.
— Как ты мог обо мне так подумать?! — заливаясь слезами, попыталась вырваться из его объятий.
— Счастье моё, давай, я тебе всё расскажу, чтобы ты поняла, что же на самом деле произошло, а то, как я понял, ты ничего не знаешь. — он сделал пас рукой, приводя комнату в порядок, взял меня на руки и направился к креслу, сел в него и, не выпуская меня из своих объятий, начал рассказ.
