Тео делает шаг вперед, затем еще один. Я смущаюсь и нервно сглатываю, но это не останавливает мужчину, чтобы протянуть руку, с упоением пропуская между пальцев прядь моих волос.

– Мейди…

Обычно его голос резкий, немного грубый, но сейчас он звучит почти ласково, и эти перемены настораживают. Подхватив за руку, оборотень тянет меня за собой в сторону леса. Сердце учащает ход. Только выбор у меня небогатый, и я покорно следую за ним, даже не представляя, чего ждать дальше.

Залди щиплет траву, набегавшийся Брук отдыхает под деревом. Тео усаживает меня рядом с ними, и ненадолго уходит. Вернувшись, он вновь подхватывает мою руку, в этот раз, чтобы пересыпать в ладонь сочные красные ягоды, которые успел где-то собрать.

– Съедобные? – спрашиваю отчего-то взволнованно.

Ну, конечно, съедобные, иначе стал бы он мне их предлагать? Если только ему в конец не осточертело со мной возиться, то и дело вытаскивая из разных передряг.

Мужское лицо остается серьезным, зато глаза улыбаются. Подхватив одну ягоду, он наглядно закидывает ее в рот и с удовольствием пережевывает, усаживаясь рядом со мной на густую траву.

– Вкусно, – замечаю я, распробовав местное лакомство, и снова улыбаюсь. – Спасибо.

– Спа-си-бо, – повторяет он по слогам, впервые проявив интерес к языку, на котором я говорю, и этот факт удивительным образом сближает.

– Как называются эти ягоды? – хочу узнать, пользуясь случаем.

– Асуи, – учит меня Тео.

– Асуи – это вкусно, очень вкусно, – киваю головой, и осмелев, подхватываю пару ягод из его широких ладоней, потому что в моей они слишком быстро закончились.

Собрав остальные постиранные вещи, мы садимся на коня и возвращаемся обратно. Перестав дергаться от каждого шороха в надежных руках Тео, я начинаю подмечать едва заметные детали и запоминаю дорогу.

Местное светило стремится к горизонту. Погода меняется, порыв прохладного ветра заставляет поежиться. Мои растрепанные волосы застилают мужское лицо, и я спешу собрать их в подобие косы, пока он сам их не обрезал. Только без заколки в этом нет толка, и они снова рассыпаются по плечам непослушными прядями.

Надо бы спешить, еще немного и нас поглотят сумерки. Но, едва ступив на мост, Тео останавливает коня. Он снова закрывает глаза, опустив ладони на шею Залди, и шумно втягивает ноздрями воздух, словно способен что-то в нем распознать, кроме нот хвои и дорожной пыли.

Отступив назад, мы резко разворачиваемся и долго скачем вдоль обрыва, так быстро, что бедняга Брук едва за нами успевает. Тео напряжен. Что-то случилось, я чувствую это.

Хочется спросить, куда мы так торопимся? Но, говоря на разных языках, мне остается только довериться своему дикарю и положиться на его чутье.

Вокруг нас снова лес, посреди которого раскиданы огромные булыжники, как тот, что был на озере. Мы спешились, но я все еще не понимаю, куда Тео меня ведет, потому что не вижу здесь ни хижины, ни той же пещеры, где можно было бы переночевать. Или он собирается расположиться прямо под открытым небом? Если так, то эта идея мне совсем не нравится.

В какой-то момент дикарь останавливается, откидывая в сторону поваленные ветки, и слой мха, за которым скрывается потайная дверь, надежная, металлическая, как из моей прошлой жизни на Земле. Сняв с Залди наши вещи, он прощается с конем, проводя знакомый ритуал, и тот бесшумно скрывается в лесу. Мне не понятно происходящее, остается только наблюдать и строить предположения. Но я слишком устала даже для этого, а еще порядком проголодалась после долгого пути.

Любознательный непоседа Брук тоже притих, выносливость кибернетического организма превосходит мою, но и ему не мешает восстановить силы.

Открыв дверь в свое подземное убежище, Тео бросает туда наши вещи. Я подхожу ближе, пытаясь понять, что внутри и глубоко ли. Но там темно, виднеется лишь край сколоченной деревянной лестницы, уходящей в никуда.

Тео торопится, будто нам что-то угрожает. Подхватив на руки Брука, он первым спускает его вниз.

– Тихо, будь хорошим мальчиком, – приказываю я на всякий случай и пес перестает крутиться в мужских руках.

Сама установила в его настройках максимальную схожесть поведенческих реакций с обычной собакой, но вот в такие моменты даже неплохо, что Брук может быть еще и послушным робопсом.

Оставшись в одиночестве на поверхности, мне страшно. Пронизывающий ветер гуляет в верхушках деревьев и пробирает до костей. А еще из глубины стремительно темнеющего леса доносятся не самые дружелюбные звуки.

Я бы спустилась за ними следом, но с моей ногой лучше не рисковать. Кто знает, как глубоко ведет под землю эта шаткая конструкция?

Когда голова Тео вновь показывается на поверхности, я вздыхаю с облегчением.

– Иштэ-иштэ, – поторапливает он, бросая взгляд в ту сторону, откуда мы только что приехали, а я и сама с радостью ступаю к нему на лестницу.

Тео придерживает меня сзади, страхует, но, стоит перенести вес на сломанную ногу, я тихо стону, скривившись от боли.

– Мейди… – вырывается с негодованием, горячее дыхание обжигает шею.

Что поделаешь? Стараюсь, как могу. А еще мне все больше кажется, что это его Мейди – ни что иное, как какое-то отборное ругательство.

План меняется, только я об этом узнаю по факту. Одним резким движением дикарь разворачивает меня к себе лицом. Лестница пошатывается, держаться больше не за что, и я машинально обхватываю его за плечи, вцепившись, будто обезьянка. Оказавшись в объятьях мужчины, я заливаюсь краской. Хорошо, что здесь темно, и он этого не видит.

Вдалеке на поверхности раздается громкий протяжный звук, и это явно не дикий зверь, а какой-то сигнал. Вот только чей сигнал и к чему? Я вздрагиваю от испуга.

– Тшш, – шепчет Тео, коснувшись ладонью моих губ.

Не шуметь. Ясно.

Он ускоряется, приподнимая меня и разводя ноги в стороны, чтобы я обхватила его за талию. Так мы и спускаемся вниз, где меня послушно ожидает Брук, тычась мокрым носом в ладонь.

Дикарь вновь поднимается по лестнице, плотно закрывает изнутри металлические ставни. Лишь тогда в его руке загорается фонарь. Блеклый луч выхватывает полоску света, а я озираюсь по сторонам, понимая, что забрались мы в какое-то огромное помещение со стройным рядом стеллажей от пола до потолка, причем попали в него через крышу.

– Тихо, Брук, тихо, мальчик, – шепчу я, обнимая пса. Но он и не думает волноваться, больше всех здесь волнуюсь я.

Спустившись с лестницы, Тео велит мне оставаться на месте, в то время как сам со знанием дела направляется к одному из стеллажей. Возвращается он, держа в руках две зажженные свечи. Одну из них передает мне.

Похоже, с батарейками здесь напряг, вот и бережет фонарь на черный день. Хотя, куда уж чернее?

Заполучив источник света, я чувствую себя несколько увереннее. Мужская рука вновь сжимает мою ладонь и тянет за собой. Понемногу глаза привыкают к темноте, и даже в тусклом свете мерцающих свечей я начинаю различать что-то вокруг.

Мы идем, а стеллажи все не кончаются. Те, что на нижних рядах, совсем пустые, зато на верхних лежат огромные коробки, припорошенное толстым слоем пыли. Конечно, меня разрывает от любопытства, что внутри, но рука оборотня так напряжена, что я не решаюсь ступить и шага в сторону.

Мы сворачиваем за угол, и мое представление о месте, где мы оказались, разом меняется. Это похоже на выставочный зал в гипермаркете, а прямо перед нами вполне уютный диван и столик.

– Охренеть, – выдаю я на эмоциях. Выходит, где-то там, должны быть кассы или стойки самообслуживания. Какой магазин без этого?

Меня так и тянет пойти проверить свою теорию, но Тео вряд ли это понравится. На диван я тоже не спешу садиться, опасаясь, что тот рассыплется трухой за давностью лет. Зато Брук не отказывает себе в удовольствии устроиться с комфортом, и диван, вроде как, выдерживает.

Тео ставит свою свечу на стол, предварительно полив место для нее воском, а моя выпадает из дрожащих рук и гаснет. Все от того, что прямо над нами потолок сотрясается от топота, а еще доносятся воинственные крики, словно несется целое полчище кровожадных дикарей.