Я тону в них. Мне хочется трогать его снова и снова, скользить ладонями по загорелой коже, склониться ниже, вдыхая его запах с нотами дождя и хвои, который сейчас особенно яркий и до одури приятный.

Я не отказываю себе в этом удовольствии, не задаюсь лишними вопросами. Наваждение, с которым я столкнулась, сильнее меня. Это какой-то другой уровень восприятия. Разум отключается, он просто бессилен, потому что на первый план выходят более значимые, заложенные в нас с рождения первобытные инстинкты.

– Мейди… – шепчет Тео, зарываясь пальцами в моих волосах, и все больше притягивает к себе.

Черные зрачки вытесняют радужку, сияя будто от лихорадки. С ним происходит то же, что и со мной.

«Как дурман-травы объелись… Или напились компота из особых ягод. Нет, никакие это были не асуи», – догоняет меня запоздалая мысль и тут же теряется на задворках сознания, потому что так легко и хорошо, как сейчас, мне не было никогда прежде за всю мою жизнь.

Чувства обострились до предела. Его руки на моем теле, кажется, что их не две, а два десятка, и они повсюду – гладят, ласкают, разгоняют волнами нарастающее желание.

– Мид ней сэрато, – звучит мужской голос, разлетаясь сотнями эхо в голове, а его губы, неожиданно мягкие, вкусные и горячие накрывают мои.

Я поднимаю руки, и футболка летит в сторону. Мужские глаза загораются, рассматривая меня во всех деталях. Тео расправляет светлые пряди по моим плечам, будто любуется.

Мне нравится его опытность, которой мне отчаянно не достает, его мужская твердость и решительность. У меня не возникает сомнений, что делать и как себя вести, я просто отдаюсь его власти. Скольжу пальцами по крепким плечам, зарываюсь ими в волосы, подставляю шею для поцелуев, и стону в голос, требуя продолжения.

Мне все еще мало. Чертовски мало! Сколько бы мы не целовались и не ласкали друг друга, я не могу насытиться.

Когда мы оба оказываемся без одежды, я не испытываю страха. Сейчас, в этой реальности, он мне не ведом. Здесь есть место только для страсти, она руководит нами, диктует свои правила, льется ритмичной музыкой, под которую танцуют наши тела, то сливаясь воедино толкающимися языками и сплетенными пальцами, то отдаляясь, жадно выхватывая воздух и срывая стоны.

Впервые я ни о чем не думаю, не сравниваю, не анализирую, не вспоминаю своего прошлого, не заглядываю в будущее. Это вообще будто не я, а кто-то другой. Здесь нет ограничений, нет запретов. Есть только его сильные руки и жаркие губы, которые, оказывается, умеют быть такими нежными и дарить столько удовольствия.

Взгляд темных глаз гипнотизирует, прожигает, и я смотрю в них, не в силах оторваться. Его лицо множится передо мной, будто картинки в калейдоскопе. Он – мой сладкий плен, мое безумие, из которого не хочется возвращаться.

Широкие ладони поддерживают меня за талию, опуская обнаженной спиной на мягкие звериные шкуры. Тео нависает сверху, обхватив запястья. Он фиксирует руки над головой, безотрывно смотрит в глаза и разводит мои колени в стороны.

Совсем рядом полыхает костер, а мне кажется, что костры повсюду, вокруг нас, словно мы лежим в большом огненном круге. Но жарче всего полыхает внутри.

– Дана… – срывается с мужских губ мое имя, только звучит оно как вопрос или удивление. Сам Тео на мгновение замирает, разглядывая меня, будто впервые увидел.

Мои глаза распахиваются от неожиданности, боль быстро сходит на нет, и мне открываются совершенно новые неземные ощущения.

Я притягиваю его к себе и жадно целую, требуя продолжения. Долго просить не приходится, он будто мысли мои читает. А еще знает мое тело лучше, чем я сама, доводя до исступления жаркими поцелуями и прикосновениями настойчивых пальцев в нужных точках.

Наша безумная ночь страсти длится так долго, что в какой-то момент я просто падаю без сил, отключаюсь в его объятьях. В моей голове все еще взрываются фейерверки, как в тот последний день Независимости на Земле, который я провела с семьей, а перед глазами несется безудержная карусель. Его черные зрачки, сияющие в свете костра ярче далеких звезд, его руки на моем теле, его запах, которым я сама пропиталась насквозь – только он один в моих мыслях, и мне впервые по-настоящему легко и спокойно.

В эту ночь мне не снятся сны, сплю, как убитая. Вот только последние дни не прошли даром. Едва забрезжил рассвет, я судорожно распахиваю глаза, проверяя, не погас ли костер. Угли дотлевают. Всего-то и надо подкинуть пару поленьев, чтобы огонь снова разгорелся. Я пытаюсь пошевелиться и осознаю странную вещь – я голая!!! Мужская пятерня по-хозяйски обхватила меня за талию и прижимает к себе. Наши ноги переплетены, а в мои ягодицы упирается…

Нет! Нет! Нет! А вот об этом даже думать не хочу!

Поскорее выбираюсь из-под шкуры, разглядывая собственное тело. Мышцы в особых местах ломит так сильно, словно всю ночь сдавала нормативы. Между ног я замечаю застывший кровавый след, по позвоночнику пробегает волна мурашек. Ровно до этого момента я еще надеялась, что это был всего лишь сон, безумный, нереалистичный плод моего воображения, не более. Но теперь я в ужасе.

Пошатнувшись, опираюсь рукой о стену и оглядываюсь в сторону спящего мужчины. Такой расслабленный и безмятежный во сне. Только меня охватывает злость на него и на саму себя, как же без этого. Ведь это я подсунула ему тот компот. Но он тоже хорош, сомневался, и все-таки выпил, а потом еще и воспользовался ситуацией.

Набрав из ведра воды в ладони, я делаю несколько глотков.

Все должно было быть не так! Это просто не может быть реальностью! Меня ждет Рон, сын канцлера и лучший кадет академии. Он найдет меня, и мы поженимся. Или уже нет?

Признаться себе в случившемся выходит не сразу, а уж тем более облачить мысли в слова. Наскоро одевшись я выбегаю в лес, где долго смотрю на светлеющее небо в поисках ответов. Лишь тогда я решаюсь произнести самое страшное вслух.

– Я лишилась невинности с дикарем, – шепчут губы, а из глаз катится неудержимый поток слез, словно где-то внутри прорвало дамбу.

Брук кружит у моих ног, тычется носом в бедро, пытается успокоить. Ноги подкашиваются, и я опускаюсь на колени, проклиная эту чертову планету, на которой умудрилась застрять, ягоды, собранные по ошибке, и Тео с его жаркими поцелуями, ненавидеть и одновременно стыдиться которых в этот момент у меня выходит проще всего.

– Хватит ждать. Пора выбираться отсюда, – выдаю, полная решимости, вытирая ладонями слезы.

Не время быть слабой и ждать помощи от дикаря. После того, что случилось этой ночью, он вряд ли куда-то меня отпустит. Но я и не стану спрашивать. Зирта преподнесла мне довольно уроков выживания, а я способная ученица.

Прокравшись на цыпочках в пещеру, быстро хватаю рюкзак, закидывая в него все, что может пригодиться. Тео ворочается во сне, и я замираю. Даже дышать перестаю, лишь бы мужчина ничего не заподозрил и не проснулся. Волнуюсь я зря, в этот раз спит он действительно крепко и лишь переворачивается на другой бок. Бросив на него прощальный взгляд, я наконец покидаю ненавистную пещеру. Брук бесшумно следует за мной.

Мы движемся через лес в сторону поляны, излюбленного места Залди. Этот чудо-конь за последние дни пару раз приходил нас проведать, будто волновался за Тео, и, кажется, мы неплохо поладили. По крайней мере, сейчас я очень рассчитываю, что так оно и есть, а конь не откажет мне в небольшой прогулке верхом.

– Повтори звук, которым Тео подзывал коня, – командую я, и Брук воспроизводит запись.

Звучит реалистично. От его голоса по телу прокатывается волна мурашек, а в памяти так некстати оживают слова, которые он шептал мне этой ночью.

Залди появляется не сразу. Гений маскировки привычно выныривает из кустов, осматривая нас с Бруком вопросительным взглядом. Кажется, еще немного, и вместо лошадиного ржания или недовольного фырчания, он выдаст что-то вполне разумное, вроде: «Что приперлись? Совесть у вас есть вообще, будить в такой час?»

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».