Очнулась она от легких хлопков по щекам и от того, что кто-то пытается оторвать ее руки от поручней. Когда она открыла глаза, Илюша молча, но очень быстро освободил ее от креплений, схватил подмышки и заставил подняться. Шатаясь, они спустились с помоста, но возле ограды у Маши так затряслись колени, что несколько минут она не могла сделать и шагу. Илюша терпеливо ждал, потом, не заметив нигде свободной скамейки, отвел девушку в сторону и прислонил спиной к дереву. Лицо молодого человека оказалось так близко, что Маша увидела его глаза: в лучах пробивающего сквозь листву солнца они были ярко-карими, как темный янтарь.

– Прости меня, прости, – пробормотал он. – Дорогая, милая, красавица моя, я виноват!

Маша вжалась в дерево от изумления. Илюша наклонился и поцеловал ее. Несколько мгновений ей казалось, что ее парализовало во второй раз, а потом как будто во второй раз за день ударило током. Маша воспринимала Илюшины прикосновения каждой клеточкой тела. Никогда в жизни от близости мужчины она не испытывала такого острого чувства наслаждения, волнения и выброса адреналина. Кровь прилила к ее щекам. Сердце стучало так, что казалось, пульсирует в голове.

Некоторое время спустя Илюша стоял молча, обняв ее, потом сказал:

– Пойдем, я напою тебя чем-нибудь горячим, и тебе надо поесть.

– Я не хочу есть…

– Совсем недавно у тебя было абсолютно белое лицо, как у мертвеца. И с утра ты ничего не ела, кроме кофе, мороженого и засахаренного яблока.

Маша подняла взгляд.

– Илюша, я…

– Ничего не говори, – он улыбнулся своей чудесной улыбкой. – Я больше никогда не сделаю того, что может тебя напугать, или того, чего ты не хочешь.

Легким поцелуем он коснулся ее губ, взял за руку и повел на оживленную аллею парка.

Маша находилась в полном замешательстве. Говорить о случившемся было невозможно, да и вряд ли ей удалось бы облечь сумбурный поток мыслей в какие-нибудь вразумительные слова.

Найдя кафе, они обнаружили, что все столики на улице заняты, но им повезло и несколько свободных нашлось внутри помещения. Используя английский и язык жестов, Илюша сделал заказ. К этому времени Маша начала испытывать такое мучительное смущение, что почти не поднимала глаз, а когда принесли еду, принялась торопливо есть.

Илюша смотрел на нее задумчиво, ел не спеша, и не старался много говорить, пока не заметил, что на него косится компания девчонок, сидящих за соседним столиком. Он передвинул стул так, чтобы оказаться к ним спиной и надел свои неизменные темные очки и бейсболку. Эти манипуляции привлекли Машино внимание.

– Не люблю людных мест, – ответил молодой человек на ее немой вопрос.

Маша огляделась и заметила глазеющих в их сторону.

– На тебя смотрят?

– Чаще, чем мне хотелось бы.

– Женщины обращают на тебя внимание, я замечала.

– Люди вроде меня к этому привычны.

– Люди вроде тебя?

– Я ведь… – он на мгновение задумался и с трудом выговорил по-русски, – красавчик.

– О боже! – воскликнула Маша, уронив ложку.

– Ты сама так сказала, когда меня увидела.

– Но как… как ты запомнил это слово и узнал его значение?

– У меня абсолютный слух и отличная память на звуки.

– Не могу похвастаться ни тем, ни другим. В детстве бабушка отвела меня в музыкальную школу, хотела, чтобы я играла на пианино, но из этого ничего не вышло. А ты играешь на инструментах?

– Всего лишь немного бренчу на гитаре и более-менее сносно пою.

– Ты умеешь петь? Здорово! А я нет. Ни слуха, ни голоса. Если бы ты мне сказал что-нибудь по-корейски, я бы никогда в жизни это не запомнила и не повторила.

– Может, попробуем? – Он наклонился к ней через стол.

Маша, уже начавшая было справляться с одолевавшей ее неловкостью, покраснела.

– Не надо! – торопливо сказала она, досадуя на свое совершенно необъяснимое и глупое состояние. Чтобы как-то переключить Илюшино внимание, она прошептала с деланым весельем: – Мне кажется, те девушки слишком пристально смотрят на нас.

– Да, я заметил. Доедай скорее и пойдем.

В этот момент у него снова зазвонил телефон. Илюша сказал, что должен все-таки ответить, и вышел на улицу. Неожиданно одна из девчонок за соседним столиком, прошипев что-то своим испуганным подружкам, поднялась и быстро подошла к Маше.

– Этот парень, что – Дам Рён? – выпалила она.

– Кто? – опешила Маша.

– Как зовут парня, который здесь сидел?

– А в чем дело? – Маша с удивлением уставилась на нее.

Девчонка, на вид лет пятнадцати-шестнадцати, посмотрела на нее, нахмурившись, потом процедила «Конечно, нет!», резко развернулась и направилась к дверям.

Гомон за соседним столиком усилился. Ничего не понимая, Маша торопливо допила чай, подхватила сумку и вышла из кафе. Илюша разговаривал по телефону, неподалеку стояла странная девчонка и пожирала его глазами.

– Да что такое, девушка?! – воскликнула Маша.

Илюша обернулся, а девчонка решительно двинулась к нему. Маша пошла следом, но, заметив, едва уловимый Илюшин жест, остановилась. На каком бы языке они не пытались говорить, длилось это недолго. Когда девчонка вернулась к своим подружкам, высыпавшим на улицу, вид у нее был разочарованный.

Поравнявшись с Машей, она недовольно сказала:

– Они точно все на одно лицо! Вблизи совсем не похож! Ти Ди кажется выше и гораздо красивее. Выражение лица у него… не такое.

Маша проводила ее недоуменным взглядом и подошла к Илюше.

– Что случилось? За кого она тебя приняла? За какого-то Ти Ди?

– А! Это происходит постоянно, – посетовал молодой человек. – Терпеть не могу. Глупые ситуации.

– Кто это – Ти Ди?

– Ди Ди, – поправил Илюша. – Китайский актер Дао Мин Ди, он известен под псевдонимом Джерри Дин, а фанаты зовут его Ди Ди.

– Эта девушка подумала, что ты – китайский актер? – спросила Маша с веселым удивлением.

– Примерно так.

– Так вот почему… – начала было Маша, но осеклась.

Ей совсем не хотелось, чтобы он знал, что его привычка прятать лицо за козырьком бейсболки и темными очками настораживала и выглядела подозрительно. Но он, кажется, понял.

– Ты права – не люблю, когда мне докучают незнакомые люди или показывают пальцем. А многие еще пытаются сфотографировать. Настоящее безумие!

– А этот Ди Ди на тебя так сильно похож?

– По-моему, совсем не похож.

– Тогда почему тебя с ним путают?

– Наверное, потому что он такой же «красавчик», как и я.

– Теперь ты будешь всегда это повторять? Подожди! А ведь она еще что-то сказала. Подошла ко мне и как-то странно тебя назвала… что-то похожее на «рено» или «рамён»…

– «Рено» или «рамён»? – Илюша засмеялся.

– Не смейся! Я же говорила, что не запоминаю странные имена.

– А ты уверена, что это имя?

– Ни в чем я не уверена. Совсем запуталась… Глупость какая! По-моему, очень странно уже то, что эти школьницы знают какого-то современного китайского актера. Я вот никого не знаю, кроме Брюса Ли и Джеки Чана.

– Какие же фильмы ты смотришь? – Илюша засмеялся еще веселее. – Ди Ди страшно популярен.

– Даже у нас?

– Он снимается в романтических сериалах, наверное, их и на русский переводят.

– Господи, что за бред! Кто станет смотреть китайские сериалы?

Илюша в недоумении покачал головой.

– Ты чудовищно неполиткорректна!

– Ничего подобного! – воскликнула Маша, слегка задетая его замечанием. – Я тоже кое-что знаю. Я прочла роман… ну хорошо, половину романа «Сёгун» и люблю фильмы Вонг Карвая. И еще, между прочим, «Записки у изголовья» Сэй-Сёнагон – одна из лучших книг, которые я читала!

– Молодец! Вонг Карвай – признанный классик мирового кинематографа, «Сёгун» написан американским автором лет пятьдесят назад, а «Записки у изголовья» – безымянной японкой в Средние века.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что ты ничего не знаешь о современной Азии.

– Это потому что я не знаю, кто такой Ди Ди?

Илюша продолжал смеяться, но Маша вдруг заметила в нем неожиданную перемену. Он казался взволнованным, шутил и жестикулировал, как человек, находящийся в сильном возбуждении.