— Его сообщник знал о нас. Как, по-твоему, он смог заманить всех последующих жертв после неудачного убийства Кейт Ньюман?

— Но почему именно Леон? У тебя какие-то личные счеты с ним?

— Все жертвы Сатклиффа знакомы либо с ним лично, либо с его сыном. Я просто… я просто решил сузить круг подозреваемых и пришел к выводу, что ни у кого не было разумных мотивов, разве что легкое недопонимание, а Леон не знал Дрейка достаточно хорошо, чтобы его мучила совесть. К тому же, судя по рассказу Гордона, у него были финансовые проблемы. Наверное, Сатклифф ему платил.

— Ты понимаешь, что это все необоснованно и на самом деле только теории?

— Конечно!

Мэри вновь посмотрела на друга, теперь уже обеспокоенно. Они вновь встретились на детской площадке, неподалеку от ее дома, куда часто шли после школы. На улице стоял мороз, девушка приобняла себя, съежившись, ее слегка трясло. Но это было даже не от холода, а от осознания, что Эрик провел всю ночь, раздумывая над произошедшим, и никак не мог выбросить все это из головы. Даже Дрейка это не волновало. По крайней мере, он старался избегать этой темы и отлично изображал безразличие ко всему случившемуся. У него хватало своих забот — Нейтана только выписали из больницы.

— Зачем ты вообще об этом так усиленно думаешь?

— Да так, просто человек, принимавший участие в убийстве наших знакомых, шатается где-то на свободе и, возможно, в один момент придет и за нами. Мало ли, может, у него кукушка совсем того, и теперь он жаждет крови, — Эрик раздраженно фыркнул.

— Не думаю. Его ведь ищут.

— При всем уважении к твоему отцу, его коллегам просто повезло. Если бы не глупость Дрейка, они бы, возможно, и не поймали их. Точнее, не нашли бы труп Сатклиффа и его жены. Вот же черт, — Эрик пнул ногой воздух, — этот урод все-таки добился своей цели, он убил ее. Дрейк был прав. Если Леон не появится спустя год, то может сделать это немного позже. Всего лишь вопрос времени.

Мэри только тяжело вздохнула.

Гордон

Перелом ключицы. Не страшно. Обидно только, что придется взять больничный. Все произошло достаточно быстро. Забавно, что моим подарком на Рождество всем, включая отца, было это. Видимо, они все порядочно распереживались. Первой после операции ко мне в палату влетела Мэри, чему я не был особо удивлен. Но и я не думал, что после нее ко мне заглянет сам отец. Он никогда не выглядел настолько удрученным. Наверное, его что-то расстроило.

— Знаю, что глупо спрашивать, но как ты себя чувствуешь?

— Уже получше, спасибо.

— Не за что. — Он будто недоговаривал, запнулся о мысль. — Я принес тебе кое-что. — Только после этих слов я заметил в его руках маленький пакет, в нем лежала книга. — Знаю, глупо дарить детскую книгу уже взрослому сыну на Рождество, но тебе всегда нравилась эта сказка. Правда, не знаю, сможешь ли ты прочитать ее на языке оригинала, — отец неловко почесал затылок и улыбнулся. Я взял ее в руки. Ей было, наверное, больше лет, чем мне. Откуда он ее достал?

В воздухе на какое-то время повисло неловкое молчание. Он хотел сказать что-то еще.

— Что?

— Уже поздно для Рождества, но ты мог бы заглянуть к нам. По крайней мере, это обрадовало бы Мэри. К тому же, впереди еще Новый год.

— У меня нет для вас подарков. — Со стороны это выглядело как жалкое оправдание. Оно им и было. Я не знал, соглашаться или нет. Не знал, хочу ли этого.

— Это не главное. Но если не хочешь, я тебя пойму. Не так приятно возвращаться в дом, где…

— Думаю, это неплохая идея, все равно я еще месяц буду на больничном. К тому же, вы не против, если к нам присоединится Эрик?

— Нет, — отец покачал головой и улыбнулся, — вчетвером будет даже веселее. Если ты все еще…

— Пап, я уже давно не держу на тебя обиду, хотя должен, — я усмехнулся, заметив, как отец расслабился после моих слов. — Она всегда убеждала, что тебе все равно, но я вижу, что это не так.

— Тогда хорошо. Значит, до следующей недели? Кажется, кое-кто хочет зайти сюда, — он посмотрел в сторону приоткрывшейся двери в палату. Я догадывался, кто это был. Дверь тут же хлопнула.

========== Конец? ==========

Комментарий к Конец?

я не нашёл названия лучше, чем “конец”, потому что по логике вещей все основные “приключения” ребят закончились. или нет?

Рене никогда не волновалась о чужих чувствах и не считала это чем-то плохим. Говорила все, что думает, не особо заботясь о выборе слов, ведь реакция собеседника ее интересовала в последнюю очередь. Поначалу ее прямолинейность, местами граничащая с жестокостью, нравилась Джону: он считал, что такой человек, как Рене, никогда не солжет. Но ошибочно было думать, что склонность ко лжи — это самое ужасное из всех человеческих пороков.

Несмотря на предельную честность Рене, их отношения с Джоном, а впоследствии и брак, было сложно назвать счастливыми. Да и началось все как-то неправильно: без единого признания в любви, она просто сделала ему предложение, от которого мужчина не смог отказаться — он любил ее, это мог видеть каждый, у кого был опыт в личной жизни. Даже спустя время, порядочно разочаровавшись в своей жене, Джон ловил себя на мысли, что вряд ли полюбит кого-то и привяжется к кому-то настолько же сильно, как к ней, и поэтому никогда не думал о разводе — ему всегда хотелось верить, что Рене права, что он и правда все слишком драматизирует и принимает близко к сердцу.

«Будь проще», — говорила она слегка раздраженным тоном, и Джон смиренно кивал, не в силах спорить с ней. У него не было весомых аргументов, поэтому он долгое время думал, что, возможно, и правда все в порядке. Но когда у них появились дети, Джон начал понимать, что все не так, и принял свою самую главную ошибку: не сказав в нужный момент «нет», он навредил не столько себе, сколько своим будущим детям.

Джон не считал Рене полностью виноватой в произошедшем в Рождество инциденте. Конечно, она игнорировала все тревожные сигналы со стороны Гордона, игнорировала тот факт, что ему всего одиннадцать, и не стоит срываться на нем, но ведь и Джон не постарался исправить этот ее недочет.

Гордон выжил, и это было самым, пожалуй, главным подарком на Рождество для его отца. На какое-то мгновение у Джона даже появилась надежда, что Рене забудет о разъезде — ведь для того, чтобы мальчик поправился, требовалась спокойная и комфортная атмосфера дома.

— Что сын, что папаша, два сапога пара! — возмущенно произнесла Рене, недовольно уставившись на Джона после его предложения повременить с разъездом.

— О чем ты?

— Как же, — Рене злобно ухмыльнулась, — прежде, чем наш горе-сынуля решил порезать себе вены, знаешь, что за требование он мне предъявил? Сказал, что хочет остаться с вами, и заметил, что ему кажется глупым наш развод.

— Рене, ты же понимаешь, что он…

— Нет, нет, — женщину, кажется, было не остановить, ее голос стал громче, а тон выше, но, к счастью, они стояли на улице, и никто не обращал на них внимание. — Не прерывай меня! Он сказал мне, что лучше умрет, чем переедет жить со мной.

— Ты ведь не сказала ему ничего, о чем могла бы пожалеть?

— Конечно, я не сделала этого, — Рене фыркнула. Она впервые не верила в то, что говорила. И Джон почувствовал это каким-то невероятным образом, должно быть, сработало шестое чувство.

— Врешь. — Мужчина нахмурился, мышцы на лице напряглись, он сжал руки в кулак, пытаясь унять наплыв негативных эмоций. Это был первый раз за всю их супружескую жизнь, когда он так злился на Рене. И она это заметила, нервно усмехнувшись.

Ложь. Она чётко помнила, как в сердцах пару раз кинула сыну, что ей было бы гораздо легче жить, не родись они с Мэри вообще, и какую головную боль причиняет ей нытье Гордона по поводу и без. И Рене никогда особо не жалела о сказанном. Но на этот раз она переступила черту, превзошла саму себя и чувствовала, что все это, — как заснеженная верхушка гор, — может легко превратиться в лавину, от которой не удастся спастись простым бегством.