В последнее время настроение было ни к черту, ко всему прочему прибавились мысли о поступлении в университет. Всем хотелось добавить что-то от себя, дать совет, расспросить поподробнее о планах на будущее. Эрик уже помнил, как однажды выболтал их, и в итоге они не исполнились. Нет, все пошло совсем наоборот, по тому сценарию, который он меньше всего ожидал, и с тех пор он зарекся никому ни за что, даже родной матери, не рассказывать об этом. Во всяком случае, не так подробно. И всегда учитывать провал. Точнее, в его случае, только на него и рассчитывать. В конце концов, думал Эрик, ничего страшного, если не получится поступить. Вода камень точит и все такое. Прокручивая в голове все, что случилось с ним за минувший год, он подумал, что если бы был этим несчастным камнем, то сейчас им можно было убивать людей.

Эрик схватился за голову и положил ее на рабочий стол, уткнувшись в открытый дневник. Глубоко вдохнул воздуха, — чернила ручки еще не полностью высохли и ударили в нос, — выдохнул. Это должно было помочь хотя бы немного угомонить непонятно откуда взявшуюся злость. Жизнь все еще течет по венам в виде теплой, переполненной кислородом крови, никаких травм, кроме, разве что, зияющей дыры в груди, но это не физическое. Это так, временный недуг, а может и на всю жизнь, но от него можно отвлечься. Наверное. Эрик выпрямился, заметив, что из-за его лица чернила растерлись, затем взглянул на левую руку — тыльная часть была вся в синем.

«Волшебно, — произнес он возмущенным тоном и улыбнулся. — Нужно было изначально печатать все на компьютере». Как раз в этот момент из кухни вернулась мать, держа в руке чашку кофе.

— Забыл кое-что важное, — она протянула ее Эрику, ухмыльнувшись. Тот взял чашку обеими руками, но пить не стал, лишь приподнял ее, чтобы посмотреть на содержимое.

— Что это? — Эрик указал на жидкость в чашке.

— Ты не помнишь? — женщина поставила чашку на стол и присела на стул напротив него, отложив в сторону всю одежду, которая валялась на нем. — Это кофе для тебя, — пояснила она, посмотрев на Эрика.

— Ты не пришла меня ругать?

— Нет, я принесла тебе кофе, который ты забыл. Оно может остыть. К слову, я хотела сказать еще кое-что очень важное, — она оглянулась, указала кивком головы на одежду, которую отложила на кровать сына, — кроме того, что тебе нужно здесь прибраться. Мы со Свеном решили, что не будем ждать до твоего дня рождения.

— И вытурите меня из дома до исполнения девятнадцати лет? — Эрик сделал глоток из чашки, поморщился и отложил его в сторону. Кофе уже давно остыл. А остывшим он ему уже не нравился. Нет, не без молока.

— Что ты такое говоришь?! — она нервно усмехнулась, толкнув сына за плечо. — Мы про автомобиль.

— Не слишком ли рановато? Я ведь даже на права еще не сдал.

— Ну вот, как раз сдашь и мы отдадим тебе ключи, — она снова ухмыльнулась.

— Слишком все хорошо, — пробормотал про себя парень.

— Что?

— У меня есть все. Теперь еще и своя машина появится. А дальше что? Нельзя, все слишком хорошо. А что будет, когда я лишусь всего, и вас тоже?

Эния нахмурилась.

— Совсем сбрендил? — женщина пододвинулась поближе и приложила ладонь ко лбу сына: — Вроде температуры нет. Откуда такие мысли?

— Может, это старость? — парень усмехнулся уголком рта.

— Это не повод для шуток, — буркнула она. Ей было не до смеха. Он всегда был не таким, как другие дети. Порой слишком много думал.

— Помнишь, что говорил дедушка?

— Что?

— Что нельзя много думать о том, что тебе неизвестно, иначе можно рехнуться.

— А я разве не рехнулся уже?

— Нет, — женщина покачала головой, потрепав сына по голове и тепло улыбнулась, — проблемы есть у всех. И они разрешимы. Просто каждый справляется по-своему и в свое время. И ты не исключение.

— А еще дедушка говорил, что слезы — признак слабости. Я слаб. Может, я и есть проблема, не только своя. Ваша тоже.

— Ты не проблема, понял меня?

— Понял.

— Вот и славно. Теперь, если позволишь, я пойду досыпать свои законные три часа. И тебе советую то же самое. Только пожалуйста, — она приподняла футболку, которая лежала поверх всей маленькой горы одежды на кровати, — не засыпай на беспорядке!

На чем я остановился?

***

Свет от монитора падал Эрику прямо на лицо, он спрятался под одеялом и что-то внимательно изучал в своем планшете, который ему недавно подарили на день рождения. Мальчик не заметил, как дверь в комнату со скрипом отворилась. Одеяло резко упало на пол, и Эрик, раздраженно фыркнув, отвлекся от чтения любопытной статьи в электронной энциклопедии.

— Чего не спишь, малой? — это была Агата. Эрик даже не шелохнулся, хотя раньше, бывало, и вскрикивал от испуга, так неожиданно и тихо она могла проникнуть в комнату, словно тень, и подловить его на игре в планшет или еще каком-то занятии, помимо сна. — Уже двенадцать часов. Детишки в это время крепко спят!

— А взрослые — нет?

Этот вопрос завел Агату в тупик. Она присела на край кровати и сделала вид, что задумалась. На самом деле она краем глаза пыталась разглядеть, что же так внимательно изучал мальчик.

— Я читаю статью про убийцу. — Эрик сразу это заметил.

— На ночь глядя? Ты же не сможешь потом уснуть.

— Можно подумать, это моя вина! Ты так и не рассказала до конца ту историю. И я знаю, почему. Я сам нашел всю информацию.

— Это все хорошо, но не лучше ли тебе это все дочитать завтра днем?

Эрик нахмурился:

— Ты меня за кого держишь?

— Послушай, твоя мама в чем-то права. Нельзя загружать свои мысли одними историями про убийц, когда собираешься уснуть. Ты же не хочешь увидеть плохой сон?

— Может, и хочу. Мне интересно, зачем они все так поступали.

Агата тяжело вздохнула, взглянула на мальчика и решила рассказать свои предположения, но с тем лишь условием, что он после этого точно ляжет спать и отложит изучение этого вопроса на следующий день.

— Люди не рождаются плохими, так ведь? У нас с тобой в жизни есть история, связь с людьми, нашими близкими — семьей, друзьями. Мы — каждый из нас, ты, я, — частичка общества, совсем крохотная. Когда мы рождаемся, наши мысли чистые и невинные.

— Можешь короче? — при этих словах Эрик зевнул. — Ты меня так усыпишь!

Может, в этом и заключалась задумка Агаты.

— Так вот, — продолжила она, — эти убийцы — люди, чья жизнь пошла не по той дорожке, может, они её неправильно выбрали, может, оказались не в том месте не в то время. Что-то в жизни пошло не так, они оступились, совершили что-то ужасное, а дальше все уже само по себе обвалилось, как карточный домик. Понимаешь, совершить ошибку не страшно, страшно не признать её, обвинять во всем окружающих. — Агата на мгновение притихла, прислушиваясь к дыханию Эрика. Тот лег на кровать, укутавшись в одеяло, и прикрыл глаза, но, заметив, что она замолчала, вновь открыл их.

— И?

Агата тяжело вздохнула:

— В общем, короче говоря, малой, они обиженные на человечество люди, у которых внутри скопилось очень много негатива. Они так сильно им пропитались, буквально живут и дышат им, что вся их деятельность идет во вред окружающим живым созданиям. Именно поэтому, если тебя вдруг что-то волнует, ты обижен или переживаешь, не держи это в себе, поделись с близкими людьми.

Мальчик притих. Агате показалось, что он уснул, она уже встала, чтобы выйти из комнаты, но он резко повернулся в сторону стены, и произнес, уже лежа спиной к ней:

— В общем, тебя моя мать покусала, я понял. Спокойной ночи! — его голос звучал скорее устало, чем разочарованно. Эрик показательно фыркнул и замолк.

«Похоже, уснул, маленький чертенок», — с этими мыслями Агата вышла из комнаты.

***

Все не должно было закончиться так. Во всяком случае, первое Рождество, которое я хотел провести без родителей, наедине с Гордоном, начиналось вполне хорошо. Даже слишком. Гордон решил сходить за подарками для сестры и отца, видимо, не знал заранее, что будет им дарить — я подсказал ему с Мэри, а вот насчет Джона Райнета у меня были только догадки на основе всего того, что я мог услышать от родителей или увидеть, пока время от времени гостил у Мэри раньше. Мне было любопытно, почему Гордон вдруг загорелся такой затеей, и спросил его об этом.