Вивьен устраивала ее в честь своего дня рождения. При встрече именинница выглядела какой-то усталой и помятой. Заметив на себе удивленный взгляд Гордона, девушка сразу добавила, что решила пригласить меньше людей из-за недостаточно веселого настроения.

— Ты могла бы не устраивать вечеринку вообще, — спокойно заметил Гордон. — Можно ведь отметить его с нами, втроем, — он намеренно проигнорировал присутствие Вильгельма, но последний был сильно увлечен поеданием чизбургера, поэтому даже не повел ухом.

— Или вообще не праздновать! — Вивьен закатила глаза и громко фыркнула. — Горди, мне надо развеяться после… после сами-знаете-чего. К тому же, все, кого я пригласила, тебе знакомы.

— Мне, конечно, на это не плевать, — саркастично заметил Гордон.

Дом Вивьен со стороны выглядел обычным, но изнутри он, казалось, был вдвое больше. Девушка в шутку называла его своим вариантом Тардиса* «с Земли». К слову, дверь в ее комнату была буквально разукрашена под Тардис. Гордон не бывал в этом доме, наверное, целую вечность, но каким-то удивительным образом помнил все. Складывалось ощущение, будто его насильно поместили в прошлое, вернули в те времена, когда он еще только-только оканчивал школу. Гордон не любил тот год, когда в последний раз был здесь, в этом городе, в компании почти тех же людей (не учитывая одноклассников, которых Вивьен никогда не приглашала лично — они сами приходили).

Гордон потянулся к карману своей кожаной куртки и вытащил оттуда пачку сигарет — единственное, что могло хотя бы на пару минут отвлечь его внимание. Вообще-то, он уже давно пытался избавиться от этой вредной привычки, но каждый раз сдавался. В день он выкуривал десять штук, но ему казалось, что и этого было мало. Гордон прекрасно знал, что это вредит его здоровью. Возможно, именно поэтому он и начал курить. Единственной причиной, по которой он хотел бросить эту привычку, был вред, который он причинял окружающим.

Прихватив с собой стеклянную пепельницу, которую он нашел на журнальном столике в гостиной, Гордон быстро направился в укромное место во дворе, где все были равно удалены от него. Но и тут его не оставили в покое. Мэри могла достать старшего брата везде, и ей удавалось это даже в тех случаях, когда он был в другой стране. Правда, в таких случаях Гордону было проще ее игнорировать. Но не на этот раз. Девушка застала брата врасплох.

— Ты по-прежнему куришь, — она начала спокойным голосом, но Гордон прекрасно знал, что скоро тот сорвется, и Мэри начнет выносить ему мозг жалостливо-ноющим тоном.

— Да.

— Ты же обещал мне, что перестанешь курить, когда уезжал из города! Зуб даю, ты нарушил свое обещание сразу же после того, как оказался в другом месте, да?

Она не стала дожидаться ответа.

Но Гордон и не собирался отвечать. Они оба прекрасно понимали друг друга без слов. Это нельзя было назвать тем взаимопониманием, к которому стремились обычные родственники и близкие друг другу люди. Но довольствовались, чем могли. Точнее, довольствовался один Гордон. Мэри это ничуть не радовало.

— Я же говорю это для тебя же. Ты знаешь, в каком состоянии твои легкие сейчас?

— Только вот не надо мне начинать читать лекции, ладно?

— Хорошо, не буду. Просто брось. Не кури больше. Слабо?

— Если хочешь сказать, что я слабак, как это говорила мать, то давай, валяй, мне плевать.

— Я вовсе не это имела в виду! — Мэри растерялась. Она прекрасно знала, какую глубокую обиду Гордон затаил на отца, а тот, в свою очередь, на сына. Но она не могла понять, почему. Ей все хотелось узнать, что случилось тем летним днем, когда Гордон просто взял и испарился, словно его и не было дома все это время. А отец ничего не ответил, когда Мэри вернулась с прогулки и не застала брата. Два года она чувствовала, что сделала что-то не так, раз эти двое, у которых все стало постепенно налаживаться, вновь рассорились.

— А что ты имела в виду? Знаешь, Мэри, — в голосе Гордона уже немного чувствовались ноты раздражения, но он по-прежнему звучал отчужденно и холодно, — пора бы уже научиться следить за своим языком и думать прежде, чем говорить.

Мэри насупилась. Ей не нравилось то, к чему он вел, и она прекрасно знала, на что он намекал. На ее многочисленные старые ошибки. Неужели Гордон не мог выкинуть это из головы? Зато он прекрасно, с легкостью, как думала она, выкидывал из головы все ее бесчисленные попытки помочь ему. Тот день, когда Мэри впервые увидела, как он, достав канцелярский нож из личных вещей отца, стал резать себя. И как после этого она пообещала, что никому не расскажет об этом. И хотя она не сдержала обещание, в этом не было ничего неправильного. Она выдала его, потому что переживала за него. По этой же причине Мэри выбалтывала и другие тайны Гордона.

— Ты все время будешь думать, что я это делала, чтобы казаться в глазах родителей более хорошей, более правильной, чем ты!

— А разве не так?

— Нет! — Мэри в гневе топнула ногой.

На самом деле, она не могла назвать себя примерной дочкой. Ей было прекрасно известно, что из них двоих в семье больше всего баловали вниманием именно ее. Отцовская же строгость целиком и полностью досталась Гордону. И честно говоря, тот никогда не был против, потому что прекрасно давал отчет своим поступкам. Но только не тогда, когда Мэри совала нос в его личные дела.

— Все с тобой понятно! — обиженно произнесла Мэри. — Ты все еще дуешься на меня. Надеюсь, это не испортит тебе вечеринку. Ты ведь так давно, наверное, не отдыхал в компании друзей.

Гордон, потушив сигарету об гладкую поверхность пепельницы, скептически посмотрел на сестру. Он вовсе не держал на нее обиду. Просто пытался избегать ее так же, как избегал всего, что напоминало ему о прошлом. Отца, дом, в котором он родился и провел первые года жизни, и много чего другого.

Эрик каким-то магическим образом не входил в этот список. Как так вышло, не понимал даже Гордон. Абсолютно все встречи с ним оборачивались бедой для обоих (но чаще для Эрика). Но на этот раз он застал его не в самом бодром расположении духа. Они даже толком не успели поговорить. Спустя какое-то время, которое пролетело удивительно быстро (хотя эта вечеринка начиналась достаточно уныло), их всех пригласили в гостиную. Мэри выбрала игру «Правда или Действие», и началась череда вопросов, которые так ненавидел ее брат. Затем они сыграли в «Уно», в котором, на удивление всех, победил Гордон. Ему пришлось загадывать желание Эрику, но победителю долго ничего не приходило в голову, поэтому ему дали лишнее время поразмыслить. Между тем шла уже третья по счету игра. Вивьен не отличалась вкусами от Мэри и выбрала «Я никогда не…».

— Все просто, — заявила именинница. — Каждый по очереди говорит эту фразу и продолжает ее действием, которое ни разу не совершал. Все те, кто это делал, должны обязательно сделать по глотку… Не сока, если что!

Проблемой был лишь Эрик, потому что только ему из всей компании еще не исполнилось восемнадцати. И хотя до его совершеннолетия оставались каких-то двенадцать дней, Вильгельм, его старший брат, не хотел соглашаться на то, чтобы тот пил.

— Посмотрите на него, он уже пару раз выбежал освежиться, еще чуть-чуть и совсем опьянеет.

— В этом-то и вся фишка, — Вивьен постучала себе по виску. — Вилли, не будь занудой, ты же не предок.

— А как он вернется домой?!

— Без тебя разберусь, — огрызнулся полупьяный Эрик.

— Я отвезу его домой, — предложил единственный трезвый в компании.

Все посмотрели в сторону Гордона. Действительно, он все это время не выпил ни грамма вина или другого алкогольного напитка, довольствуясь вишневым соком и водой. Но условия следующей игры просто-напросто не могли оставить его трезвым.

— Хорошо, давайте так… — Мэри привлекла внимание всех, встав с места. — Гордон может нарушить правило, все равно я знаю своего брата — даже пьяным он не станет веселее и забавнее, к тому же, он обещал отвезти домой Эрика.

— Скучно, но справедливо, — заметила все это время молчавшая Анжелика. Вильгельм был вынужден согласиться со своей девушкой. Впервые за долгое время он был благодарен Гордону за его присутствие. В остальное же время он еле переносил его компанию.