— Я не видел ее пять лет.

— Пять лет? — кажется, удивление остудило Дрейка на время, и напряжение с недовольством в голосе пропали.

— Кейт уехала сразу же после школы, и я больше от нее ничего не слышал, — заверил его Нейтан, пожав плечами, — но зачем тебе она?

— Неважно, — Ромеро уже был не раздражен, а скорее смущен таким промахом. Теперь ему даже злиться было не на что. Но Нейтан об этом не догадывался. Он попросту не знал причины, по которой тот мог на него дуться. А Дрейк бы ни за что не признался. Об этом было известно лишь Мэри и Эрику, но подруга обещала, что не полезет в его дела, а Эрик сидел слишком далеко, поэтому Нейтану оставалось только гадать, что могло произойти с ним за все это время.

— Хорошо, потом расскажешь.

А рассказывать было нечего. Если Нейтану не лень, он и сам вспомнит. После той самой злосчастной вечеринки все и началось. Их общение постепенно сошло на нет. Нейтан был слишком «занят», потому что его постоянно отвлекала новенькая, приставая с просьбой помочь. Она возникла из ниоткуда, буквально втиснулась в их компашку и ни на шаг не отставала от троицы, особенно усердно пристав к Нейтану. Не в силах ей отказать, он стал меньше наведываться к Дрейку в гости, где они вместе могли заняться не только уроками, но в принципе общаться. Ба даже стала интересоваться, куда делся тот британский аристократ. Его новая кличка, данная бабушкой, сначала раздражала Дрейка, потому что к словосочетанию она добавляла еще «твой», издеваясь одновременно и над внуком, и над гостем. Но после и он стал так называть друга.

— Куда делся этот Эстерширский принц? — спросила в очередной раз Ба, когда Дрейк вернулся со школы хмурый, как огромная грозовая туча, которая в любой момент может ударить зарядом молнии. Но Ба этого не боялась.

— Ты знаешь, что твоя старушка тоже из Британии? Но только я из Шотландии.

— Да, Ба, ты рассказывала. Только не начинай опять.

— Что не начинай? Где твой дружок?

— В жопе! — не выдержав, выпалил парень в чувствах и захлопнул за собой дверь в комнату. Женщина так и осталась стоять перед дверью. Она подошла к ней и схватившись за ручку, приложила ухо ближе к проему. Раздалось скрипение кровати — Дрейк упал на нее лицом вниз и, не вынимая голову из-под подушки, стал кричать. Ба тяжело вздохнула. Наверное, подумала она, поссорились. Он его оскорбил случайно брошенным на эмоциях словом, и они перестали общаться. Но она не была уверена, как всегда, и решила поинтересоваться. Постучавшись и не получив ответа, женщина решила, что все-таки можно заходить, и осторожно приоткрыла дверь. Парень продолжал бездвижно лежать на кровати. Она цокнула языком, заметив, что Дрейк забрался на чистую постель, которую она аккуратно заправила утром, с ботинками, и похлопала по ногам внука. Тот даже не шелохнулся. Тогда она силой отодвинула его свисающие на половину ноги в сторону кровати, и присела на свободный край.

— Что случилось, опять поссорился? Что на этот раз не поделили? — женщина наклонила голову в бок и попыталась убрать подушку с головы Дрейка. Тот поддался движению и убрал руки с нее. Но в итоге повернул голову в сторону стены и что-то невнятно пробормотал. Ба переспросила.

— Люди — говно на блюде, вот что!

— Ну-ну, ты так на меня не кричи, уважаемый! — заявила обиженно женщина. — Я с тобой как с равным говорю, спокойно, зачем орать. Скажи все спокойно, мы разберемся.

— Мы не разберемся, — уже тихо добавил Дрейк, — я сам разберусь.

Наступила тишина. Женщина стала сверлить внука строгим, немного угрюмым взглядом. У нее были темно-карие глаза и густые черные брови, которые придавали ее лицу особую выразительность. От этого ее взгляда всем вокруг становилось немного не по себе, даже ее внуку.

Дрейк не знал, как разбираться в конфликтах. Он знал, как драться с людьми, оскорблять их, пугать, чтобы они больше не трогали его и не задевали по поводу и без. Но ему не было известно, как обычные, нормальные люди разбираются в отношениях. Ему не хотелось обижать Нейтана, как он это делал в споре с Эриком или даже Мэри. И он уж точно знал, что может это сделать даже ненамеренно, такой у него был характер.

— Все дело в этой девушке?

— Кейт? Да в жопу эту Кейт, я ее даже знать не знаю.

— Тогда в чем дело?

— Ни в чем, оставь меня в покое.

— Ну, как знаешь! — не дождавшись ответа, Ба махнула рукой на него и цокнув языком, резко встала с места и направилась на выход из комнаты. В последний раз, уже около двери, она повернулась посмотреть, что делает Дрейк. Но он по-прежнему лежал на кровати, теперь уже лицом к стенке и пинал ее ногами.

Тяжело вздохнув, она удалилась. Спустя время, когда она уже удобно устроилась на кухне, у плиты, очевидно, что-то готовя на обед, Дрейк медленным и тяжелым шагом спустился по лестнице вниз, спрыгнул с предпоследних ступенек, с грохотом приземлившись на пол, и, выпрямившись, прошел на кухню. Комната уже вовсю пропиталась запахом бабушкиной стряпни. Дрейк принюхался и довольно облизнулся.

— Что пришел, не мешайся, я еще не закончила.

— Просто хочу здесь посидеть.

— Может, тогда будешь добр и расскажешь, что за бешеная муха тебя сегодня укусила?

— Ничего особого, — Дрейк шмыгнул носом, что привлекло внимание Ба. Она удивленно повернулась в его сторону и спросила:

— Ты, что, плакал?

— Нет, с чего ты взяла?

— У тебя глаза красные! Хорош мне врать, плакса.

— И ничего я не плакал. У меня просто насморк.

— Простудился! А я тебе говорила, надо одеваться потеплее. Сейчас уже осень. Упрямый, несносный мальчишка!

Дрейк оперся одной рукой об кухонный стол, не обращая внимания на последующую тираду, которую стала читать ему бабушка, и стал хрустеть крекерами, которые лежали в миске, стоящей напротив него.

— Не порть аппетит, сейчас обед будет готов, обжора ты ненасытная!

— Ба, расскажи лучше про отца.

— С чего это ты вдруг про отца своего вспомнил? — женщина немного растерялась. Она все еще не могла простить себе то, что когда-то впустила Генри Сатклиффа за порог своего дома и в семью вообще.

Отец Дрейка ей сразу же не понравился. Но Хорхе Ромеро был против того, чтобы они с женой вмешивались в личную жизнь дочери. Он считал, что это выбор его дочки, который они должны понять и лишь наблюдать со стороны, помогая ей финансово и морально. Если случится что-то, и Генри поведет себя плохо по отношению к ней, тогда они и вмешаются. Но Генри показывал себя первое время как воспитанный и культурный юноша. Ба не могла понять, что же ей в этом парне не нравится. Взгляд у него был неискренний. Она время от времени, все-таки, не следуя совету мужа, говорила об этом Ванессе, но та не придавала этому значения. Спустя время, когда на восемнадцатилетие дочки, Генри попал в неприятность, подозрения Ба подтвердились. Сев пьяным за руль, Генри убил по неосторожности человека. Их отношений с Ванессой стали портиться, когда однажды, спустя неделю после его ареста, навестив его в тюрьме, она выяснила, что Сатклифф уже имел неприятности с законом. К счастью, это было связано не с убийством. Но, не уверенная уже в своем выборе, она не рассказала ему, что беременна, и рассталась с ним. Генри обещал, что выйдет из тюрьмы и заставит ее передумать. К счастью, Ванесса быстро себя застраховала от встречи с ним. Будучи неглупой девушкой, она стала готовиться к поступлению в университет за границей и вскоре уехала, оставив пятилетнего сына у матери. Так Дрейк и остался жить у Ба.

— Ты видел его уже однажды, он ждал тебя у школы. Но, к счастью, тогда его прогнал твой дедушка.

— Да, я помню его. Правда, я не думал, что это мой отец, — задумчиво произнес Дрейк, играя ложкой в супе.

— Не играйся с едой, ешь, пока не остыло!

Ба не стала говорить, что Генри попал в тюрьму во второй раз, уже по более серьезной причине — преднамеренному убийству. Ей не хотелось, чтобы об этом узнал Дрейк.

Гордон все-таки решил сделать последнюю за все время остановку, но уже не около заправки, а у очередного ресторана МакДональдса. Они уже были в провинции Онтарио.