— Ты уверен?

— Зачем мне тебе врать, ты все равно везде суешь свой нос и вынюхиваешь правду, как охотничий пес.

— И то верно, — Мэри тяжело вздохнула. — Эх, а хорошая была девушка.

— Ты-то откуда знаешь?

— Чуйка, — она ткнула указательным пальцем в висок, — не нос, глупенький. Это еще зовут интуицией. Она меня никогда еще не подводила.

— Ты уверена?

— Не вредничай, ты же знаешь, что да! К тому же, раз Джо смогла вынести твою компанию и сходить сразу на несколько свиданий с тобой, значит, не такой уж ты и безнадежный. Правда, то, что вы ни разу за это время не целовались — плохо. Ты не умеешь целоваться?

Я приложил все усилия, чтобы никак не ответить на ее вопрос. Я не хотел докладывать ей все подробности наших свиданий. Поэтому пришлось прикусить язык и кивнуть, солгав. К счастью, Мэри не обладала способностью читать мысли. Она судила по мимике, а моя тогда вполне могла сойти за такую, что бывает у человека, которого застали врасплох. Она чувствовала неуверенность в моем ответе и списала все на то, что я неохотно соглашался с ней.

— Ну, ничего, сходу научишься. А знаешь, почему ты такой лох? — она довольно взглянула на меня, остановившись по пути, пока мы возвращались домой.

— Почему?

— Потому что дома надо меньше сидеть, сыч ты недоделанный, вот почему!

Гордон

Вильгельм всегда говорил «я против насилия» и «насилие — это плохо». Но Гордон ему не верил. Когда старший брат Эрика говорил это, у него было такое умиротворенное и дружелюбное лицо. Никто и не догадывался, что даже у такого правильного на первый взгляд парня могут быть проблемы с контролем эмоций. В отличие от Гордона, который отлично скрывал даже положительные эмоции, Вильгельм слишком о многом переживал. Особенно его волновал младший брат. Ведь Вилли дал себе клятву еще с того дня, как Эрик сломал себе руку, что он будет следить за ним, и не допустит ни единой ошибки, чтобы не разочаровать родителей и прежде всего себя самого. Новость о том, как Эрик спрыгнул со второго этажа школьного здания и сломал себе ногу, словно острие копья врезалось в сознание Вильгельма Норда и распотрошило все остатки здравого смысла. У него появилось сильное желание в этот проклятый учебный день кого-нибудь со всей силы ударить, когда он узнал о причине глупого поступка брата. Ему было будто бы наплевать, как он недавно говорил об обратном, — что кулаками ничего не решишь. Когда они встретились с Гордоном на улице во время перерыва, Вильгельм забыл обо всем на свете — о том, что их окружает еще несколько пар глаз, что они находятся на территории школы. Он просто со всей силы размахнулся и ударил Райнета по лицу кулаком. К счастью для Гордона, Вилл не смог сломать ему нос. Только задел его самолюбие, когда Гордон от неожиданности и частично приложенной силы и размаха удара еле удержался на ногах. Но ему было все равно, он только с наглой улыбкой посмотрел на своего друга-врага.

— Вилли?

— Ты! — Вильгельм уже сделал шаг, для того, чтобы закончить начатое дело, но его остановили Вивьен и Нейтан.

— А я думал, где тебя носит! — продолжил подливать масла в огонь Гордон, не обращая внимания на сигналы, которые посылали его друзья. Багровый от злости Вильгельм не мог долго сопротивляться и решил сделать вид, что успокоился, встав прямо и отдернувшись от чужих рук, которые все это время сдерживали его.

— Держись от моего брата подальше!

Впервые за долгое время Гордон не стал спорить с Вильгельмом. Он даже прекрасно его понимал. Ему уже давно стало понятно, что Эрик подсаживается к ним за столик во время обеденного перерыва не просто так, а потому что видит в Гордоне нечто большее, чем просто старшего брата подруги детства. И все было бы не так проблематично, если бы Гордон нехотя не влиял на поведение мальчика. Эрик даже курить стал для того, чтобы казаться крутым в их глазах. Гордон сначала не стал даже на это реагировать, когда узнал от Вильгельма, а потом и сам понял, насколько все плохо. Он не любил читать кому-то нравоучения и поучать — ему казалось это лицемерным и глупым делом, особенно когда ты сам не идеален. Да и он не верил поначалу во все это. Эрик бы не стал его слушать, в этом он тоже был уверен. Но после слов Вильгельма Гордон по-другому взглянул на ситуацию. Все глупости Эрика, как снежный ком, накапливались и выросли в одну большую проблему. Гордон впервые за долгое время почувствовал себя виноватым. И самое ужасное, перед кем? Перед тем, кого он молча высмеивал, и на кого всегда смотрел свысока, тайно ненавидя и одновременно восхищаясь стойкостью характера — проклятым Вильгельмом Нордом, старшим братом Эрика.

Гордон решил, что лучшее, что можно сделать — просто перестать появляться в школе. Либо перейти в другое учебное заведение, либо остаться на домашнем обучении. Придя домой в тот же день, он поставил мать перед фактом. Рене не ожидала такого заявления.

— Почему?

— У меня есть на то причины.

— Под конец учебного года? У тебя последний класс, не можешь потерпеть?

— Проблема не в этом.

— Тогда в чем?

— Во мне. Я должен перестать появляться в школе.

Рене было не до споров и уж тем более не до выяснений причин того, почему сын так о себе говорил. Гордон был серьезно настроен, она даже подумала, что скорее всего у него и правда были весомые причины для того, чтобы считать переход в другую школу самым правильным решением. В конечном счете Гордон провел оставшиеся несколько месяцев дома, полностью погрузившись в учебники и домашнее задание. Он серьезно подошел к своей задаче — подготовиться к экзаменам для поступления в университет. И это напрочь развеяло всякие сомнения у Рене в правильности их поступка. В конце концов, ей было не особо важно, сколько придется потратить на это денег, если ее сын выполняет все, что от него требуется. Но проблема была в том, что ее даже не волновало, что тревожит Гордона.

***

— Тебе взять сладкий или соленый попкорн? — Эрик обернулся в сторону Гордона.

Подходила их очередь, и Норд не мог выбрать, хочет ли он большую упаковку попкорна или маленькую с бутылкой колы. Он переминался с ноги на ногу, роясь в карманах в поисках денег, и то и время высовывал голову из очереди, чтобы убедиться, что им осталось немного. Гордон стоял спокойно, безразлично глядя вперед. К тому же, его рост позволял видеть все, что было перед ним, и ничьи затылки ему не мешали.

— Я не буду есть.

— Серьезно? — Эрик стал сверлить Гордона недовольным взглядом, нахмурив брови. — Ты заплатил за билеты, тогда я плачу за еду. А без попкорна поход в кинотеатр уже не торт!

— Сладкий, — сдавшись, Гордон опустил глаза на Эрика и еле заметно улыбнулся.

Так как у Гордона уже год был свой автомобиль, который он получил от матери, как и квартиру, после кинотеатра они вернулись домой на нем. Эрик по пути решил внимательно изучить взглядом салон и даже не постеснялся спросить, можно ли заглянуть в бардачок. Там он откопал пару старых кассет и решил включить одну из них. Но даже не стал вслушиваться в песню, а сразу перешел к допросу Гордона.

— Ты поступил на ветеринара?

Гордон положительно кивнул.

— А на каком ты курсе?

— Я уже окончил обучение.

— Круто! — Эрик был искренне восхищен, это чувствовалось в его голосе. Но еще было заметно невооруженным глазом, а точнее даже ощущалось в его поведении, что его что-то сильно волновало, но он все никак не мог перейти к делу.

— А ты уже решил, на кого поступать будешь? — Гордон решил поддержать разговор, а не молчать, что он делал большую часть времени.

— Нет, я решил этот год отдохнуть, подумать о том, надо ли мне оно вообще. Я устал от учебы. Не вижу в ней пока смысла.

Гордон понимающе кивнул, не сводя взгляда с дороги. Время от времени, когда Эрик отвлекался, глядя в окно, он еле заметно поглядывая на него через зеркало заднего вида, пытаясь угадать, какое у парня настроение. Они не виделись пять лет, а Эрику в последний раз было тринадцать лет.