Видя его пугающее неистовство, видя, что он напрасно ранит себя, а глаза блестят надвигающимся безумием, Бланш нашла в себе силы обратиться к нему:

- Юсуф, молю вас, успокойтесь! Придите в себя. Вы убиваете меня зрелищем вашего отчаяния! Пощадите свои несчастные руки и мое истерзанное сердце… Вы были правы. Из этого мира нет выхода. А я, неразумная, думала, что на этой земле возможно счастье… Как же я ошибалась! Не мучьте себя понапрасну. Идите ко мне. Я обниму вас в последний раз и буду до рассвета бороться с вашей тоской… До утра они не придут.

В ее тихих словах было столько печали и искреннего сострадания, что этот неистовый и безумный человек послушался. Он медленно подошел к Бланш и бессильно опустился на пол рядом с ней. В темноте они прижались друг к другу, как испуганные дети, которых гроза застала в поле в самом разгаре игры. Он тихо и нежно гладил ее волосы, она покрывала поцелуями его исцарапанные руки. Мерцающий лунный свет лился из маленького окошка на их искаженные, бледные лица. Летели часы, а они все продолжали сидеть неподвижно, как осужденные, не говоря ни слова, стараясь навеки напиться жаром своих умирающих сердец…

Когда Бланш подняла глаза на окно, она увидела, что горизонт едва уловимо светлеет. Тогда она закрыла лицо руками и из глубины ее онемев-шей души вырвался отчаянный крик:

- Юсуф, сейчас они придут! Сейчас они отберут меня у вас, и я больше никогда вас не увижу! О, кровь леденеет у меня в жилах от одной этой мысли! Я больше не увижу вас! Как я смогу прожить даже час, зная, что рассталась с вами навеки! Какие ужасные люди! Почему они не хотят оставить меня с моим богом! С тем, без кого я не мыслю ни единого дня своей жизни! Что такого я сделала?! Чем так страшно провинилась перед Всевышним, что он отбирает у меня больше, чем жизнь! Он отбирает у меня свет и воздух! О Юсуф, что они со мной сделают! Они схватят, они увезут меня, они толкнут меня в объятия чужого человека! Можно ли это вынести?! Я не смогла бы стерпеть чужого прикосновения и взгляда, даже когда не знала вас! Как же я вынесу, если кто-то коснется этой кожи, которая покрыта вашими трепетными поцелуями?! Как я вынесу, если незнакомый человек заключит меня в свои холодные, отвратительные объятия после того, как я горела и умирала в ваших?! Я не переживу этого! Мое сердце разорвется в тот же миг! Спасите меня, Юсуф! Спасите от этого жестокого кошмара! Я вся дрожу от ужаса! Спасите! Пусть даже ценою моей несчастной жизни! Я стану мертвой в ту же ночь, как совершится этот проклятый брак! Вы видели женщин с потухшими глазами? Тех, у кого ничего не осталось… Которые потеряли себя навеки! Неужели вы хотите, чтобы ваша бедная девочка стала мертвой при жизни?! Я знаю, вы этого не допустите! У вас есть смертельный яд, избавляющий от мучений этой ужасной жизни! Отдайте мне его! Умоляю, отдайте!

Юсуф сидел неподвижно. Он не смотрел на нее и ничего не отвечал. Только рука продолжала машинально скользить по ее распущенным волосам…

- Скажите мне, где он? Отдайте мне его!

- Здесь, в рукаве моей сутаны, - упавшим голосом ответил сарацин. – Возьми его, бедное дитя, если это тебя успокоит… Увы, ты не понимаешь, о чем говоришь! Бездна смерти страшит и самых мужественных. Нет такого ада в этом мире, которого бы человек не предпочел бездне вечности… Да, ты будешь жить, как и сказала. С мертвыми глазами. Но будешь жить.

Бланш изо всех сил сжала в руке спасительный флакон. Странный холод сосуда отозвался дрожью во всем ее разбитом теле.

В это мгновенье снаружи послышались голоса и звон мечей. С треском упал тяжелый засов, и дверь стремительно распахнулась.

Ворвавшийся в комнату яркий луч света казалось в единое мгновенье придал сарацину нечеловеческой силы. Он вскочил на ноги и, прижимая к себе девушку, как добычу, дерзко бросил толпе вооруженных вассалов:

- Не отдам ее вам! Она моя. Попробуйте, отберите у меня этого несчастного ребенка! Я безоружен, но я умею впиваться в горло моим врагам! Вам не помогут все ваши мечи и доспехи!

На минуту воины остановились в растерянности. Этот обезумевший, оскаливший зубы язычник и вправду был чудовищно страшен!

- Мадемуазель, - нерешительно начал один из вассалов, - нам приказано отвести вас в замок монсеньора де Леруа. Идемте с нами.

- Она не пойдет с вами! – в бешенстве крикнул сарацин и выхватил меч из рук стоявшего рядом с ним стражника.

На несколько мгновений он превратился в древнего, чудовищного демона, который в одиночку отражал удары целого вооруженного отряда. Это дикое существо с рычаньем металось по зале, напоминая неистовый и яростный дух самой битвы… На минуту у потрясенной Бланш мелькнула слабая надежда, что на глазах у нее произойдет чудо, и ее гений все-таки защитит ее от этих протянутых рук…

Но их было слишком много. У него выбили из рук оружие, и поверженный на колени сарацин оказался в окружении направленных на него острых, смертоносных клинков. Единый миг, и эти клинки вонзились бы в его сердце.

Но в смертельный круг проскользнул тонкий силуэт, и пылкий голос произнес:

- О, опустите ваши мечи! Я пойду за вами тотчас, как только вы пожелаете!

Потрясенные вассалы замерли, безотрывно глядя на девушку. Она шагнула вперед, не думая, что сама может стать первой жертвой удара. Ее лицо было полно боли, но в нем не было страха. Храбрым воинам много раз приходилось видеть, как бросались вперед, навстречу верной смерти, их доблестные противники. Но никто не делал этот шаг с такой пугающей легкостью, как эта хрупкая девочка. Она шагнула так, будто выбежала на солнечную лужайку, будто вошла в открытую часовню… Так, как будто позади у нее ничего не было…

Мечи опустились, а она, как предрассветная тень, выплыла из комнаты, бросив последний взгляд тому, кому навеки отдала каждую каплю своей живой крови…

Сломленного и убитого горем Юсуфа заключили под стражу и отправили обратно в монастырь.

Роскошный, сверкающий портшез графа де Леруа ждал невесту. По широкому двору шла беззащитная, юная девушка в темном платье в сопровождении отряда воинов, вооруженных острыми тяжелыми мечами…

========== XLII Полет ==========

Ces deux mondes qui nous séparent

Un jour seront-ils réunis?

Oh! je voudrais tellement y croire

Meme s’il me faut donner ma vie

Donner ma vie

Pour changer l’histoire.

Vivre

Pour celui qu’on aime

Aimer

Plus que l’amour meme

Donner

Sans rien attendre en retour.

Aimer

Comme la nuit aime le jour

Aimer

Jusqu’a en mourir d’amour

Jusqu’a en mourir d’amour.

Vivre. Notre-Dame de Paris

Эти два мира, что нас разделяют,

Придет ли день, который их соединит?

О! Я так хотела бы этому верить!

Даже если мне придется отдать мою жизнь,

Отдать мою жизнь,

Чтобы изменить историю!

Жить

Для того, кого любишь.

Любить

Больше, чем сама любовь.

Давать,

Ничего не ожидая взамен.

Любить,

Как ночь любит день.

Любить,

Пока не умрешь, любя,

Пока не умрешь, любя!

«Жить». Мюзикл «Нотр-Дам де Пари»

Как погребенная заживо, сидела Бланш в великолепных, роскошных носилках. Она не видела ничего, кроме темных, давящих стен. И ничего не чувствовала, кроме равномерного покачивания портшеза. У нее не было даже желания приподнять тяжелую занавеску, чтобы взглянуть на восходящее солнце. Она была холодна и бессильна. Подобно восковой кукле, сидела она, равнодушно опираясь спиной о стену и не открывая глаз. Море тьмы все-таки поглотило ее. Сомкнулись холодные волны…

За всю дорогу она не сделала ни единого жеста. Только один раз уронила голову на оконную раму, ибо она смертельно устала…