— Не то слово, Шонка! Гиперумная! Не знаю, куда нынче свои прущие из ушей мозги выпустить. Помоги, а?

— Спускайся, помогу, — узкие глаза Шоно превращаются совсем в щёлочки, неужели удастся обдурить молоденькую, ещё глупенькую рысь волку? Эххх, наподдать бы ей по тощему заду, за хвост заарканить и к себе привязать!

— Держи карман шире! Могу байки травить сверху, твои мозги мягонькие, глядишь, чего-нибудь слепим, — Индиана нашла шишку с орешками, начала лузгать, вкуснотищааа блин! А этот якут стоит, щерится под деревом, надо ему тоже выдать, пусть грызёт, если не гранит науки, то хоть орешков для мозгов.

— Привет. Тебя пасут, — никогда он не появлялся просто так. Стал её личным виртуальным телохранителем. Ни один нунган не оставался незамеченным.

Шоно — разработчик кучи приложений, большой человек в мире программирования. Хакер, ломающий, порой, чужие жизни, как лёд, безжалостный, сильный, беспринципный, если на кону стоят большие деньги. Только не с ней. С ней он оставался верным стражем, последователем.

Прошло больше пяти лет со дня их первого знакомства, и в день своего возвращения в большой мир Индиана так рада была видеть его!

— Пошли-ка в дом, дружище, — нахмурилась, ушки-кисточки, наверное, недовольно прядают.

В доме тепло, уютно, давно уже отец всё сделал по указке Саи. Повсюду висят веточки разных трав, образы богов перемежаются с образами различных духов. Сая — шаман, кто её знает, что она ещё умеет.

Шоно заходит с оглядкой, ведь "чёрная женщина" всегда рядом… она подавляет, и то, что кажется нормальным (например, обнять старую знакомую), может показаться ей неверным. Тогда только сохранить бы кости!

— Как отец? — трепетно приобнимает тонкий стан, но мысли уже в вычислениях…

— Нормалды! Ходит, бегает, иногда вдруг вспоминает, что у него есть дочь, — хмыкает Индиана, помогая пройти давнему другу.

— Пасут дня три, — лучше перейти сразу к делу, волки держатся подальше от тройки.

— Кто?

— Я не знаю, куда забрёл твой медведь, но это с его подачи. Уже погладь его! Зачем я согласился фотки эти дурацкие смонтировать для тебя? Боги, пусть так, лишь бы мир был целым! — шипит расстроенный волк.

— Давай по делу. Кто?

— Очень серьёзная организация. Не получить тебе в этот раз аттестат…

— Чо порешь, Волча?!

— Не шипи!

— Я двааа с лишшшним года не вылезала изззз….

— Держииись!

— Пошёл ты лесом!

— Не психуй!

— Сифака?

— Он — медведь ты знаешь это лучше всех, — парень улыбается щуро, выглядывая брешь в её обороне.

Индиана медленно опускает вздыбленные руки, машет ими в измождении, не верит своим чувствам.

— Не хочу, чтобы он пострадал, — глаза, не желтые, серые… смотрят на Шоно умоляюще.

— Значит, будем думать. Отправим подделку, — отрезает как ножом её страж.

— Печать исчезла, представляешь?! Два дня её не могу найти…

— Привет, маленькая странница, — морщинистое лицо женщины вплотную наклонилось к девочке. — Что бы ты хотела получить на свой тринадцатый день рождения?

Одна выбеленная сединой прядь волос легко шевелилась, чуть обдуваемая свежим ветерком, придавая собеседнице вид магический и даже волшебный. Индиане вдруг показалось, что она должна пожелать чего-то очень важного и веского, будто вся её жизнь будет держаться на подарке от этой женщины.

— Простите, а вы кто? — прагматизм, обычно несвойственный девочкам в двенадцать лет, моментально взыграл подозрительностью Индианы. Потому что не бывает странствующих фей, волшебниц, ведьм!

— Я? Шустая, — морщинки ещё больше прорезались сквозь тонкую, почти пергаментную кожу, просто Шустая шире улыбнулась.

— Интересное имя. То ли Шустрая, то ли составляющее из "Шучу-я-Тая"… — на этих словах, размышления девочки прервал молодой, задорный смех странной женщины.

— Ты ведь сейчас размышляешь не над моим именем?

— Думаю, что бы я хотела получить на свой день рождения, — искренне ответила именинница.

— Давай, ты мне скажешь об этом после торжественного ужина?

А потом был весёлый, интересный вечер, много песен, много увлекательных историй, много новых людей, много впечатлений! Вечерняя Танзания умела удивить. Вот только что были сумерки, солнце ещё пробивается через налетевшие облака, как вдруг… падает непроглядная темень, и мягкое пламя факелов становится пронзительным и чётко очерченным. Кажется, что звёзды вот-вот посыплются прямо в руки, такое яркое у них сияние.

Шустаю усаживают в удобное ротанговое кресло, с мягкой подушкой, пламя от центрального костра отражается от лица женщины, превращая её и без того сказочный образ в кого-то очень таинственного и значимого.

— Когда Земля была совсем молоденькой, не было на ней лесов, гор и рек. И беззащитно торчал пупочек, только тронь — он развяжется, не останется тогда Земли, исчезнет. Только злому братцу Земли Нибиру[8], желалось всё-таки развязать его, такой забавный и беззащитный. Пусть бы сестрица исчезла, тогда всё сущее достанется ему, станет Нибиру большиииим! Нет, огрооомным!

— Это апокалипсическое придание древних шумеров? — Индиана не выдерживает, так хочется ей знать, угадала ли?

Внимательным взглядом осматривает юную "хочувсёзнайку" таинственная Шустая, знаком останавливает раздражённого отца, уже шикающего на дочку.

— Дослушай до конца, не прядай ушками, ты же умеешь выжидать, — размеренным голосом отвечает Индиане, словно песок пересыпается в склянках часов.

Индиана укладывает голову на плечо мамы, та обнимает её в ответ, прижимает к себе. Становится уютно и спокойно, ну и что там дальше-то?

— Старший брат Тубан[9] понял, что нужно спасать сестрёнку. Бросил он на неё кольчужку, всю из деревьев да гор, чтобы тепло в космосе Земле было, и пупочек был спрятан. А ещё поставил он на сестрице свою печать, не развязать теперь узелочек! Нибиру уж точно не дотянуться. Пусть сестрица красавицей живёт вечно и радуется своим созданиям.

— Нибиру пуще прежнего разозлился. Не было ему покоя, и послал он своей сестрице в подарок свои творения — нунганов. Строго-настрого запретив быть счастливыми до тех пор, пока не найдут печать и не развяжут Землю.

Беспечный старший брат бросил печать рядом с оттиском, а зачем хранить? Ёлки же всё спрячут. Если бы первый нунган, нашедший печать, сломал её, мы бы с вами сейчас не разговаривали, — узкие глаза Шустаи чуть прикрылись, будто она что-то вспоминала.

— Но он, по своей глупости и незнанию, лишь приложил печать к оттиску. Нунгана отбросила прочь сильная вспышка, ведь Земле сделали больно в который раз! Он разбил спину и погиб, так и не спасённый никем. А Земля задумалась, ей нужны были хранители. Первыми стали люди, однако не всегда они могли уйти от востроглазых нунганов, вмиг вычисляющих хранителей. Много первых хранителей погибло, но печать так и не уничтожили, в очередной раз доставляя к каменному оттиску и прикладывая её к нему. Тогда-то и сплела наша Мать эти нитки, соединила животных и людей, превращая их в единый символ для своего узелка. Самыми крепкими стали снежный барс, медведь и рысь, — при упоминании последнего животного, Шустая улыбнулась, взглянув в огромные от любопытства глаза Индианы.

— Люди, чьими тотемами были эти животные, соединялись в тройку очень редко. Только в те времена, когда появлялся на свете жестокий нунган, объединявший вокруг себя крепкую армию последователей. Каждый из них мог стать хранителем, и если это была рысь — нунганы изгонялись на долгие времена. Находила кошка способы и хитрость для врагов, заманивала мрачных нунганов в расставленные ловушки.

— А что случится, если пупок сам собой развяжется? Ну, оттиск там сойдёт или самой Земле захочется? — неугомонно спрашивала Индиана.

— Случалось уже, и не раз, — ласково оглядев девочку, ответила Шустая. — Для этого существует ключ, он вечен. Если открываешь узел по доброй воле Земли — рождаются новые леса, горы, на возделываемые поля приходит благодать, а в год открытия не происходит войн, рождается больше девочек. Любой из тройки хранителей может попросить что-то очень сокровенное для себя, и если Мать будет довольна, она выполнит просьбы.