Я очень тихо пробиралась между разбросанным спортивным инвентарём, мягко ступая, подсознательно копируя поступить рыси. Где-то здесь моё сокровище, мой планшет. Я не волнуюсь, вещь — дорогая, её не посмеют украсть, распоролить тоже не смогут, три степени защиты от личного хакера, разве что долбануть о штангу или вот об эту гантель…внезапно чувствую чьё-то приближение, но слишком поздно! Мой капюшон слетает с головы, а наглые руки успевают стянуть и очки. Стою сейчас с полностью открытой головой, все мои чудо-кудри тёплого каштанового цвета расхлестались по плечам, шее, спине. По-моему, даже копчиком чувствую их лёгкое касание. Чёоооорт! Чтоб тебя одолела чесотка яиц, неугомонный преследователь, чтоб твои бесконечные поклонницы так же раздербанили твой фэйс, как ты — мою идеальную, мать твою, маскировку!

Это ещё не конец, мы здесь одни, значит, есть маленький шанс договориться! Хотя, как говорит мой отец и много кто ещё: "С террористами переговоров не ведут!".

А это чучело стоит и смотрит на меня странным взглядом, онемел, что ли? Быстро, пользуясь его локдауном, вновь накидываю капюшон, резко выхватываю из рук "чучела" уродливые очки с толстыми линзами, возвращаю любимые предметы на свои места.

— Планшет? — протягиваю руку и тут же получаю желаемое.

— Ань… — голос у парня хриплый, нездоровый, тяжёлый.

— Ещё раз приблизишься — пожалеешь, — шиплю в спокойной ненависти. Пусть знает, что рысь — опасное животное, хоть с виду и милашка.

Я собираюсь уйти, совершенно успокоившись, "чучело" всё ещё в ступоре, но его туша мешает пройти, поэтому пытаюсь поднырнуть под груду мускулов.

— Ань, — повторяет как заведенный.

С неудовольствием замечаю руку, преграждающую путь на свободу. Концентрация достигает апогея, или я ломаю эту лапу, или… Он хватает меня, легко уворачиваясь от удара, заламывает руку, нет, не больно, просто я теперь немного прижата к нему.

— Ну-ка отпусти меня немедленно! — со мной впервые так! Доселе никто не смел даже коснуться! Тестикулы ему, что ли, жмут?!

— Не отпущу, нам надо поговорить, — "чучело" резким движением разворачивает к себе и вновь сдёргивает капюшон!

Кудряшки разлетаются в диком восторге от свободы, несколько прядей давно окрашены в ядрёный цвет охры. Я знаю, на что это зрелище похоже, только оно для моих глаз, моё сокровище! Чучело! Ты доигрался! Я с удовольствием даю волю своему тотему: вперёд, рысь!

Глаза сужаются, я чувствую прилив адреналина, ну что ж… давай играть! Расслабляю ладонь, мой враг на подсознанке делает тоже самое, рука выскальзывает из цепких пальцев, взлетает вверх и бьёт по кадыку. О! Захрипел, родимый, тогда на вот тебе по обещанному, по тестикулам (testiculus), коленом (geniculum) — автоматически отмечаю названия, латынь — моё всё!

— Забудь о разговорах, сифака! — разумеется, я убегаю под бурные хрипы "чучела". Пусть думает, что с головой у меня всё очень плохо, пусть думает что угодно, лишь бы моя маскировка вновь была восстановлена!

Вылетела из спортивной подсобки, куда завернула после "физ-ры" за обещанным потеряшкой-планшетом. Итак, что мы имеем? Лучше разложить всё это по полочкам.

Сорок пять минут назад я сидела в школьной столовой, по привычке отложила планшет, и вместе с обедом поедала занятную книжицу "Шаманские ритуалы и боевые практики". Авторы не раскрученные, но описание заставляет проникнуться, вот и любимый папкин раздел про "духовные практики"! Мне вкусно! Рука начинает воспроизводить лёгкий полёт крыла, я делаю это незаметно для окружающих, выглядит так, будто разминаю затёкшую руку. Так углубляюсь в древнюю философию, раскрытую молодыми авторами, что поздно замечаю — мой планшет неспешно уходит вместе с Вершининым. Догоняю его и пытаюсь любезно получить обратно мою вещь.

— Вань, отдай, пожалуйста, у меня там уроки записаны, — по возможности глубже ныряю в капюшон и беспомощно щурю глаза за толстыми линзами.

— Отдам, после физ-ры в подсобке ждать тебя будет, — ухмыляется мне переросток.

— Почему не сейчас? — цепляюсь за его рукав, мне нужен планшет.

Вершинин широко улыбается и складывает дулю прямо перед моим носом.

— Заметь, Москалёва, я не показываю тебе знак английского лучника, — мстительный гад! Всё ещё вспоминает мою краткую лекцию о приличности демонстрации среднего пальца.

— Тебе — планшет, мне — разговор, — отрезает Ванёк.

И вот что это за разговор такой?! Содрать с меня капюшон, оЧоЧи мои любимые, вынудить применить хохорэй-мин в конце концов! Невольно оглядываюсь назад, Вершинин стоит, облокотившись на дверь, руки скрещены на груди. Я останавливаюсь, снимаю очки, прищуриваюсь и выпрямляю спину. Хочу, чтобы видел — не боюсь его и презираю. Ванечка делает шаг вперёд, но вдруг останавливается и вытягивает руку со средним пальцем. Ржу в голос! К какому животному его закрепить?!

Локоны падают на пол, мокрые и уже потускневшие. Жалко-то как! Но, на уровне каких-то инстинктов понимаю, что так нужно, мою тайну не должны узнать! Весь путь тотема будет впустую, я никогда не смогу соединиться со своей рысью! Значит были напрасными изнурительные тренировки и все эти ритуальные бдения Саи…

Я её помню… свою мамочку… свою самую любимую и несравненную, тёплую, вкусно пахнущую и понимающую… Три года назад она умерла. Так бывает, я знаю, только легче от этого не становится. Мои родители — парочка археологов, идеалистов-альтруистов, папа-палеонтолог, когда выбрал стезю, знать не знал, что перегнившие остатки диплодоков, которые он мастерскинаходил, могут заинтересовать нефтяных промышленников. Ахахах, а вот так! Ибо что есть нефть? Кастобиолиты с примесями. А что есть кастобиолиты? Ага, содержащие углероды полезные ископаемые, чаще, конечно, растительного происхождения, но диплодоки — большие коровы, где они паслись, там и надо искать основные запасы вожделённой горючки. В общем, родители часто путешествовали. Специалисты их уровня были интересны, многие норовили заполучить Михаила Ивановича Москалёва в свой штат. И как папа ни старался объяснить, что ископаемые останки не помогают в поисках "горючки", что он не геолог, а археолог-палеонтолог, всё равно за его передвижениями тщательно следили на всех уровнях.

Меня всегда брали с собой. Во все путешествия с родителями, наверное, с младенческого возраста. Что поделать? Оставить меня было не с кем, единственная бабушка (отец был сиротой) очень боялась остаться наедине с младенцем. Ха! Она до сих пор меня побаивается! Уж слишком свободолюбивой воспитали меня мои предки. Помню, как впервые оказалась на настоящем джайлоо.

— Э, слышь, кыз, пошла вон, — это мне сказал Эркинка, впервые увидев. Мальчишки играли в альчики, самым зачётным было выиграть большой, залитый свинцом. Как он меня взбесил тогда!

— Сам пошёл вон! — я осталась следить за игрой.

Мы были гостями, на джайлоо гостям дают всё, что они пожелают, а мне нужен был королевский "асык", чтобы уделать Эркинку. В тот же вечер прошу родителей посодействовать, хозяин нашей юрты щедр, дядя Шарип понимает: мне надо влиться в компанию детей, чтобы не скучать и не мешать родителям. К вечеру у меня шикарный асык! Не иначе от архара, или кто там был у Шарипа в загашнике? Не будь дурой, я нахожу плюшки свинца — этот металл легко плавится, быстро становится жидким — с удовольствием заливаю в отверстия, утяжеляю свой асык. Вечером предстоит битва с Эркинкой.

— Чо припёрлась? — грубит мне парень.

— Жопу твою надрать, — улыбаюсь ему в узкоглазое лицо. Он тут главный, если смогу заставить его уважать себя, значит, вольюсь в эту тусовку и летние каникулы будут весёлыми.

У меня есть дар. Я умею метко стрелять, могу попасть в самую нужную точку, наверное, поэтому мне так легко даются все упражнения с возможностью удержать центробежную силу. Просто понимаю, как надо, будто сама являюсь этой силой.