Безумно красивая песня о любви, и я даже прикрываю глаза, чтобы тихонько пропеть пару строк, как вдруг чувствую тяжесть ладони на талии: он обнял меня одной рукой прямо через плед, чуть оттаскивая от края балкона.

— Ведущий объявил медленный танец, — улыбается Макс, заметив мою растерянность.

Я киваю, устраивая руки на его плечах, хоть и приходится повозиться с пледом, потому что с каждым движением предатель грозится упасть на пол и окончательно меня заморозить.

Пару кругов мы танцуем молча, и я уверена, оба испытываем неловкость, как вдруг над ухом раздается тихое и такое уже родное:

— Малышка, — и я дёргаюсь.

Давай, скажи, что я тоже тебе нравлюсь, и потом у нас будет первый поцелуй в такой романтичный момент, как в самых лучших фильмах о любви. Не подведи, прошу тебя.

— Я хотел поговорить о вчерашнем…

— Говори, — вздыхаю, сильнее цепляясь за плечи. Не знаю, готова ли я к этому, но выбора другого у меня просто нет.

— Я понимаю, что стал свидетелем того, что ты пожелала бы от меня скрыть, но ничего назад не вернуть.

— Угу, — кусаю губы в ожидании продолжения, а шум в ушах затмевает красивую мелодию. Я умру от страха сейчас.

— Я ещё давно это понял, но догадки подтвердить было нечем, поэтому я молчал. До этого дня. Ты же понимаешь, что мы не можем быть вместе? Я взрослый парень со своими потребностями, а ты ещё школьница, которой нужны отношения со сверстниками, прогулки за руку по парку.

— Откуда ты можешь знать, что мне нужно? — а я говорила, что шарик терпения скоро лопнет…

— Мне тоже когда-то было пятнадцать, малышка, и я знаю, о чем говорю.

— Не говори о пятнадцати так, словно это пять.

— Да, но это все равно очень мало. Ты прекрасная, самая лучшая, но ты ещё слишком малышка, понимаешь? Мы бы не могли быть вместе, даже если бы я захотел. Это просто неправильно, Ариш.

— А что правильно, Макс? Скажи, что правильно? Плакать ночами в подушку, или доказывать всем, что я давно не ребёнок? — снова рыдаю, хотя ненавижу это делать. Но ничего не могу изменить. И понимаю, что кричу зря. Но ничего не могу…

— Правильно просто жить, — он пожимает плечами и отпускает, отчего меня сразу же окутывает холодом.

— Как у тебя всё просто, — шиплю, качая головой. Он сказал все то, что я так боялась услышать. И мне правда больно.

— Жизнь вообще не сложная, ты потом поймёшь, — опять намекает на мой возраст? — А пока, наверное, нам лучше не видеться. Ты и сама не заметишь, как забыла меня. Игрушки в детстве часто меняются, и мы даже не помним, какая была любимой всего неделю назад. И тут такой же принцип. Всё будет хорошо, — он раздражает, и мне не хочется больше плакать при нем. Он наговорил мне слишком много гадостей. Слишком много.

Стаскиваю с плеч плед и бросаю его Максу в руки, а уже через секунду бегу по ступенькам, на ходу вызывая такси. Плевать на холод, на всё плевать, я не могу и не хочу больше находиться рядом с ним.

Пора заканчивать это издевательство, именно поэтому я прошу у мамы сменить мне школу и разрешить пожить у бабушки до поступления в универ, куда я все равно собиралась ехать в Москву.

Не знаю как, но мама согласилась отдать меня бабушке. И, кажется, это именно то, что мне было нужно.

Куда может пропасть пятнадцатилетний подросток, когда последний раз ты видел её на свадьбе друзей пару недель назад, и говорил о том, что её чувства это как игрушка для ребёнка — нужно просто заменить новыми и всё пройдёт.

Куда может пропасть пятнадцатилетняя девчонка, если она убежала из ресторана в лютый холод в одном платье, кажется, даже не дождавшись такси, а поймав попутку?

Куда может пропасть пятнадцатилетняя девушка, если в последнюю встречу она плакала и ломалась пополам прямо на моих глазах, а потом не ответила ни на одну смс-ку, и в итоге перестала быть в зоне действия сети.

В моей голове миллион разных, совершенно не радужных мыслей. На свадьбе я напился до состояния косолапой свиньи, и подумать о том, что с Ариной могло что-то случиться, смог только на следующий вечер. Трубку она не брала, на смс не отвечала, а когда через два дня перестала быть онлайн и абонент уже стал не абонент, я поехал к ней домой, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке.

Катастрофический идиот. Отпустил пятнадцатилетнюю девчонку, поправочка, красивую девчонку, одну в холод в тонком платьице. А если таксист попадется придурок? Или с кем она там уехала. Вокруг столько идиотов, и я должен был её защищать, а не отправить прямо в лапы этим… Не важно кому. Дурак я.

Дома Арины не оказалось, но тетя Света уверила меня, что её дочь жива и здорова, и что в тот вечер вернулась в целости и сохранности. Только вот не сказала, почему сейчас её нет дома и почему трубку Арина не берет.

Две недели я не могу найти малышку. Понимаю, что она имеет право меня игнорировать, ведь я растоптал её детские чувства, но какая-то странная тревога в груди разрастается. Куда она всё-таки делась?

Я караулил утром у дома, в обед у школы, у здания, где она занимается танцами и даже около любимой кафешки. Её не было нигде, словно она надела на себя мантию невидимку и передвигается по городу в ней.

С Тёмой мы почти не общались эти недели, потому что у него стресс от расставания, который он предпочитает проводить на работе с утра до вечера, а Яна отчего-то не очень хочет со мной разговаривать.

— С Ариной правда все в порядке? — впервые за две недели мне удалось встретиться с Тёмой в кафе в обеденный перерыв.

— Все в порядке, честно, — Тёма пьёт свой кофе, а мне почему-то ничего в горло не лезет. Понимаю, что обидел малышку, хочу извиниться, а как это сделать — не понимаю.

— Тогда где она? Не отвечает мне ни на звонки, ни на смс-ки, — понимаю, как тупо звучат мои слова, но мне правда некомфортно от этого молчания.

— Зачем она тебе? — скучающе спрашивает Тёма, и я хмурюсь, не понимая, шутит он или нет.

— Мы друзья, хочу увидеться, — вру, не упоминая, что хочу извиниться. Мне это физически нужно.

— У тебя куча друзей девчонок, увидься с ними, — на удивление грозно отвечает Тёма. — А про Арину забудь.

— Да какого черта? — я понимаю, что Тёма знает о нашем с Ариной разговоре. Ну разве я сказал что-то не так? Она же ещё ребенок, нужно жить и радоваться жизни, а не думать о взрослом парне. Кажется, Тёма должен поддерживать меня, что я не стал, простите, портить его сестрёнку. Какого черта тогда?

— Арина больше не живёт в этом городе, ясно? И не пытайся её найти или дозвониться, это бесполезно. Закончилась ваша дружба, Макс. Закончилась.

А я вдруг понял, что не хотел её заканчивать. И как быть теперь, когда малышки не будет рядом?

Два года спустя. Март.

Иду, рассматривая красоту города, и сама не верю, что живу в столице. Давно мечтала поступить в Москву, и вот уже чуть больше полугода живу здесь в общежитии, учусь, гуляю с друзьями и наслаждаюсь жизнью.

Здесь круто, правда. Я всей душой люблю Воронеж, но масштабы Москвы меня вдохновляют жить полноценной для почти совершеннолетней девчонки жизнью. Мне восемнадцать через две недели, и я рада, что праздник будет именно в этом городе. Даже мама обещала, что они все приедут сюда, а не заставят меня ехать в Воронеж. Яна с парнем, Тёма с невестой и родители. Лучший подарок, я очень соскучилась по своей сумасшедшей семейке.

Бегу в общагу, потому что уже опаздываю на танцы. Записалась в студию сразу как переехала, потому что те полтора года, что жила у бабушки, танцевала только для себя везде, где придётся. «ТикТок» пришлось забросить, отдала аккаунт девчонкам, а сама вообще как-то отвыкла от социальных сетей.

В первые два дня я сменила номер, а потом заблокировала все страницы в социальных сетях: моё разбитое пятнадцатилетнее сердце решило, что сбежать будет лучшим решением проблемы, и я сделала это сразу же, отрезав все пути, которые привели бы ко встрече с Максом. Помню, как плакала, когда Тёма говорил, что Тимофеев искал меня, и даже не старалась взять себя в руки. По-настоящему страдала от неразделённой любви, не понимая даже, что не из-за чего было лить слёзы.