– Разве рыбачить не нужно в тишине? – ехидно спросила она. – Ты так всю рыбу, если она здесь, конечно, есть, своими песнопениями распугаешь. Думаю, им твой текст-расчлененка по душе не придется. И как только такое можно слушать?

– Девочка моя, – немного снисходительно проговорил Глеб, даже не замечая, как плотно на этих словах ее пальцы сжали карандаш. – Это не только можно слушать, но еще и писать, и петь.

– А, так это твоя песня, восходящая звезда? – полюбопытствовала Маргарита, убрав из голоса ехидство – оскорблять чье-то творчество она не желала, пусть даже оно и не пришлось ей по вкусу.

– Не называй меня так, – попросил он. – Раздражает. Нам еще работать и работать.

– И что, ты все время над своим творчеством трудишься? – ей внезапно стало любопытно. Еще никогда в жизни она не общалась с музыкантом. Интересно, а как они воспринимают мир, если она видит все цветами? Через аккорды? Но, наверное, это не тот вопрос, который стоит задавать. Она и так в его глазах немножко сумасшедшая. И все-таки, какие забавные совпадения преподносит судьба. И приспичило же ему здесь порыбачить! Даже удивительно!

– Работаю все время, но не всегда над творчеством, – улыбнулся Глеб. В его глазах появились какие-то чертинки, которых Ритке тут же захотелось схватить и усадить на какой-нибудь рисунок – пусть перевернут все вверх дном.

– Помимо музыки, у меня еще основная работа есть, – рассказывал тем временем Глеб. – Не могу же я на шее у родителей сидеть. Я переводчик-синхронист.

– Ого! И с каких языков?

– Английский, испанский, французский, – невозмутимо ответил музыкант. – Еще немного немецкий знаю.

– Вот это да, – широко раскрыла огромные синие глаза девушка. – А мне языки всегда тяжело давались, – пожаловалась она. – Я английский еле-еле знаю.

– Каждому свое, – философски произнес Глеб. – Зато ты рисуешь прекрасно. Ты, наверное, на архитектора учишься? У меня сестра дизайнер, тоже вечно что-то набрасывает.

– О нет, – рассмеялась Маргарита. – Я юрист. Будущий адвокат.

– Насколько будущий? – теперь любопытство одолело и Глеба.

– В этом году защищаюсь. Уже через полтора месяца. Ну и сейчас уже кое-где подрабатываю, – кратко отозвалась Рита. Она не очень любила о себе рассказывать, считая, что собеседникам это вряд ли будет интересно.

– Одни юристы меня окружают, – почему-то хохотнул Левицкий. – А почему не художник?

– Потому что это хобби. А хобби не должно становиться профессией, тогда оно перестанет приносить такое удовольствие, – рассеяно отозвалась девушка. Она вдруг увидела пролетающую над самой водой чайку. Черт, такой прекрасный вид, а она всякой ерундой занимается. И девушка углубилась в рисунок.

– Я знаю многих людей, которые бы с тобой поспорили, – продолжил развивать разговор Глеб, но Марго только пожала плечами – пусть спорят, ей непринципиально. Она все равно останется при своем мнении. Левицкий понял, что девушка опять «улетела», и ему ничего не оставалось, как попытаться погрузиться в свое занятие. От скуки он начал немного елозить удочкой туда-сюда. Рыба не призывалась ни в какую. Но вдруг то ли крючок за что-то зацепился, то ли клюнуло. Глеб попытался вытащить удочку, но что-то тянуло ее вниз. Тогда он поднялся на ноги и попытался рассмотреть, что же скрывалось за темными водами. Вдруг на пляже неожиданно послышалось:

– Ронни, Ронни, назад! Ты куда побежал?

Заливистый лай раздался совсем близко. Вдруг Левицкий ощутил какой-то резкий толчок под колени. Фонтан брызг долетел до девушки, несколько капель упали на бумагу. Она подняла глаза и обомлела – в нескольких шагах от камней, по пояс в воде, стоял и матерился Глеб. На облюбованном им камне в радостном лае заходился огромный английский мастифф, виляя хвостом. Где-то на заднем плане с руганью и призывами вернуться к нему спешил хозяин.  Глаза человека в воде и собаки на мгновение встретились – и повисла напряженная тишина. Затем собака вновь поприветствовала лаем поверженного не-соперника. При этом в ней каким-то нелепо-чудесным образом сочеталась английская невозмутимость и игривость.

Это был однозначно желто-золотистый цвет события, – так машинально отметила Маргарита. Затем закрыла лицо руками и безудержно расхохоталась.

– Нет, ну ты можешь не вертеться? – раздраженно поинтересовалась Вика, растушевывая кисточкой тени на веках Марго. – Для тебя же стараюсь!

Подруга вздохнула – она уже около часа была вынуждена сидеть неподвижно на стуле, пока Ольшанская бегала вокруг нее то с плойкой, то с кисточками, то с еще какими-то приспособлениями, которые Рита затруднялась назвать.

– Я вполне в состоянии сама накраситься, – в сотый раз повторила она.

– Накраситься-то ты можешь, только это опять будет ни черта не заметно, – отозвалась Вика, набирая на кисть темно-серые, почти черные, тени.

– А ты из меня вампиршу хочешь сделать? – хмыкнула Рита.

– Не вампиршу, а женщину-вамп, – недовольно поправила подруга и снова прикрикнула. – Сиди спокойно! Но это не твой образ, так что просто хочу, чтобы было видно, что пришли на рок-концерт.

– Что за группа-то? – обреченно поинтересовалась Маргарита. Идти на данный концерт она по рассеянности согласилась еще пару дней назад, и теперь отделаться от подруги не было никакой возможности.

– «Дикие барсы», – с восторгом проговорила Вика, будто речь шла как минимум об основоположниках русского рока.

– Они что, оборотни, и на своих концертах пожирают зрителей под мурлыканье? – хмыкнула Маргарита, в очередной раз прикрывая глаза.

– Почему оборотни? – растерялась Ольшанская, зависнув с кисточкой в руках в нескольких сантиметрах от лица подруги.

– А что у них название такое дебильное?

– Ну почему сразу дебильное? – от возмущения Виктория взмахнула рукой и провела черными тенями по щеке Марго, затем ойкнула и, причитая, бросилась за жидкостью для снятия макияжа. – У них лидер Саша Барсовецкий, – пояснила она, более-менее успокаиваясь. – И вообще, сиди спокойно и молчи. А то пойдешь на концерт персонажем из ужастика.

«И в чем будет разница?» – хмыкнула про себя Рита, но сочла за благо промолчать. Прикрыла глаза, положила руки на колени и так, в позе прилежной девочки, под ворчание подруги стала вспоминать сегодняшние события.

***

Хозяин Ронни, причитая и извиняясь, оттащил питомца с камня. Глеб даже не успел из воды выбраться. А Марго все продолжала хохотать.

– Что, смешно тебе? – поинтересовался Левицкий, подходе ближе к камням. Волосы слиплись, с них стекала воды. Ронни умудрился благополучно искупать всего парня. Рубашка промокла и четко обрисовывала все мускулы. Только у Маргариты вместо неприличных мыслей почему-то прошли ассоциации с водяным, который ее сейчас утащит на дно, и она снова хихикнула, представив, как его волосы окрашиваются в болотный оттенок. Она и осознать не успела, что произошло в следующее мгновение. Сильные руки обхватили ее за талию и утащили в воду.

– Твою мать! Что ты делаешь, придурок? – закричала она, чувствуя, как прохладная вода омывает ноги.

– Не брыкайся, а то я тебя уроню! – невозмутимо откликнулся парень, удерживая ее пока над водой.

– Нечего вообще чужое брать! Поставь, где взял! И лапы свои убери! – разорялась Маргарита, почему-то чувствуя жуткое смущение и обжигающее тепло, исходящее от его пальцев.

– Не переживай, уберу! – даже в голосе его слышалась насмешка. Несколько шагов подальше от камней, и она оказалась вдруг стоящей в воде. Шифоновая юбка колоколом всплыла на поверхности. Глубина доходила ей где-то до середины бедра.

– Что, уже не так смешно? – рассмеялся Глеб и окатил ее фонтаном из брызг. Весело ей не было – погода была хоть и теплая, но для купания еще, на ее взгляд, рановато.

– Идиот! – процедила сквозь зубы Маргарита, посылая ответную волну. Впрочем, ему все равно – он и так был весь мокрый. – Мне как отсюда выбираться?

– Не переживай, вынесу, – подмигнул он зеленым глазом. – Зато ты ко мне сразу сочувствием прониклась!