– Аид!

Ее вскрики, казалось, не произвели на него никакого впечатления, потому что он продолжил свои томные, мучительные ласки. Вскоре его пальцы раздвинули ее горячую плоть, присоединившись к языку. Он поглаживал и растягивал ее, двигаясь в одном ритме с ее дыханием, пока она не достигла вершины.

Закончив, он приподнялся, поднес свои пальцы к губам и облизал их.

– Твой вкус – мой любимый, – произнес он. – Я мог бы пить тебя весь день.

Аид обхватил ее за бедра и подтянул к себе, войдя в нее одним быстрым толчком. Она чувствовала его в своем теле и в своей душе.

Он ритмично задвигался внутри ее, и вскоре ее стоны превратились во вскрики.

– Назови мое имя, – прорычал Аид.

Персефона вцепилась пальцами в шелк. Простыни прилипли к ее коже, потому что все ее тело покрылось каплями пота.

– Назови!

– Аид! – выдохнула она.

– Еще.

– Аид.

– Проси, – приказал он. – Умоляй меня довести тебя до экстаза.

– Аид, – она едва могла дышать и составлять слова. – Пожалуйста.

Толчок.

– Пожалуйста, что?

Толчок.

– Доведи меня до экстаза.

Толчок.

– Ну, давай же! – закричала она.

Они вместе достигли оргазма, и Аид рухнул на нее и впился в ее губы глубоким поцелуем – с ее вкусом на его губах. Спустя мгновение он поднял ее и перенес в купальни, где они приняли душ и снова преклонились друг перед другом.

Персефоне оставалось спать всего час до подъема, когда она наконец легла в постель. Аид вытянулся рядом, прижимая ее к себе.

– Персефона, – произнес Аид, щекоча своей бородкой ее ухо.

– Мм? – она слишком устала, чтобы пользоваться словами, ее веки уже были тяжелы от сна.

– Еще раз произнесешь чужое имя в этой постели – будь уверена, я отправлю его душу в Тартар.

Она открыла глаза. Ей захотелось взглянуть его, увидеть буйство в его взгляде и последовать за ним – почему это так сильно его разозлило? Неужели он, бог подземного царства, богач, собиратель душ, боялся Аполлона?

После своего предупреждения Аид расслабился, его дыхание стало ровным и спокойным. Не желая нарушать этот покой, она прижалась к нему и уснула.

На следующий день за ланчем Персефона пересказала разговор с Аидом Лексе. Они выбрали кабинку в задней части их любимого кафе, «Желтого нарцисса», обеспечившую им относительное уединение. Несмотря на гудение ресторана, Персефона до паранойи боялась говорить об Аиде на публике. Она наклонилась над столиком к Лексе и прошептала:

– Я никогда еще не видела его таким…

Непреклонным. Неуступчивым. Обычно он, по крайней мере, готов был ее выслушать, но стоило лишь имени Аполлона слететь с ее губ, как Аид решил прекратить этот разговор.

– Аид в общем-то прав, – сказала Лекса, откинувшись в своем кресле и скрестив ноги.

Персефона взглянула на свою лучшую подругу, удивленная, что та поддержала бога мертвых.

– Я имею в виду, ты и правда думаешь, что можешь просто так взять и покуситься на репутацию Аполлона? Он же золотой мальчик Новых Афин.

– Честь, которой он не заслужил с учетом того, как он относится к мужчинам и женщинам, которых «любит».

– Но… что, если люди тебе не поверят, Персефона?

– Я не могу беспокоиться о том, поверят мне люди или нет, Лекс.

Мысль о том, что на жертв Аполлона не обратят никакого внимания из-за его популярности, приводила ее в ярость, но еще больше ее бесило то, что она знала – Лекса права. Существовала вероятность, что ей никто не поверит.

– Я знаю. Я просто говорю… что все может пойти не так, как ты думаешь.

Персефона нахмурилась, смущенная словами подруги:

– И что же я думаю?

Лекса скрестила пальцы на столе перед собой и пожала плечами, наконец подняв глаза на Персефону. Ее глаза сегодня казались еще ярче – возможно, из-за дымчатых теней, которыми она накрасилась.

– Не знаю. В смысле, ты буквально надеешься урезонить бога, который не приемлет отказа. Ты словно думаешь, что волшебным образом изменишь поведение Аполлона с помощью нескольких слов.

Персефона подалась назад и вдруг заметила, что взгляд Лексы сместился на ее плечо. Боковым зрением она увидела что-то зеленое и повернула голову. Из-под ее кожи пробивались зеленые стебли. Персефона придавила их ладонью. Ее магия еще никогда не откликалась на эмоции таким образом. Она вырвала стебли, и плечо пронзила острая боль – по руке потекла кровь.

– О боги! – Лекса сунула ей охапку салфеток, и Персефона прижала их к плечу. – Ты в порядке?

– Все нормально.

– Такое уже случалось?

– Нет, – ответила богиня. Она убрала салфетки, чтобы взглянуть на рану, оставленную стеблями. Разрез был маленьким, словно она оцарапалась шипом, а кровотечение почти остановилось.

Ей было крайне необходимо продолжить уроки с Гекатой.

– Это что-то божественное? – уточнила Лекса.

– Не знаю.

Она никогда не видела, чтобы таким образом проявлялись силы ее матери – как и силы Аида. Может, это был еще один пример, как плохо она справлялась с ролью богини.

– Ты расскажешь об этом Аиду?

Этот вопрос удивил Персефону.

– Зачем мне ему рассказывать?

Та принялась перечислять причины:

– Потому что такого еще никогда не случалось, потому что тебе больно, потому что это может быть как-то связано с тем, что ты богиня весны?

– Или это ерунда, – быстро ответила Персефона. – Не волнуйся об этом, Лекс.

Несколько мгновений тишины разделили подруг, а потом Лекса протянула руку над столиком, чтобы привлечь внимание Персефоны:

– Ты ведь знаешь, что я просто волнуюсь за тебя, правда?

Богиня весны вздохнула:

– Знаю. Спасибо.

Между ними снова повисла тишина, и Лекса пожала плечами:

– Думаю, на самом деле это все уже не важно. Ты ведь уже пообещала Аиду, что не будешь писать об Аполлоне… правда?

Персефона не подняла глаз, избегая взгляда подруги.

– Персефона…

– А как же Сивилла? Мы просто позволим ей и дальше страдать? – спросила Персефона.

– Нет, мы будем поддерживать ее как подруги, – ответила Лекса.

– И это значит, что я должна сделать все, что в моих силах, чтобы изобличить Аполлона.

– Это значит, что ты должна делать то, о чем тебя просила Сивилла.

Персефона поморщилась. Сивилла хотела, чтобы Персефона отпустила ситуацию, но молчание было частью самой проблемы. Сколько людей уже пострадало от рук Аполлона и промолчало об этом?

– Все боги зациклены на мести? – Лекса выдала эту фразу не задумываясь, словно задавая риторический вопрос, но Персефоне ее реплика пришлась не по нраву.

– Что ты имеешь в виду?

Лекса пожала плечами:

– Вы все хотите наказывать. Аполлон хочет наказывать своих любовников и любовниц, поэтому ты хочешь наказать его, и он наверняка за это накажет тебя. Это безумие.

– Я не хочу его наказать, – обороняясь, ответила Персефона.

Лекса приподняла бровь.

– Я не хочу! Я хочу рассказать людям, что ему нельзя доверять.

– Так же, как хотела рассказать людям, что нельзя доверять Аиду?

– Это другое.

Персефона действительно начала серию статей об Аиде, намереваясь изобличить его бесчестные сделки со смертными. Тем не менее спустя некоторое время она узнала, что его намерения были намного более благородными, чем она изначально полагала.

Лекса вздохнула:

– Возможно, но разве не об этом сказал тебе Аид? Аполлон наказывает не задумываясь.

Персефона в раздражении отвела взгляд, и вытянутая рука Лексы легла на ее собственную.

– Я просто хочу, чтобы ты была осторожна. Я знаю, что Аид защитит тебя, насколько сможет, но я также знаю, как трудно тебе просить о помощи.

Персефона выдавила натянутую улыбку. Она знала, что Лекса беспокоится о ней, но она не знала всей истории. Богиня до сих пор не рассказала подруге об ультиматуме, который выставил ее босс. Она будто снова вступила в сделку с Аидом, оказавшись под угрозой потерять две самые важные для нее вещи. Наверное, если бы она объяснила, Лекса бы поняла, но стоило лишь ей заговорить, как их прервали: