А теперь сестрица вдруг возвратилась. Весной они похоронили мать, и Айла-путешественница показала, наконец, в Кловердейл свое ясно личико. Семейное гнездо, где прошло детство сестер и всю жизнь прожили их родители, было завещано поровну Дженнифер и Айле; вскоре с ним предстояло что-то решать. Для начала договорились, что Айла поживет в коттедже и приведет его в мало-мальски приличное состояние, а уже потом подключат риелторов. После оценки подновленного дома можно будет заводить серьезный разговор.

Айла явилась в библиотеку общих вещей вскоре после своего сообщения, забрала светильник и заплатила за прокат.

– Для чего он тебе? – не выдержала Дженнифер. Боже упаси выговаривать Айле за ветреность и ненадежность: сестрица может снова упорхнуть в голубые дали, а если родители чего и хотели, так это чтобы их дочери жили дружно. После всего, что, по милости Дженнифер, натерпелись родственники, она считала себя обязанной уважить последнюю волю отца и матери, поэтому спрятала характер и держалась любезно. – Неужели ты снова занялась танцами?

С детства Айла видела себя только танцовщицей. Она сооружала себе сцену и с упоением выступала для соседей, расставив вдоль края настольные лампы вместо прожекторов.

Дженнифер не ожидала, что ее вопрос о внезапно прекратившихся танцах заденет Айлу за живое, но, судя по тому, как сразу напряглась сестра, так и вышло. Кажется, Дженнифер вообще лучше молчать, чем пытаться завязать разговор.

– Нет, я хочу разобрать чердак. Пробовала подсвечивать себе с помощью мобильного приложения «фонарик», но от телефона света недостаточно, – объяснила Айла с такими нотками в голосе, будто Дженнифер задала невероятно глупый вопрос. – А этот светильник позволит все разглядеть с предельной четкостью.

– Занятий ты сегодня не ведешь?

Дженнифер старалась избегать любых вопросов, способных вывести из себя вспыльчивую Айлу. Сцен ей не хотелось.

– Сегодня нет.

– А как вообще этот бизнес?

Айла с лету заводила полезные знакомства – деловой хватки у нее оказалось куда больше, чем Дженнифер могла предположить, и преподавание йоги вместе с частными уроками приносило реальные деньги. Айла даже заговорила об открытии собственной студии в Кловердейле или поблизости, насмерть удивив Дженнифер, которая помнила, что сестрица и пяти минут не в состоянии просидеть на одном месте.

– Если это подковырка насчет того, что я не помогла тебе с открытием…

– Нет-нет! – Положительно, этот разговор добром не кончится. – Стоп, но мама же очистила чердак много лет назад?

– А ты помнишь, как мы строили домик в старом угольном погребе в саду?

Дженнифер на мгновенье охватила печаль от того, что родителей уже нет в живых.

– Разве можно такое забыть! Ужасная гадость. Как это я согласилась в этом участвовать… О чем ты только думала, когда натащила туда улиток и всяких букашек!

– Так вот, мама, может, и считала, что чердак пустой, но, учитывая слой пыли за шкафом, под кроватью и в кладовке, головой не поручусь. Надеюсь, улиток там не будет, – подмигнула Айла, на мгновенье снова став беспечной рыжеволосой озорницей. – Я решила начать уборку сверху. Если что, сор будет сыпаться вниз, не придется мыть лишний раз… А новый интерьер оставлю на десерт.

– Вряд ли тебе хватит шнура от светильника, возьми еще удлинитель. Если не понадобится, вернешь бесплатно, а так – два фунта в день.

– Дженнифер, я в состоянии разориться на два фунта. – Айла выложила на стойку пятерку и сунула удлинитель в коробку к светильнику. – Всего хорошего.

И вышла пружинистой походкой и с улыбкой на лице.

Айла, самая младшая в семье, своенравная, неукротимая, ветреная – и вдруг вернулась в Кловердейл! Вопрос в том, надолго ли на этот раз… и что заставило ее вновь здесь появиться?

Захлопнув входную дверь, Адам бегом побежал к машине. Невероятно: отдыхали от школы шесть недель, но в первый день занятий все-таки опаздывали! Зоэ и Зак щеголяли в новенькой форме; имелись и учебные принадлежности, и спортивная форма на случай, если в первый день случится физкультура, и ботинки блестели так, как они блестят у школьников только в начале первой четверти (этот блеск быстро сойдет на нет, если Адам не возьмется за щетку), но он не учел время на сборы, завтрак, который пришлось глотать не жуя, очень громкую и язвительную ссору между Зоэ и Заком по поводу того, сколько можно занимать единственную ванную, и в довершение всего Адам долго не мог найти ключи. Опыт переездов у него имелся – в свое время они переехали дважды за короткий промежуток времени, но привезенные в коттедж «Лилипут» вещи в основном стояли неразобранными, и Адам машинально положил связку ключей на неоткрытую коробку, когда вчера они с Заком вернулись после предварительного знакомства с учительницей. Он уже готов был отправить детей в школу своим ходом и трусить рядом, когда задел коробку ногой и ключи звякнули внутри, сообщив, что провалились между клапанами.

– Мне казалось, меня уже можно не возить в школу и обратно, – начала Зоэ, едва они уселись в машину. Заняв пассажирское сиденье, дочь отвернулась к окну с мрачным, как сегодняшнее утро, лицом. Не самое лучшее начало.

– Эй, а кто стонал в конце той четверти, что приходится ходить в школу под дождем? Сегодня у тебя первый день в новой школе, я работаю из дома и решил оказать своим детям услугу. Спасибо, что оценила!

Иногда Адам и сам удивлялся, что реагирует как строптивый подросток, но трудно быть образцовым папашей, когда ты отец-одиночка.

Зоэ смущенно кашлянула – стало быть, раунд остался за Адамом. Он уже усвоил, что подростки думают только о себе, совершенно не принимая в расчет окружающих, и не всегда задумываются о последствиях. Неужели и он когда-то был таким невыносимым? Видимо, да.

По приезде в Кловердейл Адам сначала беспокоился, что типичная английская провинция с ее картинно-красивыми домиками и кривыми улочками им не подойдет: вдруг дети сочтут ее слишком маленькой? Улица, на которой стоял коттедж «Лилипут», лентой вилась через поселение, а на окраине расходилась в разных направлениях, соединяя Кловердейл с соседними городками. Но за лето перед коттеджем расцвели маргаритки и лаванда, улочки превратились в пышный благоухающий букет, и Адам по-настоящему полюбил Кловердейл и в душе робко надеялся остаться тут навсегда.

За пабом он свернул налево: вход в паб был с тонким расчетом оформлен подвесными корзинами с цветами самых аляповатых, цеплявших глаз оттенков. Адам осторожно ехал по узкой улочке, высматривая встречные машины, заслоняемые густыми, роскошными живыми изгородями, огораживавшими и переезд через небольшой ручей. Вдоль дороги кружевными зарослями тянулся лесной купырь, сгибаясь под бременем обильных после необычно теплого лета белых цветов. Скоро дни станут короче ночей, цветы и листья пожухнут, и Кловердейл накинет свое зимнее пальто из замороженных в камень тропинок и живописных заиндевевших пейзажей.

По дороге Адам боролся с желанием спросить дочь, взяла ли она свою инсулиновую шприц-ручку и запасные картриджи. Он знал, какую реакцию вызовет этот вопрос: вытаращенные глаза и яростную отповедь, что она не ребенок. У Зоэ два года назад нашли инсулинозависимый диабет первого типа, и жизнь снова резко переменилась. Но сегодня, как понимал Адам, ему предстояло волноваться издалека.

– Я бы тут вышла, подышала воздухом, – сообщила дочь, когда за окном стали попадаться стайки школьников, идущих в одном направлении.

– Я не буду останавливаться.

– Но я же подросток, воздух и физическая нагрузка полезны для моей психики!

Пререкания и последнее слово в споре не значились у Адама в списке любимых сторон родительской доли. У Зака переходный возраст еще не завтра, и Адам надеялся, что после Зоэ успеет получить передышку, прежде чем и сын начнет играть у него на нервах.

– Ага, ты тогда не будешь такая унылая, – съязвил Зак с заднего сиденья.