Они с Зои лежали в постели. Зои спала, Кэрри читала.

— Он дома! — Кэрри завизжала, тряся сестру, но Зои не двигалась.

— Зои, это папа. — Зои хрюкнула и перевернулась. Обычно Зои первой вскакивала с кровати и выбегала из спальни, чтобы увидеть его, но не сегодня. Она совсем не походила на себя с того дня, когда их мать сказала Зои, что ненавидит ее. Кэрри беспокоилась о ней. Но сейчас она не хотела об этом думать. Она хотела увидеть отца. Она так обрадовалась, что он дома.

Через несколько минут Кэрри и ее отец сидели вместе на диване в гостиной. Редко удавалось побыть с ним наедине. Как бы она ни любила свою сестру, Зои всегда отнимала то немногое время, которое у них появлялось.

Он развел огонь в камине, и они сидели вместе, Кэрри ела изюм, пока ее отец пил пиво. Ей нравился запах пива в его дыхании. Обе девочки согласились, что это один из их самых любимых запахов, потому что он заставлял их думать об отце.

Кэрри не заблуждалась. Она знала, что у ее отца есть недостатки. Он не проводил достаточно времени со своей семьей. Не всегда говорил правильные вещи. Не всегда соблюдал закон. Иногда он совершал жестокие поступки из простой подлости, например, стрелял в диких свиней в лесу ради забавы — то, от чего у Кэрри всегда сводило живот.

Но она предпочитала не думать об этом. Она просто хотела наслаждаться его вниманием. Отец оставался единственным безопасным убежищем в их жизни. Он не был идеальным, но ей и не нужно от него этого.

В отличие от матери, отец никогда не повышал голос и не поднимал руку. Он обходился с ней и Зои по-доброму... и Кэрри любила его безоговорочно. И она, и Зои любили. Когда появлялся, он обычно любил водить их куда-нибудь: на автошоу, на тракторные гонки, на родео, стрелять по глиняным мишеням и по пивным банкам на пнях.

Когда папа находился дома, они обе приносили ему пиво. Делали для него начос, выкладывая американский сыр на чипсы тортильяс и разогревая их в микроволновке. Снимали с него ботинки и носки и заменяли их его любимыми тапочками. Их мать ничего для него не делала. Она даже не потрудилась выйти из спальни с тех пор, как он вернулся домой, но ему, похоже, все равно.

Ее мысли вернулись к Зои. Как странно она себя вела. Стеклянный взгляд, отстраненность, усталость. Гораздо, гораздо тише, чем обычно.

— Мы очень скучали по тебе.

— Я тоже скучал по вам, дорогая. Прости, что мне приходится так много работать.

Кэрри уставилась на потрескивающие в камине дрова.

— Но ведь мы теперь миллионеры?

Он усмехнулся.

— Так и есть.

— Тогда почему ты продолжаешь работать?

Он сделал длинный глоток своего пива. Уставился на камин.

— Ну... Я думаю, есть определенные вещи, которые заставляют мужчину чувствовать себя мужчиной, дорогая. Работа — одна из таких вещей для меня. Это действительно все, что я когда-либо знал. Но обещаю, что не буду так много работать после следующего рейса, хорошо, детка?

Слезы навернулись ей на глаза, потому что она изо всех сил надеялась, что его слова окажутся правдой.

— Эй. Не плачь.

Кэрри злилась на себя за то, что плачет. Она хотела просто сосредоточиться на радости, пока он рядом. Она заставила себя улыбнуться.

Он отпил еще пива.

— Моя маленькая заботливая Кэрри... — сказал он. — Мама Кэрри... хранительница своей сестры.

Он называл ее этими именами годами.

Кэрри почувствовала, что ее улыбка немного дрогнула.

— Да.

Вместо того, чтобы радовать, сейчас эти привычные прозвища как будто ограничивали ее. Как будто они заключили ее в смирительную рубашку, и она не могла быть никем другим. Была ли ее жизнь посвящена только Зои? Или она может быть чем-то большим? Смела ли она желать, чтобы это было так? И почему она вообще задумалась над этими вопросами? Раньше таких мыслей у нее не возникало. Может быть, это потому, что Зои вела себя так странно?

Она подняла голову и увидела, что ее отец смотрит на нее.

— Что случилось?

Кэрри не знала, как ему сказать. Да и хотела ли она вообще. Она сомневалась, что он поймет.

— Ничего. — Она широко улыбнулась, чтобы он ей поверил.

Он улыбнулся ей в ответ, а затем раскрыл свои объятия. Они сидели, прижавшись друг к другу, перед камином, казалось, очень долго. Она вдыхала его одеколон. Чувствовала шероховатость его кожи.

Ее отец сделал последний глоток, затем раздавил банку пива.

— Давай поиграем в игру, — сказал он. — Подумай, какие классные вещи ты хотела бы купить теперь, когда у нас есть деньги... и я обещаю, когда вернусь, мы пойдем по магазинам. Мы купим несколько хороших вещей для тебя и твоей сестры. Может быть, даже несколько вещей для твоего дяди Томми.

— Что ты только что сказал? — вдруг спросил кто-то.

Они оба повернулись и увидели ее мать, одетую в тонкую ночную рубашку. Она подслушивала и теперь смотрела на них.

— Возвращайся в постель, Джули, — мягко сказал ее отец.

Руки Джули лежали на бедрах.

— Этот твой брат не получит ни одного цента из этих денег. Ты меня понял?

Мать Кэрри ненавидела дядю Томми. Всегда ненавидела. Кэрри не понимала почему. Она почти не знала своего дядю. За всю свою жизнь она видела его раза три. Но именно ее отец выиграл деньги. Так разве не он должен решать, получать дяде Томми подарки или нет?

— Ты мне не ответил, — резко произнесла она.

— Мне нечего тебе ответить.

— Скажи мне, что Томми не получит ничего из этих денег. Скажи мне, Бадди! — закричала она.

Отец поцеловал Кэрри в щеку.

— Почему бы тебе не пойти спать, милая? — мягко сказал он. — Мне нужно поговорить с твоей мамой.

Кэрри сделала то, что велел ей отец. Она забралась в кровать и слушала, как родители спорят вдалеке. Они спорили несколько минут, потом все стихло. Еще через несколько минут после этого она услышала, как изголовье кровати матери ударилось о стену. Затем послышался шум труб, свидетельствующий о том, что они пошли в душ.

Это была очень знакомая для нее рутина. Слишком знакомая.

Она повернулась на бок, и слезы начали катиться по ее носу и щеке. Кэрри не знала, почему плачет. Она не чувствовала себя хуже, чем обычно. Может быть, она боялась, что отец не сдержит своего обещания. Что он будет продолжать так же много работать.

А может быть, она боялась, что мать в конце концов прогонит его навсегда.

Глава 35

Элли услышала постукивание рядом со своим ухом. Она попыталась не обращать на него внимания, но потом услышала его снова.

Открыв глаза, она попыталась сориентироваться.

Где она?

Спустя некоторое время Элли сообразила. Она сидела в грузовике, на обочине дороги. Она заснула... но надолго ли? Она дрожала, хотя и вспотела. Из вентиляционного отверстия все еще шел нагретый воздух.

Она снова услышала стук.

Громче.

Затем приглушенный голос. Кто-то стучал в окно со стороны водителя. Она повернулась и смогла разглядеть детектива Ламберта сквозь запотевшее стекло. Она нажала на кнопку разблокировки водительской двери.

Он открыл дверь, в его глазах застыло беспокойство.

— Элли? Вы в порядке?

Она уставилась на него, ее глаза пытались сфокусироваться. Его лицо словно затуманилось, как будто она видела его сквозь воду.

Элли видела сразу двоих.

Теперь одного детектива Ламберта.

— Я думала, что смогу вести машину, — сказала она, ее слова выходили неразборчивыми.

Он нахмурился.

— Вы пили?

Она покачала головой.

— Нет... Конечно, нет. — Ее слова снова вышли неуверенно. Даже для нее самой они звучали так, как будто она перебрала с алкоголем.

— Мне нужна помощь, — призналась она. — Я... я не могу вести машину.

— Позвольте я отвезу вас домой.

Он помог ей выбраться из грузовика.

В ее голове быстро промелькнула мысль... как ужасно она должна выглядеть. Но беспокойство почти мгновенно улетучилось. Сейчас у нее нет сил переживать. Ей просто нужно сохранить то немногое, что у нее осталось, чтобы вернуться к Сэмми и сообщить Битти о том, что с ней происходит, чтобы она могла помочь ей снова выздороветь.