Но его появление в ее жизни пугало Элли не меньше, и поэтому она стала проявлять чрезмерную заботу.

Она старалась не думать о плохом, потому что, якобы, мысли, на которых долго зацикливаешься, могут стать правдой. Не то чтобы она действительно верила в это (а может, и верила), но постоянно переживала, что ее брат уйдет, и однажды ночью, когда ей было пятнадцать, он ушел. Он разнес себе голову в гостиной, в разгар ссоры.

Последние несколько лет Элли читала все подряд, чтобы научиться быть и оставаться «психически здоровой», мыслить более позитивно, стать лучшим человеком и лучшей матерью — все, что помогло бы ей отдалиться от того, кем была ее биологическая мать и кем Элли сама становилась. Но как бы далеко она ни продвинулась — физически или умственно, — мрачные слова матери по-прежнему резали слух.

«Ты будешь такой же, как я, Элли Кэт. Просто подожди и увидишь».

Из всех страшных вещей, которые говорила ей мать, эта пугала ее больше всего, и Элли прилагала все усилия, чтобы пророчество матери не сбылось. Ее мать была психически больной проституткой из маленького городка, убившей несколько человек. После ее смерти старший брат Элли заботился о ней как мог. Он оплачивал счета, покупал еду. Но потом он тоже заболел, а когда покончил с собой, Элли внезапно осиротела и оказалась на улице.

Потом она встретила Битти. Добрая пожилая женщина приютила ее и в конце концов удочерила. Битти познакомила ее с чистым и относительно безопасным миром, который так отличался от грязного, жестокого мира, который Элли всегда знала. Она научила ее быть порядочным человеком, и каждый день Элли стремилась стать похожей на нее и полной противоположностью своей биологической матери.

Ей очень повезло, что она попала к Битти. Именно Битти помогла ей изменить жизнь. Но Элли никогда раньше не везло, и какая-то часть ее души все время ждала, что вот-вот что-то случится, вот-вот грянет другой удар.

Из-за чего вся ее размеренная жизнь может разрушиться.

В доме включилось отопление, вернув Элли в настоящее. Из вентиляционного отверстия над ней доносился аромат ванили. Битти возилась на кухне с выпечкой допоздна. Она постоянно экспериментировала с новыми рецептами, делая полезные версии старых любимых блюд.

Элли выкинула из головы мрачные мысли о своем прошлом и положила электронную книгу на тумбочку. В окно громко стучали струи дождя, и лампа рядом с ней мерцала. Она потянулась, чтобы выключить ее, когда зазвонил городской телефон.

Элли замерла. На часах была половина одиннадцатого.

Поздние ночные звонки редко приносили хорошие новости.

Телефон зазвонил дважды, потом замолчал. Элли подумала, что, наверное, Битти ответила. Любопытствуя, она вылезла из постели и накинула халат. Но когда приблизилась к кухне, по ее позвоночнику пробежал холодок. Она остановилась на месте, чувствуя, что сейчас произойдет что-то ужасное. На секунду она подумала о том, чтобы вернуться в постель к сыну. Вместо этого Элли натянула халат поплотнее и снова зашагала вперед.

Ветер снаружи трепал оконные стекла, когда она вошла в кухню. Битти стояла перед холодильником с полотенцем для посуды, перекинутым через плечо, спиной к Элли. Она была в халате, с седые волосы небрежно уложенными на макушке.

— Тебя разбудил телефон? — спросила она, не поворачиваясь.

— Нет. Я не спала, — ответила Элли.

Плохое предчувствие, которое возникло у Элли несколько минут назад, кольнуло сердце. «Расслабься, — сказала она себе. — Не о чем беспокоиться. Просто остановись уже».

— Кто звонил? — спросила она.

— Это было агентство. Сестры-близнецы прибудут в течение часа.

Холодные пальцы разочарования сжали сердце Элли.

Опять приемные дети.

Элли села за барную стойку, а ее собака, Пиглет, запрыгнула к ней на колени и свернулась в клубок. Большая часть тщательно выстроенного, последовательного, спокойного мира Элли теперь заключалась в доме с ее любимой Битти, ее идеальным маленьким мальчиком и их верной собакой. Но когда рядом появлялись приемные дети, в доме становилось не так уютно. Их присутствие нарушало ее ощущение нормальности.

Но хотя Элли испытывала беспокойство каждый раз, когда появлялся новый ребенок, она никогда не говорила об этом Битти. Элли восхищалась тем, что Битти воспитывает детей. Среди сотен вещей, которыми она восхищалась в своей приемной матери, это была не последняя. В конце концов, как она могла не восхищаться? Битти буквально спасла ей жизнь, когда взяла ее к себе. Битти дала ей второй шанс на счастье — шанс, который большинство детей с таким прошлым, как у нее, никогда не получают.

— Откуда они появились? — спросила она.

— Примерно в двух милях отсюда. Шерманс Лэндинг.

«Шерманс Лэндинг. Где жили богатые люди».

Они никогда раньше не брали богатых приемных детей. Это будет впервые. Большинство из них поступали из трейлерных парков и маленьких неухоженных домов, разбросанных по всему Восточному Техасу. Кроме того, они обычно брали по одному ребенку за раз. А не двух.

Чайник тихонько гудел на плите.

— Хочешь чашку чая? — спросила Битти, доставая из духовки противень с печеньем.

— Да... конечно.

Битти взяла две кружки из буфета. Она опустила в каждую по пакетику чая и наполнила их кипятком; затем подвинула кружку и печенье к Элли и села.

Она улыбнулась, тонкая кожа вокруг глаз сморщилась. Элли заметила, что морщины на лице старушки стали глубже, чем обычно, и почувствовала грусть от осознания того, что та стареет. Возможно, однажды в недалеком будущем Битти перестанет быть частью их с Сэмми жизни.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Элли.

Битти подняла брови и вздохнула.

— О, все отлично. Хотя я не уверена, что те девочки-близнецы будут в порядке, — сказала она. — Их нашли несколько часов назад, они прятались в шкафу в спальне. Оба их родителя были найдены мертвыми в главной спальне, и, судя по всему, они пролежали там какое-то время.

Глава 2

Через десять минут после этого Битти привела девочек-близнецов и изможденную сотрудницу социальной службы в гостиную.

Элли сидела в кресле и изучала девочек, когда они расположились на одном из диванов. Обе близняшки выглядели бледными и хрупкими, вполне возможно, что они недоедали. У них были одинаковые длинные волнистые волосы, только одна блондинка, а другая — темная брюнетка.

— Это Зои Пэриш, — сообщила сотрудница, указав на темноволосую девочку и поставив на журнальный столик потрепанную коробку с документами.

Битти опустилась на колени перед Зои.

— Привет, Зои. Я мисс Битти.

Зои посмотрела на Битти.

— Мы хотим домой.

— Ее с трудом удалось уговорить покинуть свой дом, — сказала социальный работник. — Я боюсь, что она злится и немного растеряна.

Битти кивнула, не сводя глаз с Зои.

— Я все понимаю, — мягко проговорила она. — Я не виню тебя. Я бы, наверное, тоже не хотела оставлять свой дом.

Зои была одета в слишком большую для нее куртку, под которой Элли увидела желтую футболку, испачканную каким-то красным соусом. Пока Битти разговаривала с Зои, девочка смотрела на свою руку и нервно откалывала ногтем большого пальца блестящий розовый лак для ногтей.

Сотрудница продолжала.

— А это Кэрри Пэриш, — представила она блондинку, которая казалась значительно меньше брюнетки. Ее кожа выглядела бумажно-белой, глаза запали, а в руках она сжимала потрепанного плюшевого медведя. — Она не сказала ни слова с тех пор, как их нашли.

— Привет, Кэрри, — мягко обратилась Битти.

Кэрри прижала игрушечного медвежонка к груди.

Битти сказала, что близнецам двенадцать лет, но они выглядели — и, казалось, вели себя — моложе. Если бы ей пришлось гадать, Элли бы сказала, что на вид им всего около десяти. Она видела, как другие дети регрессируют после пережитой травмы, и подумала, не случилось ли подобное с этими девочками.

— Как я уже говорила твоей сестре, я мисс Битти. Я буду заботиться о тебе сегодня, хорошо?