– И какими же откровениями вы нас сегодня побалуете? – Бурцев сделал неопределенный жест вилкой с наколотым на него кусочком мяса.

От обеда он не отказался и наворачивал с аппетитом, приятно было на человека смотреть – кто хорошо ест, тот хорошо работает.

– Азеф.

Вилку он отложил и куда внимательней поглядел на меня:

– Что Азеф?

– Провокатор. Много худого совершил и еще больше совершит, коли не остановить. Люди к убийству привыкают, злобу множат.

– Какие доказательства? – наклонился вперед Бурцев, не сводя с меня взгляда.

– Герарди сказывал, начальник дворцовой полиции, – Борис Андреевич мне не кум, не сват и не брат, жалеть не буду, – будто набольшим в боевой организации агент стародавний. Також еще один человек подтвердил, но имя назову, коли вы обещаете про него ни-ни.

– Слово революционера.

– Зубатов, Сергей Васильевич. Виделся с ним во Владимире.

Бурцев обхватил бородку ладонью и несколько секунд думал, а потом осторожно сказал:

– Это все разговоры. Нужно как минимум письменное свидетельство.

– Тут не помогу, мне своих людей подставлять не след. А ты ищи, ищи. Есть же люди, кто в полиции да охранке служит, но совесть не продал?

Бурцев метнул на меня беглый взгляд и откинулся на спинку, скрестив руки на груди. Если я правильно понимаю – «закрылся», хочет что-то спрятать от меня… значит… значит, первичная информация у него есть.

– Лопухину пиши, – я засек второй быстрый взгляд и продолжал давить. – Преемнику его пиши. Вообще всем, до кого дотянешься, пиши, глядишь, кто и ответит.

– Это как в куче навоза жемчужину искать, – саркастически заметил Бурцев, – на одной бумаге разоришься. И с чего, кстати, такие откровения?

– Это как у нас в Сибири золотишко моют – я проигнорировал последний вопрос – Песок, песок, порода пустая, а потом раз и самородок. Даже если на сто писем ответит всего один порядочный человек, будет толк, не Азефа, так других провокаторов за ушко да на солнышко выведешь. А чтоб на бумаге не разорился – вот.

И отсчитал Бурцеву тысячу франков.

Пару дней заняло испытание закиси азота и вот я удостоен чести лицезреть счастливых Габриэля Вуазена и его брата. Мне долго трясли руку, думал повесят медаль на сюртук. Мощность мотора резко скакнула, но французский пепелац все одно не производил впечатления надежной истории. Ну никак у меня не получалось назвать горку тряпочек, палочек и веревочек самолетом. Летать он летал, но как те крокодилы – нызенько-нызенько. И недалеко. И так себе управлялся – хотя бы потому, что имел винт толкающий и рули высоты спереди. Вывернутая наизнанку классическая схема. О чем я не преминул сообщить Габриэлю и Шарлю. Сначала надо мной вежливо посмеялись, дескать, что этот бородатый muzhik понимает в высоком искусстве воздухоплавания, но кивок в сторону мотора и рекомендательное письмо от Кованько малость переломило ситуацию.

– Вы же воздухоплаватели, воздушный океан, так? А припомните, что легче делать – тянуть баржу или толкать ее? Вот то-то, вижу, что вы задом наперед летаете, а надо бы чтоб мотор был впереди и баржу воздушную тянул.

Так что когда я недрогнувшей рукой пробашлял строительство аэроплана привычной мне схемы, да еще с элеронами, о которых тут не задумывались, ко мне относиться стали иначе. И даже начали учить управлять этой… конструкцией. Не бесплатно, разумеется.

Страх и ужас. Это как… ну даже не знаю… во, прыгать с сарая с зонтиком вместо парашюта. Или катиться вниз на горных лыжах, не умея поворачивать. Скорость, высота и почти никакого контроля над процессом. Прямо памперсы изобретай, чтобы летать.

Пока я там дергал рычаги, а Дрюня с помощью подключившегося Сотникова бился с Гном-Ронами, приехали Щекин и Варженевский. С победой – купили завод. Почти миллион рублей.

Я схватился за голову.

– Тридцать шесть станков – Варженевский достал бумаги – Аренда персонала на год. Заплатил сразу авансом половину зарплаты. Триста семь сотрудников. Запас оптического стекла, шпата – два вагона. Кроме того, немцы потребовали купить патенты и привилегии.

– Да в России своего шпата завались! – взывал я.

– На сей счет никаких указаний не было, – пожал плечами юрист.

– Григорий Ефимович – Щекин пощелка счетами – Так то не дорого, без бумаги от кайзера, завод все полтора миллиона стоит. А окупается он за пять лет. Но нужны заказы.

– Будут от армии – буркнул я, переживая насчет цены – И от флота. Вот что ясны голуби. Езжайте теперь к Вуазену и Сегену. Дрюня вас познакомит. Заводов у них еще нет, так сараи какие-то… Можно недорого кого-то переманить. Да станки выкупить.

– А разве нам не потребуется разрешение французского правительства? – осторожно спросил Варженевский.

– Тут в стране бардак почище нашего – пожал плечами я – Да и не понимают пока французы всю важность аэронавтики. Одни энтузиасты пока в деле.

Понимали, не понимали – а подводочку ко мне сделали. Это стало ясно, когда я позвал всю честную компанию в кабак познакомиться с французским развратом. Точнее не в кабак, а в кабаре «Мулен руж». То бишь «Красная мельница». А вот там уже…

Но прежде чем удалось предаться разврату пришлось поучаствовать в двух скандалах. Один – мне ожидаемо закатила Елена, которая хотела пойти с нами, но вышел облом – женщин в «Мулен руж» не пускали.

– Вы все негодяи! – заклеймила нас эсерка – Думаете «святая молитва» защитит вас от сифилиса?

– Да не собираемся мы там ни с кем любиться! – отмахнулся надушившийся одеколоном Распопов – Так, посмотрим только…

– Посмотришь, посмотришь. Носы ваши почернеют и провалятся! И правильно, и поделом!

Второй разговор вообще начинался мирно. В Ритц заявился не кто-нибудь, а сам посол России во Франции Александр Иванович Нелидов. Борода лопатой, грозный взгляд… Ну чисто Александр III Только постройнее.

В руках Нелидов держал телеграмму от царицы и вид имел самый очумелый.

– Вот, извольте, милостивый государь ознакомиться.

Я взял бланк, вчитался. Аликс срочно требовала от посла найти меня и телеграфировать в Царское, что делать с татуировкой дракона на руке Никсы. Тому на днях духовник втер, что изображение дьявольского змея на теле Помазанника – как он вообще понял, что змей дьявольский?? – ведет Русь к гибели. Я выругался. Вот же Феофан… никак не успокоится. Гадит, где может. Накручивает царицу через Никсу. А еще меня ставит в патовое положение. Какой совет не дам – все будет извращено и плохо истолковано. Я то тут, а Феофан, там, возле императорских ушей. Надо возвращаться!

Мою ругань посол принял на свой счет, раскричался:

– Что вы себе позволяете?!? Я потомственный дворянин и…

– Ты баламошка, чужеяд отпетый! – мне пришлось схватить Нелидова за отворот сюртука, встряхнуть – Поганец эдакий!

В холле отеля мигом стих говор гостей, все в шоке уставились на нас.

– Думаешь, не знаю про твои выкрутасы с Проливами – я еще прибавил голоса, повторно дернул посла за одежду – Хочешь стравить нас Турцией?! Все не угомонишься?? Сен-Стефанский мир тебе поперек горла??

Нелидов побледнел, попытался оторвать мои пальцы, но пустое. Я крепко его держал.

– Что вы… да что вы себе позволяете?!?

К нам кинулись Распопов с Ароновым, попытались разнять, но я держался крепко за посла. Скандал с Нелидовым мне был нужен как воздух. Во-первых, он и правда вел подрывную деятельность – привез Никсе несколько лет назад план нападения на Турцию и захвата Проливов. Что нам в свете войны с Германией и Австро-Венгрией было совсем некстати – нахрена стране третий фронт? Да еще безо всяких внятных военных перспектив! Ладно, может захватить проливы и можно, но как удержать в глубине вражеской страны? Которой еще тут же начнут помогать обеспокоенные бывшие союзники по Антанте! Знаем, плавали… А десант просто скинут в море и всех делов.

Во-вторых, о скандале донесут царю. Пока суть да дело, будут разбираться, про змея на руке забудут.