Я сейчас, конечно, немного утрирую и смеюсь, но суть-то такая. Важные новости ты пропустить не сможешь, даже если будешь этого очень хотеть. Бывает, что у человека работа так устроена, что новости необходимо регулярно смотреть, однако ни ко мне, ни к тебе это не относится.

Но давай вернемся к тебе. Какие именно у тебя поднялись переживания про новости о войне?

Мария: Не знаю, мне просто страшно. Мы были последние 2 недели в гостях у родителей мужа, и там телевизор просто не выключался никогда. Родственники вообще только об этом говорят. Моя 4-летняя дочь все это видит.

Я помню, когда сама была маленькой, мои бабушка и дедушка также смотрели всегда новости о какой-то войне, которая тогда шла. Я была так напугана. Помню, что тогда каждую ночь, пока я гостила у них, меня так трясло от страха, у меня стучали зубы с такой скоростью и силой, что зуб на зуб не попадал. Оказывается, это совсем не крылатое выражение «зуб на зуб не попадал», а очень даже конкретное явление.

Они словно не замечали меня, бабушка и дедушка, как параноики, только об этом и говорили, хотя война была очень далеко и нас совсем не касалась, но они были словно одержимы этим. И сейчас я наблюдаю то же самое про родителей мужа и свою дочь. Она словно заменила мою роль и встала на мое место в этом кошмаре.

Я тогда не знала, как из этого вырваться, и как сейчас, тоже не понимаю. Уехать мы пока не можем, у мужа в этом городе свои дела. Одной с дочкой мне рискованно ехать. Тем более что я сейчас на 5-м месяце беременности.

Квартира маленькая, свободных комнат, где можно укрыться от телевизора, нет. Я словно в ловушке. Все родственники очень тревожны, словно все пытаются поругаться с кем-нибудь по любому поводу.

Валентина: Слышу, Мария, что ситуация тебе сейчас кажется «безвыходной». Видимо, твоя Душа сталкивает тебя с твоим страхом лицом к лицу и не дает шансов на этот раз выскользнуть. Как сейчас протекает твоя беременность? Насколько устойчиво сейчас твое физическое состояние? Что говорит гинеколог, который тебя наблюдает?

Работать с такими сильными эмоциями сейчас – это достаточно рискованно, и мне надо понимать ситуацию по беременности.

Мария: Раньше я всегда сильно боялась, что у меня может родиться ребенок с ДЦП или с другими пороками, с уродствами, что ребенок может заболеть онкологией. Видеосюжеты по телевизору о сборе денег на очередного покалеченного физически малыша застревали у меня в памяти и жили со мной всегда. Дети в инвалидных колясках периодически снились мне в кошмарных снах.

Из всех соцсетей эти фотографии детей-инвалидов словно прилипали ко мне магнитом. Я видела их везде. На улице, увидев маму с таким ребенком, я вглядывалась в ее лицо. Боже, что же ей пришлось пережить?

И вот я забеременела с таким букетом опасений. Амплитуда страха зашкаливала до темноты в глазах. Врачи говорили, что у меня хорошие анализы, но внутри себя я не верила: «Ага, вы врете мне или недостаточно хорошо посмотрели». Я не просто часто ходила к врачам, чтобы проверяться вдоль и поперек, можно сказать, что я уже практически жила в поликлинике.

Но после тех наших с тобой 9 сеансов методом ДПДГ страх родить больного ребенка исчез полностью. Сейчас уже все стабильно. Меня отпустило. Отпустило настолько, что месяц назад я простыла, и у меня была температура 39,5 градусов. Также болели и муж, и младшая дочка.

В прежние времена я бы уже от испуга «рвала на себе волосы» и трясла бы за горло гинеколога. А сейчас я спокойно принимала лекарства, которые мне выписали, и наслаждалась, что можно просто поваляться в постели, ничего не делать, отдохнуть несколько дней, заказывать доставку еды. Я была спокойна как слон.

Валентина: Мария, я, конечно, рада, что тебе метод ДПДГ так сильно помог. При этом я сама немного сейчас в шоке. Быть беременной с температурой 39,5 градусов – пожалуй, мне самой себе сегодня вечером придется тоже делать технику ДПДГ, чтобы убрать свой испуг. Какие только страхи я у себя уже не прорабатывала, но вот этот пока еще не попадался. Но ты молодец, конечно! Прими мое искренне восхищение, браво!

Мария: Мое физическое состояние стабильно. И эмоциональное тоже было в норме, пока не начался этот хаос с войной. Давай тоже с этим что-то сделаем? Мне срочно нужно как-то убрать свои страхи, ведь ребенок внутри меня сейчас также чувствует мое состояние и тоже, наверное, весь сжимается от испуга.

Но работать опять 9 сеансов – это очень долго, это как минимум три недели, даже если я буду к тебе 2 раза в неделю ходить. Но так часто – это дорого для меня.

Валентина: Самый быстрый для твоей ситуации – это метод «Дойти до дна», ты с ним уже знакома. Год назад мы с тобой им работали. Уже после сегодняшней встречи тебе сильно полегчает. Примерно на 80–90 % тебя отпустит, но полностью страх не уйдет, так как «Дойти до дна» стирает только страхи будущего.

А у тебя еще и в прошлом есть воспоминания, как ты маленькая у бабушки с дедушкой ночами стучала зубами от ужасов, которые слышала по телевизору. Их впоследствии желательно будет еще «дочистить», если они будут все же присутствовать в виде легкой тревоги. А может быть, этой тревоги и не будет пока вовсе. До поры до времени.

Мария: Ой, бли-и-и-ин… Что, опять кого-нибудь сегодня хоронить будем? Помню я этот метод, поганая штука. Ой, как же не хочется.

Мария сморщилась, опустила голову, плечи ссутулились. Казалось, что она сейчас начнет скручиваться в улитку.

Мария: Ладно, сколько там? Всего 30 минут надо выдержать? Хорошо, я согласна. Ну, поехали.

Валентина: Чего ты боишься больше всего, глядя на новости по телевизору?

Мария: Войны.

Валентина: Опиши ее? Что конкретно происходит?

Мария: Началась стрельба, мы на улице, хаос, пули.

Валентина: Мы – это кто?

Мария: Я с дочкой.

Валентина: Напомни, сколько ей сейчас лет? 4 года? Муж с вами?

Мария: Нет, мы с ней вдвоем. Да, ей 4 года.

Валентина: Что дальше происходит в худшем случае?

Мария: В худшем – в мою дочку попадает выстрел, и он смертельный. Я сижу на земле и держу ее мертвую на руках. Ее безжизненное тело свисает на землю, я ее обнимаю, качаю, баюкаю. И плачу.

На экране своего планшета я видела, как у Марии текли слезы по щекам, ее тело стало ватным, голова словно пыталась упасть на плечи.

Я тоже плакала вместе с ней, как и сейчас, когда пишу эти строки. Мне было ее безумно жаль, так как в этот момент я непроизвольно тоже представляла себя со своей дочкой, как если бы убили моего ребенка. Мне необходимо было произнести ей следующую фразу по протоколу: «Представь, что все именно так и произошло. Почувствуй это», но слова застревали у меня комом в горле.

Помедлив минуту, я продолжила.

Валентина: Мария, знаю, что это очень тяжело. Но нам важно двигаться дальше. Представь, что все именно так и произошло. Все это сейчас случилось. Ты сидишь на земле и держишь своего мертвого ребенка на руках. Что происходит дальше? Как развиваются события?

Мария: Никак не развиваются. Дальше ничего. Я просто сижу. Все замерло.

Валентина: Понимаю тебя, но нам нужно эту замороженную фотографию прокрутить дальше в видеофильм. Что вокруг тебя происходит? Продолжается ли стрельба? Помогает ли тебе кто-нибудь? Пытаешься ли ты найти врача?

Мария: Нет, мыслей о враче нету, я знаю, что она мертва. Стрельба продолжается, но опасность меня не волнует. Я словно перестала слышать и реагировать на выстрелы. Я просто сижу. Ничего не меняется.

Валентина: Сколько времени ты так сидишь? Час? Два? Больше?

Мария: Я не знаю, куда мне идти и зачем. Я просто сижу здесь с дочкой на руках. Кажется, что сижу так вечно.