В этот погреб в будущем ты уже никогда упасть не сможешь, даже если захочешь. Этот страх будет ликвидирован раз и навсегда.

Например, если засыпали погреб под названием «Боюсь измены мужа», то после при мысли об этом или при реальной измене ты можешь испытывать обиду, горечь, злость и так далее, то есть любую гамму эмоций, кроме страха. Испугаться ты уже не сможешь.

Что-нибудь понятно? Или слишком много информации? Запутала тебя сейчас?

Элла: Я поняла. Но не очень верю в это.

Валентина: Недоверие человека для метода «Дойти до дна» не имеет никакого значения. Есть техники, для которых вера и настрой клиента действительно кардинально важны, но для данной техники – абсолютно никакой разницы. Мне нужно только твое согласие, а дальше моя задача. Работаем?

Элла: Я чувствую себя сейчас как у хирурга, который говорит: «Подпишите согласие на операцию», и я подписываюсь, не очень понимая, под чем, но другого варианта все равно нет.

Элла поморщилась, правильно чувствуя, что ничего приятного сейчас не будет, и кивнула головой.

Ох, как же она права сейчас про хирурга.

Метод «Дойти до дна» мне видится аналогичным дефибриллятору. Помните, в кино это такой прибор, похожий на два утюга, которые кладут на грудь человека, у которого остановилось сердце, и дают разряд, чтобы оно снова начало биться.

Техника «Дойти до дна» относится к шоковой психотерапии. Это скорая помощь – реанимация в чистом виде, только не для тела, а для Души.

Быстро, глубоко, больно и очень эффективно. Как разряд дефибриллятора, но с гарантированным результатом.

Валентина: Прежде чем начать, важно пояснить один момент. Твой страх войны касается только будущего? Или же в прошлом у тебя были события, связанные с данной темой?

Элла: Не поняла. Что ты имеешь в виду?

Валентина: Все страхи можно условно разделить на две группы: страхи, связанные с прошлым травматичным опытом, и страхи исключительного будущего. Например, если человек боится змей, но его никогда в реальности змея не кусала, не нападала, не кусала на его глазах кого-то другого, то это страх исключительно будущего. И для него метод «Дойти до дна» идеально подходит. Если же в прошлом были личные истории со змеями, то метод «Дойти до дна» малоэффективен. Здесь лучше работать совсем другим методом – ДПДГ, но о нем поговорим позже.

Про войну: были ли у тебя личные события в прошлом? Может быть, брат служил в «горячих точках»? Или муж контрактником был когда-то и ты переживала за него? Или твой дядя погиб в Афганистане? Или видела похороны какого-нибудь соседа, который вернулся из Чечни в гробу, и тому подобное?

Элла: Нет, ничего такого не было. Ну, разве что я фильмы про войну видела и на парад 9 мая много раз ходила.

Валентина: Хорошо, значит, личных историй нет. Отлично. Тогда считаем, что твой страх войны – это исключительно страх будущего. Тогда метод «Дойти до дна» подходит лучше всего.

Еще очень важно, что именно активизировало твой страх? Это могут быть фотография, конкретное слово, фрагмент видео. Нам нужно найти триггер, то есть пусковой механизм, который включил твой ужас. Откуда такой страх войны?

Элла: Ну я же не слепая. Я смотрю телевизор, и во всех соцсетях сейчас сыплются проклятия. Людей захлестывает ненависть друг к другу. Одна моя подруга уже прекратила со мной общаться на идеологической почве.

Валентина: Как часто ты смотришь телевизор и Интернет сейчас?

Элла: В смысле? Всегда смотрю.

Валентина: Раз в день? 20 раз в день? Вообще дома не выключаешь телевизор и он фоново идет всегда?

Элла: Я читаю в Интернете новости, ну, может быть, каждые минут 15.

Валентина: Хорошо. Поняла. Значит, твой триггер, твоя кнопка «включить внутренний ужас» – это новости о войне по Интернету. Вернемся к этому позже.

Тогда начнем.

Что будет в самом худшем случае?

Элла: Ну и вопрос у тебя. В самом худшем случае мы все умрем.

Валентина: Ай да молодец, схалявить хочешь. Вместо того чтобы спускаться в погреб по одной ступеньке и адаптироваться на каждой, твоя Душа пытается сделать быстрое сальто на дно. Но так не работает. Давай сначала. Вот ты сейчас сидишь у себя дома. Что будет в худшем случае сегодня? Завтра? В течение недели?

Элла: Начнется война здесь, у нас в Сочи.

Валентина: Хорошо. Давай тут остановимся. Представь, что так и произошло. Началась война. И она уже в нашем городе. Прямо погрузись в это. Опиши, как все происходит? Где ты в это время находишься? Где твой муж? Где дети? Как ты узнала, что сейчас в Сочи началась война?

Элла: Я не знаю. Я не хочу этого представлять. Просто темнота. Мне хочется закрыть лицо руками и ничего не представлять. Это ужас.

Валентина: Понимаю тебя. На дно своего погреба сам добровольно никто не хочет спускаться. Но лучше 30 минут потратить на это и отпустить страх навсегда, чем месяцами жить в кошмаре.

Как ты узнала, что в Сочи началась война? Представляй, фантазируй, прокручивай дальше следующий кадр этого видеофильма. Наша задача – замороженную от ужаса фотографию трагедии превратить в видеофильм и досмотреть его до конца.

Элла: Хорошо. Ну, допустим, мужа дома нет. Младший сын со мной, в квартире. Старшая дочь в школе. Началась бомбежка, я вижу из окна и слышу взрывы. Дырявые многоэтажки, кругом все горит, гул, грохот, пыль, крики.

Валентина: Хорошо. Представь, что именно так все и происходит. Разреши себе хотя бы полминутки прожить это все.

Что происходит дальше?

Элла: Не знаю. Я не могу представить.

Валентина: Прошли сутки. Где сейчас муж? Старшая дочь из школы смогла добраться до тебя? Бомбежка еще продолжается?

Элла: Мужу удалось доехать до школы, он вместе с дочерью. Но добраться до дома у них пока не получилось. Взрывов уже меньше. Но где-то далеко я слышу, что обстрелы еще продолжаются.

Валентина: Хорошо. Что дальше происходит?

Элла: Я не знаю. Может быть, все закончится, а может быть, и нет.

Валентина: А в худшем случае как будут разворачиваться события? Наша задача – не выпрыгивать из погреба раньше времени, а идти до самого твоего дна страхов.

Элла: В худшем случае война продолжается.

Валентина: Представь, что прошла неделя. Где ты сейчас? Где семья? Что происходит?

Элла: Оба ребенка уже со мной. Муж ушел на войну. Мы не выходим из дома. Кругом разруха. Началось мародерство. Бомбежек уже нет, но в дома вламываются, отбирают все, что можно отобрать, беспредельничают, если кто-то пытается сопротивляться.

Валентина: Прошло две недели. Что сейчас происходит? Что-то изменилось или все так же? Есть новости от мужа? В доме есть еще еда? Ваш дом цел? Вы живете втроем или еще с какими-то родственниками?

Элла: От мужа нет новостей. Я не знаю, жив он еще или нет. Мародерство продолжается. Еда еще есть в доме, но уже заканчивается. Родители мужа живут с нами вместе. Кругом разруха и паника.

Валентина: Что дальше происходит? Сколько времени так все продлится?

Элла: Я не знаю, что дальше делать. Я в полной растерянности. Надо куда-то бежать, но куда – не понятно. Наверное, нужно бежать в Ереван. Там у мужа живут друзья, они могут приютить нас с детьми.

Валентина: Представь, что так все и происходит. Что именно ты делаешь? Как пытаешься добраться до Еревана?

Элла: Мы туда улетели. А может быть, и нет. Вдруг аэропорт взорвали, и нам не удалось.

Валентина: А в худшем случае улетели? Или остались в Сочи? Какой из этих вариантов тебе кажется страшнее?

Элла: В самом худшем случае мы подъезжали к аэропорту, и на наших глазах его взорвали. Я стою, держу ребятишек за руки и сумку с вещами и плачу.