– Выбрось эту тряпку! – Колесник протянул ей простыню. – Прикройся и рассказывай. А ты, – кивнул он Ивану, – оставь в покое мертвеца, оплеухами его не поднимешь. Я вызову милицию, а ты сматывайся и помни: мы тебя не видели сегодня, ты нас…

– Он меня силой взял, я ничего не могла сделать, – запричитала Ядя.

– Не скули! – взвился Колесник. – Зачем тебя насиловать, если он знал, ради чего сюда шел? Клиент не сомневался, что получит свое. Он мертв, я должен знать правду.

Ядя закрыла ладонями лицо.

– Я думала, он спит, и полезла в карман за деньгами…

– Сука! – крикнул Колесник и ударил ее кулаком в лицо.

Ядя во второй раз потеряла сознание. Когда открыла глаза, Колесник брызгал на нее водой. Покойник лежал рядом поперек кровати. Она вскочила, засуетилась, нашла платье и стала натягивать на себя.

– Не дергайся! Сядь и слушай! Милиции расскажем все, как было, не упоминая настоящей причины, по которой он тут оказался. Запомни: ты, я и он были в ресторане, там и познакомились. Пришли домой, выпили шампанского и, как часто бывает, не хватило. Я, твой жених, пошел за водкой, а лысый, воспользовавшись моим отсутствием, изнасиловал тебя. Ты не слышала, как я вернулся… Остальное все, как было. Об Иване не упоминай. Нас троих, – Колесник кивнул на лысого, – видели в ресторане, так что все будет выглядеть правдоподобно. Главное, стоять на своем – он насильник. Думаю, доказательств хватит, и помни: ляпнешь лишнее – сядем втроем и по десятке нам обеспечено. А так мне дадут два, от силы три года. Не найдешь такого жениха, который, увидев, как насилуют невесту, не станет звонить по телефону и звать на помощь милицию. Я вел себя естественно, и это ни у кого не вызовет сомнений.

Раздался звонок в дверь. Колесник вышел и через минуту вернулся с людьми в милицейской форме.

Зал суда. За большим длинным столом народный судья (женщина) и народные заседатели (мужчина и женщина). На скамье подсудимых – Колесник. Ядя в зале суда, она не сводит глаз с Колесника, но тот преднамеренно ее не замечает. И все же, когда их взгляды встретились, Колесник презрительно улыбнулся и, показывая свое к ней пренебрежение, плюнул под ноги. Ядя тихо заплакала.

Судья встает и зачитывает приговор:

– Именем Республики Беларусь гражданин Колесник Сергей Николаевич приговаривается…

Как вспышки, проносятся перед Ядей Купрейчик кадры из ее жизни.

ЗАГС. Ядя в белом подвенечном платье, рядом Виталий Шевцов в черном костюме. Играют марш Мендельсона. Женщина громогласно и торжественно объявляет:

– Теперь вы муж и жена…

Вновь зал суда.

На скамье подсудимых постаревший Виталий Шевцов. Он явно кого-то ищет глазами в зале. Ядя сидит с ребенком (девочкой) на руках.

Все встают. Судья читает:

– Именем Республики Беларусь! За хищение государственного и общественного имущества в особо крупных размерах гражданин Шевцов Виталий Сергеевич приговаривается…

Затемненная комната. В ней три человека, мужчина и две женщины. Мужчине лет пятьдесят, у него длинные с проседью волосы, очки в желтой оправе, одет в белый халат. Одна женщина пожилая, тоже в белом халате, вторая молодая и очень красивая. Пожилая сидит за спиной мужчины на диване, молодая – перед ним.

– Как наши дела, красавица? – спрашивает мужчина у девушки.

– Хорошо, доктор.

– Тогда начнем сеанс?

Девушка кивает и с готовностью закрывает глаза. Доктор встает, подходит к девушке, кладет руки на голову и тихо говорит:

– Расслабься… Ты совершенно спокойна. Перед твоими глазами море, тихое и спокойное. Слышен шум прибоя. Ты видишь себя на пляже. Тело наполняется приятной теплотой, настолько приятной, что даже начинает жечь груди, живот, бедра. Ты видишь на пляже мужчин и хочешь их, твое тело стремится в их объятья, ты хочешь их всех, слышишь: всех, всех, всех… Ты не будешь хотеть спать, только любить…

Девушка учащенно дышит, спина выпрямляется, руки начинают расстегивать пуговицы на кофточке.

– Нет, не теперь, – говорит доктор, – ты будешь любить только тех, кто скажет «Я хочу тебя».

Девушка застегивает пуговицы.

– А теперь открой глаза.

Девушка открыла глаза. Они безумно горели на ее разрумянившемся лице. Доктор повернулся к пожилой женщине, та тоже сидела с закрытыми глазами.

– Федоровна, очнись, тебе, старой, мой гипноз уже не нужен.

– Как сказать, доктор… После ваших слов мне не только своего старичка хочется.

– Зови стриженых, – садясь за стол, нахмурился доктор.

Женщина вышла, и через некоторое время в комнату входят два парня с обритыми головами. Один из них достает из кармана портмоне и, отсчитав доллары, молча кладет их на стол перед доктором. Доктор пересчитывает, прячет деньги в стол.

– Инструкцию помните? – спрашивает он у стриженых.

– Помним, доктор, сказка, а не инструкция.

– Вот и хорошо. Сегодня пятница, значит, до двадцати двух часов воскресенья она ваша. Не забудьте дать противозачаточные таблетки завтра утром и в воскресенье тоже утром.

Стриженые уводят девушку. Входит пожилая женщина. Доктор достает из стола стодолларовую купюру, отдает женщине. Та молча прячет ее. Потом они подходят к окну и наблюдают за тем, как стриженые увозят девушку на машине.

Машина («каблук») остановилась, послышались голоса. Говорили двое. Бусел узнал хриплый баритон человека из парка.

– Филин, а может, сейчас избавимся от легавого?

– Ты вот что, заруби на своем прыщавом носу, не то откручу его нечаянно вместе с плешивой головой: мент должен жить! И пока я не приму другого решения, ни один волос с его головы не упадет. Усек?

– Да я-то что? Я к тому, чтобы не сбежал!..

– Вот тогда точно голову оторву. Посмотри, живой он там или нет, может, мертвеца привезли.

Человек долго возился с замком.

– Жив, легавый? – по глазам Бусла резанул луч света. – Живой. Он, падла, всю машину заблевал…

– Если я тебя садану так, как его, ты в штаны наложишь, а может, прямиком в могилевскую губернию отправишься. Вытаскивай, в погреб отнесем.

– Облеванного не понесу! Пускай в будке валяется, утром все равно в расход!

– Прыщ, делай, что говорят! – Филин ударил сообщника.

Послышался стон, фонарик упал на землю и погас.

Бусла схватили за ноги и вывалили из машины. Он больно ударился, и его опять вырвало.

– Как мы его такого понесем? – Прыщ волоком потащил капитана подальше от машины. – Пускай тут блюет. Может, ноги развяжем, в падлу легавого носить!

– В погребе развяжем. Да смотри, чтоб мент на лестнице шею не сломал.

– Поможем, если сам не свернет. Цацкаешься с ним, как с братом, а я их, ментов, ненавижу…

Бусла потащили в дом.

На скользкой, поросшей плесенью кирпичной стене проступали крупные капли воды. Прыщ посветил фонариком в лицо капитана и, сопя, пробурчал:

– Была б моя воля, давно б кишки выпустил.

– А ты выпусти, – прохрипел Бусел.

– С удовольствием пришью, только не сейчас, попозже, – он достал финку, перерезал веревку на ногах. – Живи, падла, ночь у тебя точно осталась.

Прыщ глянул вверх и, не увидев Филина, ударил Бусла кулаком в живот. Капитан медленно сполз по стене на землю.

Шум над головой Бусла. Над подвалом двигали что-то тяжелое. Со скрипом поднялась крышка. Сверху крикнули:

– Вылезай! И осторожно, лестница гнилая…

Предпоследняя ступенька треснула под ногой капитана, он пошатнулся. Его подхватили сильные руки, втащили в комнату. Блестящее лезвие финки разрезало ремни на руках.

Баня. Колесник и подполковник Ковалев, укутанные в простыни, сидят распаренные в комнате отдыха. Пышногрудая девушка в бикини приносит им коньяк и фрукты. Предлагает (многозначительно):

– Массажный кабинет освободился. Не желаете тайский массаж?

– Позже, – отмахивается Колесник.

Когда остались одни, Колесник говорит:

– Все, Иван, нет больше капитана Бусла, и, как говаривал вождь всех народов, нет человека – и нет проблем. Тебя попрошу об одном одолжении: когда найдут труп, сделай так, чтобы тело кремировали. Пепел – он и есть пепел.