И стреляет глазами в меня.

– Очень эффектный снимок, Рада. Хоть ставь на рабочий стол.

Эффектнее некуда. Пробовали когда-нибудь прыгать на батуте, имея приличный размер груди, не слишком надежно упакованный в хлипкий бюстгальтер? А вас кто-нибудь в этот момент фотографировал? Примерно так все и выглядит на этом снимке. Моя четверка, прилично вылезшая из купальника, пытается взлететь выше головы, отвлекая собой внимание от обгоревшего носа, раскрытого рта, прилипших к лицу волос и неприлично раздвинутых ног.

– Наверное, хватит на сегодня курортных снимков, – бормочу я и поднимаюсь, чтобы начать собирать посуду. Пусть гости сочтут меня негостеприимной и наконец покинут мою недружелюбную квартиру.

Вероника понимает все сразу же. Сосредоточенно смотрит на телефон, потом – на меня.

– Рад, спасибо за чаепитие и за знакомство. Мне пора. В офис по пути заеду, проверю, что там и как.

– Ага, – с пониманием бубню я, запихивая оставшиеся бутерброды в холодильник.

Роберт продолжает сидеть, перешептываясь о чем-то с Полинкой. Вот же… Прикрылся ребенком.

– Кстати, можешь подписаться на меня в инстаграм, – говорит Вероника, остановившись в дверях, – veronica_turism через «с».

Судя по тому, что я на ее аккаунт давно подписана, а у Полины нет соцсетей, обращается она к Роберту.

– Договорились, – ослепительно улыбается он и вытягивает вверх ладонь. – Приятно было познакомиться.

– А мне-то как, – незамедлительно звучит в ответ.

«А я так вообще на седьмом небе от удовольствия», – мысленно язвлю я, с остервенением запихивая чашки в посудомойку. – Контактами обменялись, чай мой весь выпили и даже глютеновый хлеб, вызывающий кожные заболевания, почти доели. Всегда пожалуйста.

– Мам, Роберт пообещал посмотреть со мной один мультик, – тоненько пищит Поля. – Можно?

Она всегда выбирает этот тон, когда хочет получить свое.

– Смотрите, – буркаю я. – Мне все равно еще нужно ужин готовить.

Мультфильм заканчивается как раз в тот момент, когда я ставлю в духовку рагу. Задумавшись, целое ведро картошки в него настрогала, так что, похоже, будем питаться им всю неделю.

– Проводишь? – прильнув к кухонному косяку, Роберт смотрит, как я сбрасываю в ведро овощные очистки. – Полинка к себе рисовать убежала.

– Провожу, конечно, – огрызаюсь я, смахивая с лица налипшие волосы.

Настроение у меня поганое. Я не слишком заморочена на собственной внешности, но сейчас вдруг ощущаю себя потной, замученной жизнью неряхой. Наверное, сказывается недавний контраст с Никой и эти дурацкие фотки. И Роберт с его улыбкой отчего-то сейчас особенно сильно бесит.

Мы вместе выходим в коридор. Вставив руки в бока, я слежу, как он надевает обувь, и даже ногой от нервов пристукиваю. Сама не могу понять, что со мной такое.

– Телефон подружки своей дашь? – с улыбкой произносит Роберт, выпрямившись. – А то она не оставила.

У меня все тело каменеет, даже зубы. Ударь сейчас по мне чем-нибудь – раскрошусь на тысячи кусочков. Вот же… Даже слов подходящих не находится. То в жар бросает, то в холод. Понятия не имею, куда себя деть, и продолжать смотреть на него не могу… Все, вот теперь холода больше нет. Теперь щеки горят, и напалмом жжет позвоночник.

– Подпишись в инстаграме и спроси, – с трудом выговариваю я, сдавив предплечья. – Я тебе не бюро знакомств.

– Чего злая какая, Снежок? – долетает сквозь гневный бой в ушах.

Да я и сама не понимаю. Знаю, только что в эту самую минуту видеть его не хочу, и даже если Полина выскочит и станет умолять, чтобы Роберт еще немного у нас посидел, отвечу железобетонным отказом. Внутри бушует целый ураган из обиды и негодования. Устроил тут… При мне и при ребенке.

– Рад, выдыхай, – я дергаюсь, потому что пальцы Роберта касаются моих влажных от готовки волос и убирают их за ухо.

Вот тогда уже приходится на него посмотреть. Гневно. Кем он себя вообразил? Арабским шейхом в окружении пускающих слюни наложниц?

– Не интересна мне твоя подруга, – продолжает он уже без улыбки. Даже тон другой – серьезный, собранный. – Тигрицы на охоте – совсем не мой типаж. Хотел, чтобы она путевку посмотрела. Скатаемся куда-нибудь на выходные, пока я здесь.

И тут же скалится:

– Желательно туда, где есть аквапарк.

– Вот даже не думай, – я качаю головой, глядя как Полина прижимает к себе с полдюжины корон, среди которых есть та гигантская, купленная Робертом. – Мы всего-то на три дня летим, а в чемодане уже нет места даже под мои сланцы.

– Мама, мне надо! – требовательно пищит дочь. – Хочу там наряжаться.

– В короне плавать будешь?

Говорю, и саму смех разбирает, как представлю Полю дрейфующей в бассейне с диадемой на голове.

– Да, – ничуть не смутившись, заявляет она, укладывая свою драгоценную ношу на гору розовых платьев.

– Вот уже нет, крольчонок. Главная среди нас пока я, так что я и решу, что пройдет контроль, а что нет.

Надувшись, Полина смотрит, как я выкладываю из чемодана половину ее одежды и оставляю только две короны. Куда она там наряжаться собралась, в самом деле? Неужели та книжка не соврала, и она впрямь задалась целью обаять Роберта?

– Тогда ты нарядные платья возьми, – буркает она, когда я встряхиваю из шкафа залежавшийся, не самый нарядный курортный сарафан. – Это некрасивое.

Ну и что, что некрасивое. Зато удобное. На ужине можно съесть сколько угодно, потому что его подол и без того походит на парашют, есть карманы, куда при необходимости можно положить Полинин мокрый купальник, и, что важно, оно совсем не просвечивает. Значимая деталь в поездке с таким, как ее отец.

– Ну хоть одно возьми. А то станет стыдно с тобой ходить. Я буду красивая, а ты нет.

– Ну спасибо, мисс Вселенная, – бормочу я себе под нос, вновь углубившись во внутренности шкафа.

Вот не хотела я этого всего. Суеты и специальных приготовлений. А то Роберт еще подумает, что я так сильно воодушевилась нашей первой совместной поездкой, что перелопатила ради него весь свой праздничный гардероб. Ничего выдающегося не случилось. Мы просто проведем три дня бок о бок ради дочери.

И какое же платье взять? То, которое оголяет ноги, или то, которое подчеркивает мою правоту? Попыхтев, закидываю в чемодан оба, сверху бросаю пару футболок и джинсовые шорты. Все. Крем для тела уже внутри, походная аптечка тоже. Несколько секунд разглядываю выглядывающие из прихожей каблуки и решительно застегиваю молнию. Нет уж. Каблуки – вещь опасная. Стоит их надеть, начинаешь по-другому себя ощущать. Словно в тебе просыпается часть Вероники.

– А во сколько мы улетаем? – в сотый раз переспрашивает Полина. – Мы не опоздаем?

– Предоставим решить этот вопрос твоему папе. Он пообещал нас забрать, а если опоздает – будет сам виноват. Пропадут его деньги.

Наступил тот самый момент, когда чувство юмора подводит дочку, и ее личико жалобно вытягивается. Я ругаю себя: вот же ты и коза, Рада. Она всю неделю ждала этого дня, и если что-то сорвется – это станет для нее катастрофой.

– Да шучу я, крольчонок, – я игриво толкаю Полинку в бок. – Твой папа очень ответственный, так что ни за что не опоздает.

Губы надула и отвернулась. Раньше так не делала. Господи, а дальше-то что будет? Чуть что не по нраву – из дома начнет уходить? И как я все это переживу, если сейчас так болезненно реагирую?

– Поль, ну хватит обижаться, а?

– А корону разрешишь еще одну положить?

Оскалила зубки, смотрит выжидающе. Конечно, разрешу, куда денусь? Мать у нее – самая настоящая тряпка.

– Только маленькую, – говорю с преувеличенной строгостью в попытке удержать лицо. – Большая здесь останется.

Но дочь, конечно, не проведешь. По озорному блеску в глазах сразу понятно: знает, что в очередной раз меня прогнула.

Но из жалости подыгрывает:

– Конечно, мамочка. Ты такая добрая.

И в щеку чмокает, коза мелкая.

Когда в дверь вдруг звонят, уносится в прихожую так, что ветер поднимается. И тут же разочарованно возвращается. Приехал Алексей, а не Роберт.