К нам домой почти всегда приходил на обед бедный ученик. Его приход был назначен на определенный день, и в тот день бабушка старалась приготовить на обед что-то особенно вкусное. Гость, сидевший с нами за столом, выглядел оборванцем, но мы, дети, смотрели на него с уважением. Бабушка рассказала нам, что он был ламданом* (ученым), и мы видели что-то святое в том, как он ел свою капусту. Не каждый мог надеяться стать равом, но ни один еврейский мальчик не должен был расти без хотя бы элементарного знания иврита. Даже из самого скудного дохода выделялись средства на обучение мальчика. Оставить мальчика без учителя было позором для всей семьи, вплоть для самого дальнего родственника. Для детей бедняков существовала бесплатная школа, существующая на пожертвования благочестивых людей. И поэтому каждого мальчика отправляли в хедер* (еврейскую школу) вскоре после того, как он научился говорить, и обычно он продолжал учиться до своей конфирмации в тринадцать лет, или дольше, насколько хватало таланта и амбиций. Моему брату было пять лет, когда он поступил в школу. В первый день его несли в хедер, накрыв талитом, чтобы скрыть от всего нечестивого, и подарили ему булочку, на которой мёдом были написаны эти слова: «Тора, оставленная Моисеем – наследие сынов Иакова».

Поступив в хедер, мальчик становился героем семьи. Ему подавали еду раньше, чем другим детям за столом, и для него ничего не жалели. Если семья была очень бедной, все девочки могли ходить босыми, но у мальчика, учившегося в хедере, обязательно была обувь; ему полагалась тарелка горячего супа, в то время как остальные члены семьи ели черствый хлеб. Когда ребе* (учитель) приходил днём в Шаббат, чтобы проверить знания мальчика в присутствии семьи, все садились за стол и радостно кивали, если он хорошо читал свой отрывок Писания; и в награду ему давали целое блюдце варенья, и его хвалили, и благословляли, и высоко ценили. Неудивительно, что в своей утренней молитве он говорил: «Благодарю Тебя, Господи, за то, что Ты не создал меня женщиной». Быть девочкой не очень-то хорошо, как видите. Девочки не могли стать учёными и раввинами.

Иногда я приходила в хедер моего брата, чтобы принести ему обед, и видела, как учились мальчики. Они сидели на скамьях вокруг стола, в головных уборах, конечно, а из-под пиджака виднелись кисти цицит*. Ребе сидел в конце стола, репетируя с двумя-тремя мальчиками, которые учили один и тот же отрывок, он указывал на слова деревянной указкой, чтобы не потерять место. Все читали вслух, самые маленькие мальчики пели алфавит, в то время как мальчики постарше нараспев читали свои отрывки, и все старались перекричать друг друга. Хорошие мальчики никогда не отрывали глаз от своей страницы, разве только чтобы задать ребе вопрос; но непослушные мальчики смотрели по сторонам и пинали друг друга под столом, пока их не заставал за этим занятиям ребе. У ребе была линейка, который он бил плохих мальчиков по рукам, а в углу комнаты к стене были прислонены длинные березовые розги для порки учеников, которые не учили свои уроки.

Мальчики приходили в хедер к девяти утра и оставались там до восьми или девяти часов вечера. Глупым ученикам, которые не могли запомнить урок, иногда приходилось оставаться до десяти. В полдень был час для обеда и игр. Хорошие маленькие мальчики спокойно играли на своих местах, но большинство мальчишек выбегали на улицу и прыгали, кричали и ссорились.

Не было ничего из того, что мальчики делали в хедере, чего не смогла бы сделать я – если бы не была девочкой. Для девочки было достаточно уметь читать свои молитвы на иврите* и понимать смысл перевода на идиш* внизу страницы. Чтобы научиться этому, много времени не требовалось – пара занятий с ребецин* (учительницей) – и после этого с книгами для девочки было покончено.

Настоящая школа девочки – кухня её матери. Там она училась печь, готовить и управлять домом, вязать, шить, вышивать, а в сельской местности также прясть и ткать. И пока её руки были заняты, мать учила её законам благочестивой еврейской семьи, поведению, достойному еврейской жены, ибо, несомненно, каждая девочка надеялась стать женой. Девочки рождались исключительно для этой цели.

Как же быстро оно наступало, благочестивое бремя замужества! Сегодня девочка играет в фанты со своими смеющимися друзьями, а завтра её уже нет в их кругу. Её пригласили на разговор с шадханом* (брачным посредником), который вот уже несколько месяцев расхваливал её таланты как домашней хозяйки, её благочестие, красоту и приданое среди семей, в которых есть сыновья брачного возраста. Её родители довольны зятем, которого предложил шадхан, и теперь, на последнем этапе, приводят девочку, чтобы её осмотрели и оценили родители будущего мужа. Если переговоры прошли гладко, составляется брачный договор, родители обмениваются подарками для помолвленной пары, и всё, что остаётся девочке от её девичества – это период напряжённой подготовки к свадьбе.

Хедер (Еврейская школа) для мальчиков в Полоцке

Если девочка из состоятельной семьи, то это счастливое время она проводит, посещая драпировщиков и портных, собирая бельё и перины, посуду из меди и латуни. Бывшие подружки приходят осмотреть приданое, с завистью щупают шелк и бархат наречённой. Счастливая героиня примеряет платья и накидки перед зеркалом, краснея при упоминании о дне свадьбы. А на вопрос «И как тебе жених?» она отвечает: «Откуда мне знать? На помолвке была такая толпа, что я его даже не видела».

Брак был таинством для нас, евреев Черты. Создание семьи и воспитание детей было служением Богу. Каждый еврейский мужчина и каждая еврейская женщина вносили вклад в исполнение древнего обещания, данного Иакову – в изобилии разбросать его семя по Земле. Поэтому считалось, что быть родителями – главное дело жизни. Но в то время, как мужчины, помимо производства потомства, могли заняться изучением Закона, единственным делом женщины было материнство. Угроза остаться старой девой, соответственно, была величайшей бедой для девочки, и для предотвращения этой катастрофы, девочка и её семья, включая самых дальних родственников, должны были приложить все усилия – либо внося вклад в её приданое, либо скрывая её недостатки от брачного посредника, либо держа пост и молясь о том, чтобы Бог послал ей мужа.

Все дети в семье не только должны найти пару, но и вступить в брак согласно старшинству. Младшая дочь ни в коем случае не должна выходить замуж раньше старшей. Дом может долго быть полон незамужних дочерей, если старшая не снискала расположения будущей свекрови, ни одна дочь не может выйти замуж прежде, чем это сделает старшая.

Моя двоюродная сестра была повинна в вероломном желании выйти замуж раньше старшей сестры, которую, к сожалению, отвергала одна свекровь за другой. Мой дядя опасался, что младшая дочь, обладающая жестким и деспотичным характером, сможет осуществить свои планы, тем самым опозорив свою несчастную сестру. Поэтому он поспешил заключить союз с семьёй, чей социальный уровень был гораздо ниже, и девочку поспешно выдали замуж за мальчика, о котором мало что было известно, кроме того факта, что он был подвержен чахотке.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.