–После тренировки пиво? – мои брови удивленно поползли вверх.

–Ну, пиво – это, считай, жидкий хлеб, а нам необходимо этот хлеб разделить… в качестве перемирия, – казалось, что мужчина не привык вербально изъясняться, и все происходящее давалось ему с трудом, но в тоже время неимоверно забавляло.

А я медлила… Если совсем честно, то не думаю, что у меня на самом деле был хоть какой-то выбор, я не могла отклонить это предложение. Это было бы глупо и даже опасно, да и очевидных причин не соглашаться у меня не наблюдалось.

–Хорошо, но только одно пиво и ненадолго. У меня первая лекция в восемь утра, – соврала я. Лекции у меня не было до двенадцати, но он-то об этом не знал, и это давала мне прекрасный повод как можно быстрее сделать ноги, если ситуация примет неблагоприятный поворот.

–Ах, студентка, как занимательно! Уважаю, что не хочешь пропускать лекции, это правильно. На каком факультете? – Георг подошел поближе, рукой указав на кафе через дорогу, и медленно направился в его сторону.

Х-м-м-м, это кафе меня вполне устраивало, оно было приличным, но немного старомодным. Самое главное, цены в нем не кусались, и почти всегда были посетители, а значит, даже отдаленно романтическим свиданием нашу встречу было бы назвать сложно. К тому же, мне предложили дружеское пиво, а не томное вино или соблазнительное шампанское. Романтика и пиво плохо подходят друг к другу, особенно если учесть, что от последнего бывает отрыжка.

Задумавшись о содержании своего кошелька, я осознала, что на пиво мне, конечно, хватит, а вот на обед в студенческой столовой завтра уже точно нет. Но позволять ему расплачиваться за пиво не хотелось, поэтому, глубоко вздохнув, я поплелась за миллионером.

На входе он галантно придержал дверь, после чего жестом указал на укромное место возле окна, вроде и не вдали ото всех, но достаточно изолированное. Так же молча он помог мне сесть, пододвинув стул и уместив на соседнем мою спортивную сумку. Это подчеркнуто вежливое отношение начало меня напрягать, он вел себя, как будто мы встретились в элегантном салоне пару-тройку веков назад.

–Я должен извиниться за мою неучтивость. Я ведь так и не представился. Георг.

–Аврора

–Ав-ро-ра,– он произнес мое имя медленно, по слогам, словно никогда не слышал подобного и теперь пытался распознать за ним какой-то более глубокий смысл и контекст.

–Тебе подходит. Богиня утренней зари, приносящая свет и надежду в мир, укутанный тьмой. Нежное, робкое солнышко, еще не опаляющее, но согревающее, – его голос убаюкивал, словно мужчина читал стихи, а лицо приближалось к моему с каждым звуком, мягко, плавно и неотвратимо.

Я вздрогнула, слова про кролика перед удавом начинали обретать совсем новый для меня смысл, но я не собиралась сдаваться так просто.

–Кажется, мы хотели заказать пиво? – я постаралась, и мой голос был почти ровным, как если бы секунду назад мы говорили о погоде.

Мужчину перекосило ровно на мгновение, но он достаточно быстро сумел взять себя в руки и кивнуть. Словно по мановению волшебной палочки, рядом появился официант. Казалось, что он прятался где-то там, ожидая какого-то жеста. Я с уверенной улыбкой заказала себе маленький бокал светлого пива. Георг последовал моему примеру. Все, теперь это больше походило на дружеские посиделки, а не на свидание. От этой мысли я немного расслабилась и, казалось, выдохнула.

Беседа потекла ровно, я была вынуждена признать, что он интересный собеседник, не настаивал и не пытал меня, но интересовался моими мыслями и идеями. Очень удивился, когда узнал, что я изучаю международное право и философию, и мы конкретно зависли, обсуждая теории справедливости. Это было совсем не похоже на нечто романтическое, скорее два острых ума, нежданных противника присматривались и оценивали друг друга, выжидали, размышляли и делали выводы об особенностях каждого. Я не могла не признать, что меньше всего от этого бокала пива я ожидала нейтрального диспута о философии. Очнулась я, когда официант подошел к нам и попросил расплатиться, объясняя, что его смена закончилась, вообще они давно закрыты. Оглянувшись вокруг, я с удивлением заметила, что все столики давно пусты, а часы показывают полвторого ночи. Я прямо подскочила на месте, неверяще уставившись на часы: мы проболтали по меньшей мере пять часов.

Разумеется, мое предложение заплатить за себя было отклонено, но без апломба и очень тактично. Георг просто заметил, что и сам когда-то был студентом, и что мне деньги явно нужнее, чем ему. После этой фразы я в первый раз искренне улыбнулась и призналась сама себе в легкой симпатии. На выходе мужчина остановил меня и спросил, не хочу ли я сходить с ним на утреннюю пробежку послезавтра.

–Пробежка утром? – я не смогла скрыть удивления.

–Почему бы и нет, ты здорово бегаешь, а если разговаривать во время бега, то еще и тренируешь легочную и дыхательную систему, – его голос был спокоен и ровен. Мне не удавалось найти в его предложении ни малейшего подвоха.

–Хорошо, где и во сколько?

–Давай послезавтра в шесть утра на главном мосту, сделаем пять-шесть километров вдоль реки.

Я смогла только пораженно кивнуть головой.

–Ну замечательно! Тогда спокойной ночи! А то у тебя все-таки завтра лекция, – промолвил он слегка насмешливо, как будто давно видел мой план занятий и точно знал, что ничего раннего в нем нет.

Развернувшись, он плавной походкой стал удаляться от меня. Я постояла в растерянности еще несколько секунд и поплелась домой. Мне надо было поспать, а еще подумать: что все это было?

Можно ли считать наше пиво первым свиданием? Это вряд ли. Темы были более чем светские, о себе мы говорили не так много, все, что я смогла узнать, было лишь чуть расширенной информацией из википедии. Наверняка, если покопаться в его интервью в журналах, можно было бы вычленить то же самое, если не больше. Словно между нами была черта, которую никто не собирался переходить. И это приглашение на пробежку. Шесть утра и главный мост, ну вообще никак не похоже на свидание. Какая девушка согласится встать в такую рань, да еще и на пробежку, а это значит, что невозможно ни накраситься, ни выспаться. Впрочем, и после пяти-шести километров бега вряд ли у кого-то будет сильно привлекательный вид. Он явно неглуп, а значит, не мог этого понимать.

Зачем тогда все это?

Только подходя к дому, я осознала, что в моей комнате до сих пор запертая крыса и подвешенная кошка. Я надеюсь их не нашел никто из соседок? Потому что даже не могу представить, как такое можно было бы объяснить. К тому же, стало понятно, что вопрос с крысой и кошкой придется закрывать прямо сейчас, без промедлений, несмотря на поздний час. Я ведь не живодерка какая-то.

Войдя в свою комнату, я обнаружила крайне взвинченную крысу, которая тут же нацарапала на своей бумажке: «Ты где шляешься без присмотра, дурында?».

Резко стало обидно, в конце концов, я не маленькая, и вообще, зачем мне присмотр хамоватой крысы? Однако я не могу держать Ларисель вечно взаперти, да и Лилит, все еще застывшую в воздухе, жалко. Поэтому я присела на корточки перед клеткой:

– Давай так! Я открываю клетку и выпускаю тебя, а взамен ты объясняешь мне, зачем ты появилась в моей жизни, и отпускаешь Лилит.

Ни секунды не сомневаясь, крыса утвердительно закивала. Меня даже удивила подобная скорость, хотя, наверное, если бы я такое время провела в клетке, то тоже быстро на все согласилась бы.

Все еще сомневаясь в правильности своего решения, я потянула на себя защелку и распахнула дверцу клетки.

–У-х-х-х, никогда в жизни столько не молчала! Какое же это счастье – слышать свой собственный голос, он у меня такой мелодичный, – крыса пропищала это буквально на одном выдохе.

Мне стало ясно, что время, проведенное в клетке, было для этой болтушки настоящим наказанием.

–И хозяин почти потерял, буду получать нагоняй, но сначала все по порядку. Где тебя, дурында, черти носили? Тебе никто не говорил, что приличные и скромные по ночам нигде не шляются? – одновременно Ларисель взмахнула лапками, и в эту же секунду явно обиженная Лилит рухнула на пол.