Её терпение и натянутая вежливость лопнули, а нервная система дала сбой.

— Тебе смешно? Ты смеёшься надо мной точно также, как было в школе. Я приехала в этот колдоцентр с надеждой, что у меня получится то, о чём я мечтала все эти годы. Я думала, сейчас это возможно. Если ты решил посмеяться надо мной и выставить меня идиоткой, то лучше скажи мне это в глаза. Не нужно мучить. Я и так растерзана и выброшена на обочину этой жизни. У меня не получилось построить карьеру, брак мой тоже не сложился. Я даже не могу родить ребёнка. Проекты, которые я делаю, кажутся всем смешными. Ещё и моя любовь к правилам… И что плохого в этом? Ведь они созданы для того, чтобы было проще жить. Просто большинства не интересует облегчение жизни, всем нравится наступать на одни и те же грабли.

Она встала и зачем-то подошла к окну. Гермиона то опускала руки, то хватала себя за локти. Неловко переминалась с ноги на ногу, снова повернулась, посмотрев на меня.

— Гермиона, я просто спросил, не хочешь ли ты пить. Я видел, что ты нервничаешь и кусаешь губы. Я подумал, что это жажда. Я позвал тебя сюда, чтобы помочь. И подписал эти документы, дал их тебе, чтобы ты ознакомилась. Мой колдоцентр открыт для всех, и если у кого-то не хватает денег, то я пойду навстречу. Уизли и Грейнджер победители. Почему бы не помочь?

— Победители? Победитель здесь один, тот кто сидит в этом кресле. Даже после того, что делал твой отец в рядах Тёмного Лорда, ты всё равно оказался на вершине айсберга, а мы с Роном где-то там, внизу.

Она замолчала и резко опустила голову.

— Прости, Малфой. Я несу полнейшую чушь. То, что мы находимся не в самом лучшем положении виноваты только мы вдвоём. Я и Рон. А ты молодец, я восхищена. — она замялась, — Не тобой, колдоцентром.

— Тебе не за что извиняться. Ты права. У нас были определенные привилегии. Богатство и власть открывают многие двери. Грейнджер, выпей воды, сядь, и успокойся. Потом возьми эту папку, прочитай и подписывай. Вперёд, в светлое будущее со своим Уизли. Всё получится.

Я помню, что встал и подошёл к ней, протянул ей ту самую папку. Она стояла, растерянная и подавленная, а я понимал, что увидеть меня — последнее, чего она желала.

Возможно это была подачка, кость, брошенная щенку. Так это могла видеть она, но для меня все было по-другому.

— Всё, о чём ты сейчас думаешь — неправда. Я просто помогаю. Возьми.

Я посмотрел в её глаза, они показались такими огромными, заполненные беспросветной тоской. И она заплакала на моих глазах. Это было невероятное.

Гермиона Грейнджер заплакала при Драко Малфое.

В школе меня бы это развеселило, и я обязательно нашёл бы что сказать.

Не сказал бы, что всю свою жизнь мне нравилось унижать людей. Но я видел слабости, и если я находился в толпе, то обязательно пользовался этим. Отец всегда учил меня поддерживать свою власть любым способом.

Но, этот самый отец показал мне другую сторону медали, да и я уже давно не тот самый мальчик.

Сейчас для меня власть — это сила, которая не только может уничтожить, но и спасти.

— Не плачь. Если ты хочешь доставить мне удовольствие, то слёзы и слабость меня больше не радуют.

Я подошёл к ней, хотелось ещё что-то сказать. В голове промелькнули какие-то нужные слова, шутки, но я смотрел в её глаза, и слова растворялись в голове. Я почувствовал какое-то покалывание в теле, словно разучился говорить. А она стояла и смотрела на меня, её слёзы стекали по щекам.

Я дотронулся до её плеча.

Гермиона была как ватная, руки висели вдоль тела. Не было слышно сердечного стука, я не чувствовал её дыхания. Её словно здесь не было.

Не знаю, о чём тогда я только думал, но всё произошло мгновенно. Я просто взял, и поцеловал ее.

Её губы были мокрые и солёные, ещё и шершавые от постоянных укусов. Я не просто её поцеловал, а продолжил целовать до тех пор, пока её сердце не начала стучать так, что только его и можно было слышать в этом кабинете. Как только она издала звук похожий на скрип, я оторвался от неё.

— Что ты делаешь? — она отстранилась от меня, но её взгляд был по-прежнему такой же.

Я ожидал, что она сейчас достанет волшебную палочку и пустит в меня какое-нибудь боевое заклинание, но ничего из этого не произошло.

— Гермиона, ты же замужем и взрослая девочка, должна знать, как это называется. Я тебя поцеловал. И всё-таки, может быть, ты хочешь пить?

Я старался быть спокойным.

Развернулся, и подходя к столу, для того чтобы взять стакан, улыбался. Всё-таки, я жуткий человек. Девушка плачет, а я испытываю удовольствие. Хоть и было оно не из-за слез, а из-за того что она находится рядом, даже такая. Нет, не так, именно такая.

— Я не хочу пить. Какого право ты имеешь целовать меня, прикасаться ко мне? Что-то ты вообще о себе возомнил? Ты, самовлюбленный индюк. Как я могла сейчас подумать, что ты изменился… И эта твоя помощь… Ты же просто издеваешься надо мной!

Я развернулся и громко поставил стакан.

— Не хочешь пить — не пей. Если хочешь обследоваться и лечиться в моём колдоцентре со своим мужем, то бери эту папку, читай, и проваливай. Все договорённости остаются в силе.

Но она не сдвинулась с места и не сказала ни слова. Осталась так и стоять. Я тоже стоял.

Вот так просто мы стояли, и смотрели друг на друга. Она не понимала, что происходит, и я не понимал, зачем я всё это говорю.

— Я просто не могу поверить, что ты можешь просто так помочь. Я же знаю, тебе это невыгодно. Несмотря на всё это, — она развела руками — это платные услуги, и ты на этом только приумножает своё состояние. А мы бедны, как церковные мыши, хоть и министерские. Я всегда жду подвох, особенно от таких, как ты.

Я хотел спросить, каких «таких», но знал ответ: чистокровных ублюдков, что развязали войну и помогали одержимому властью волшебнику. Но я промолчал.

— Почему вы не попросите денег у Гарри Поттера? Несмотря на всю его нелепость, он не бедный малый, даже напротив.

— Рон не захочет. Гарри много нам помогал, точнее Уизли, он им многим помог.

— Ах да, Рон. Ну конечно.

— Что тебе сделал Рон? Он такой же, как и ты! Чистокровный волшебник, это разница в вашем положении, да? И действительно, разница есть. Рон добрый, и мухи не обидит. — она прервалась, но я знал, что хотела сказать.

— В отличие от меня. Всё верно. Я мух убиваю. И где же твой муж? Настолько занят на своей второстепенной должности, что не смог сопроводить жену. Ему вообще нужен ребёнок?

Возможно, я зря тогда сказал эту фразу.

Гермиона налетела на меня с кулаками. Она била меня в грудь, и что-то несвязно кричала. Наконец-то злость вырвалась наружу, словно копилась многие годы. Она плакала, кричала, тело её дрожало. Это была истерика.

Так бывает, когда человек много лет терпит и пытается жить по правилам. То неизбежное, спрятанное внутри — вырвалось. Чувства вышли наружу. Обычно так и бывает. И тогда они могут причинить боль тому кто их копил, и тем кто рядом. Хорошо, рядом был я. Совершенно посторонний человек, закалённый жизнью подобно стали. А ещё мне не свойственна жалость, именно поэтому я не сдержался в словах.

Сколько лет она бы ещё копила эту злость? Любой вулкан когда-нибудь проснется

Когда слова начали заканчиваться, то я прижал её к себе и снова поцеловал. И удивительно в этом поцелуи было то, что она мне отвечала. Она отвечала мне жадно и страстно, заполняя меня с собой. А я дышал ей, успокаивая.

Я знал что сейчас истерика пройдёт, и эмоции потухнут. Гермиона станет самой собой и всё это закончится. Хоть и прекрасно понимал, что не хочу ничего закачивать, мне хотелось чего-то большего.

Мне захотелось Гермиону Грейнджер. Это была не похоть, это было что-то глубже и сложнее.

Я отпустил её губы, и прижал к себе ещё сильнее. В ту же секунду аппарировав.

***

Я всё так же крепко прижимал её к себе, думая, что если разожму сейчас, то она рассыплется, словно песок.

— Это не Малфой Мэнор. Тут безопасно. Если тебе станет некомфортно, скажи мне и мы сию секунду вернёмся обратно. Воды? — я продолжал её прижимать, но чувствовал, что она начала движение.