— Почаще повторяй это себе, — сказал я уже у двери и быстро вышел.

Сейчас, когда основные задачи были решены и я мог на некоторое время погрузиться в более приятные дела, мои ноги понесли меня в другое крыло здания. Коридоры Чёрного замка, бесконечные двери в оголенные комнаты, витражи на окнах — все мелькало перед глазами несвязной тёмной лентой, пока моя рука не легла на резную ручку двери. Сердце пропустило несколько ударов.

Забавно. С недавних пор возвращение в спальню, нашу спальню, стало волнительным мероприятием.

Почти шестьсот лет моё сердце, как заправский солдат, отбивало ритмичные, чёткие удары, не дрогнув ни когда разрывались алым фонтаном глотки врагов, ни когда друг собственноручно запечатывал мою гробницу на добрую сотню лет. Я научился держать свои чувства под контролем, настолько, что они, кажется, стали умирать, высыхать и отваливаться как рудиментарное образование на теле. Мне не было страшно от мысли о встрече с Высшим Демоном, но все тело охватила дрожь, когда я приоткрыл самую обычную дверь.

Она уже вернулась? Или ещё с Сандрой? Как ей сказать о моем плане, чтобы не напугать? — сонм вопросов лавиной рухнул на мою голову и также быстро схлынул, когда я услышал знакомый запах — жасмин и мёд.

— Она там! — с благоговейным воплем закричали чертята, толпясь и толкая друг друга в спины, — скорее, скорее, давай уже, открой эту чёртову дверь!

Я вошёл в озаренную утренним лучами комнату, огладывая обстановку цепким взглядом: аккуратно заправленная постель и свежие цветы в вазах — значит, Мириам уже была здесь, приоткрытая дверца шкафа — Лайя искала во что переодеться. Почти мгновенно я выхватил главный образ всей картины — Бёрнелл стояла полубоком ко входу, рассматривая что-то на столе, скрытое от моего взгляда её спиной. Мерное сердцебиение девушки и сосредоточенный взгляд — Лайя была так поглощена невидимым предметом, что даже не услышала, как я вошёл.

Я невольно залюбовался ею, вновь, опять, снова, всегда — она была самым красивым, что создал творец этого мира. Блестящие волосы слегка беспорядочными после сна волнами стекали по спине и плечам, мягкий шёлк халата обтекал красивую фигуру, обнажая кожу на стройных ногах и отдавая её на растерзание моему жадному взгляду. Тонкие пальцы зарылись в волосы, откидывая их в сторону и открывая мне часть её профиля.

— Неужели наша? — пел хор чертей внутри, разражаясь овациями и смахивая платочком выступившие от счастья слезы, — и чего мы стоим?

Я сделал нарочито громкий шаг и неспеша приблизился к возлюбленной, заметив как та вздрогнула от неожиданности.

— Влад? — немного удивлённый взгляд сменился мягкой улыбкой, — Я не слышала, как ты вошёл.

Лайя положила письма, что держала в руке на стол, и провела пальцами по моему предплечью.

— Что за письма? Откуда они тут? — уж было заволновались черти, но тут же замолкли, плавясь от прикосновения её руки.

Я поймал тонкую ладонь своей и переплел наши пальцы, второй рукой легко поглаживая щеку возлюбленной. Девушка тут же отозвалась, улыбнувшись ещё шире и наклонив голову к моей руке.

— Иногда забываю, что человеческий слух не такой острый, — поднял её пальцы к губам и легко поцеловал, старомодный жест, но кажется, ей понравилось, — как прошла ночь с Сандрой?

По лицу Лайи пробежала тень, всего на долю секунды, однако я успел заметить, Бёрнелл поспешила скрыть первую реакцию и лишь шире улыбнулась.

— Она что-то задумала, парень, — резонно подметили чертята, поправляя очки на носах, — а, к Сатане все! Посмотри, как она улыбается, — настроение быстро сменилось на расслабленное.

— Ужасная ночь, — лукаво улыбнулась девушка и встала на носочки, потянувшись ко мне, — как и все, что я провела без тебя.

Не сдержав довольную улыбку, я притянул любимую за талию и коснулся её губ. Поцелуй задумывался как лёгкий и нежный, но отчего-то сам собой перерос в более глубокий и чувственный. Руки нырнули под края халата, раздвигая их в стороны, и теперь наслаждались ощущениями от прикосновения к оголённой коже. Лайя тоже скорее по инерции, чем умышленно, заскользила пальцами по задней поверхности шеи, оставляя невидимые следы на моем теле. Поцелуй разгорался как пожар, из маленькой искры, превращаясь в испепеляющее все вокруг нечто, а посреди всей этой агонии были мы. Губы и языки танцевали в своём собственном танце, проникая в глубину, терзая друг друга, зализывая красно-солёные ранки, оставленные нами же. Вкус её крови вперемешку с возбуждением порождал невероятный коктейль, выключающий разум и включающий режим инстинктов. Одежда начинала раздражать, полы шелковой ткани давно были откинуты в стороны, позволяя мне ласкать кожу девушки в самых приятных местах. На Лайе не было белья и одна эта мысль распаляла меня до состояния хищника, я провел языком по вставшему соску и услышав шумный выдох, тут же слегка прикусил нежную кожу, от чего Лайя тихо вскрикнула. Лёгкий укол боли породил в девушке импульс — её руки забегали по ткани моей рубашки, ловко расстёгивая немногочисленные пуговицы.

Больше ждать не было сил, ощущения внизу ремня стали болезненными и я чувствовал, как Лайя дрожит от не менее сильного возбуждения. Лёгким движением подхватив её под бедра, я опустил девушку на стол и услышал глухой стук падающего на пол предмета.

В другой раз я бы не обратил на это внимания, увлеченный своей «жертвой», но сейчас неожиданный шум заставил нас обоих замереть и беспокойно посмотреть друг на друга.

— Ну ё-маё! — протянули разочарованные черти, роняя изо рта попкорн. — Алё, база вызывает Влада! У нас тут женщина го-ла-я! Ты там совсем с дуба рухнул? — внутри началось настоящее восстание, которое я тут же жёстко подавил.

Глаза нехотя отцепились от разгоряченного лица моей женщины и припали к разбросанным по полу письмам.

— Прости меня, — Лайя вся как-то скукожилась и наспех завязала халат, спускаясь со стола и приседая над упавшими листками, — я не должна была это смотреть, не знаю, что нашло на меня.

Я опустился рядом и взял в руки ближний листок.

15 августа, вечер

Сегодня я пробудился от дикой жажды и Зова, не зная, какой на дворе был год и эпоха, но чувствовал — проснулся я раньше срока и намного (чары Ноэ не сработали?). Голод затмил разум, все, что тогда меня заботило — биение сердца где-то поблизости и шум бегущей по венам крови.

Я опустил руку, держащую листок из моего дневника и внимательно посмотрел на Лайю. Казалось, девушка была готова принять все адовы муки и пойти на эшафот в один момент — столько вины и смущения на одном лице, я ещё не видел.

— Прости, я даже не знаю, почему я вообще подошла к твоему столу и как их нашла, но сначала было навязчивое чувство, что я должна это прочесть, — сбивчиво затараторила Бёрнелл в попытках объяснить свой поступок, скорее себе самой, чем мне.

— Лайя, — я оборвал этот беспорядочный поток, — я тебе верю, все в порядке. Ты не увидела ничего, что я сам бы не мог тебе рассказать.

Собрав листки бумаги, я поднялся, мягко увлекая девушку за собой.

— Почему-то, когда они упали, на меня накатил такой жгучий стыд. Это ведь твой дневник, Влад, такое нельзя читать без разрешения, — Лайя опустила взгляд в пол, теребя кончик пояса в руках.

— Признаться, я и сам хотел тебе его показать, — я поднял её за подбородок, заставив посмотреть мне в глаза, — мне казалось, что это поможет нам обоим чуть лучше понять друг друга.

Девушка неловко улыбнулась самыми кончиками губ и кивнула.

— Помнится, ты вчера пригласил меня на свидание? — белоснежные зубки впились в нижнюю губу, а к глазам снова вернулся хитрый огонёк.

— И приглашение ещё в силе, — подтвердил я, стараясь уловить ход её мыслей.

— Почему бы нам не провести его за этим? — Лайя подняла листки бумаги, — Ты расскажешь о своём прошлом, а я о своём. Хоть мне и кажется, что мы знаем друг друга всю жизнь, на самом деле, многое осталось за кадром.

Последняя фраза вышла слишком правдивой и слишком неловкой, девушка поспешила поправиться: