- Блядь, да какого хуя, Джонни?! – сгруппировавшись, Ви вскочил на ноги и попытался обойти рокера полукругом. В душе сгущался какой-то запредельный ужас, мешая ясно мыслить, продирая ознобом по позвоночнику. Сильверхенд молча переместился, преграждая ему путь, и со всей дури толкнул его на этот раз обеими руками в плечи. Но теперь в неверном зеленоватом свете наемник успел увидеть кривящийся от ярости рот Джонни. Глаза его были скрыты авиаторами, но что сейчас было в них, Ви видеть не хотел. Единственное, что ему было нужно – это съебать подальше от этого мрака, от этого безумия, от этой нефтяной вони. Собрав последние осколки ломающейся с треском воли в кулак, соло рефлекторно попытался уебать в ответ. Хороший замах пропал зазря, кулак прошел сквозь энграмму. Ви покачнулся, почти потеряв равновесие, чуть не рухнул вперед лицом, но выровнялся в последний момент и рявкнул злобно и отчаянно. – Отъебись, я не пойду никуда!

Сильверхенд молчал. И от молчания этого покалывало морозом кожу по всему телу и поджимались яйца.

В ответ соло получил особенно мощный толчок, почти удар в корпус, снесший его метра на три. Он впечатался спиной о какую-то ровную вертикальную поверхность, ушибся затылком, а после металлические пальцы сомкнулись на его шее, заставляя сделать шаг вправо, а затем рокербой с силой пихнул Ви куда-то назад, в почти непроглядную темноту.

Рухнув на пол, наемник вновь ушиб и так саднящие ладони, зашипел и рванулся в попытке встать, но в бедро его уперлась с силой подошва казака. Щелкнула зажигалка, на секунду высветив линию нижней челюсти Джонни, и погасла. Теперь темноту освещал лишь туманный болотный отсвет из узких окон под самой крышей помещения – временного строительного офиса, если Ви правильно помнил, но доверия к заходящемуся от страха сознанию у соло не было никакого, – и яркий огонек тлеющей сигареты. Да иногда отблескивало голубыми помехами.

Хотелось сказать что-нибудь, спросить, да даже пусть снова выебнуться суицидально на гуляющем в крови от ужаса адреналине, но во рту пересохло, а глотку перехватывало, стоило Ви только попытаться извергнуть из себя какой-нибудь звук.

Он не понимал, что именно происходит, почему это происходит и совсем не был уверен, что хочет понимать. Паника мешала ясно мыслить, формировать слова в предложения, да она, блять, дышать мешала. Сердце заходилось в каком-то совершенно невообразимом ритме, а по телу прошибал холодный пот.

- А теперь… – голос рокера был сиплым, словно сорванным. Начав фразу, он как будто поперхнулся, но выдохнул ощутимо яростно и продолжил: – теперь мы поговорим, пацан. И не советую тебе даже думать про блокаторы. Сегодня чудный день – я читаю в твоей полупустой башке как в книге. И если я прочту не понравившийся мне абзац, возможно, я сломаю тебе руку. Или челюсть.

За последние недели наемник, надо признаться, совершенно забыл о том, что Сильверхенда можно бояться. Какой бы спектр эмоций рокербой ни вызывал в Ви, но страха в этом списке не бывало уже очень и очень давно. Дня, этак, с первого их знакомства. Но сейчас воспоминания эти оживали очень ярко и, надо сказать, на их фоне угроза Джонни казалось вполне себе реалистичной. Ни хуя не угрозой. Так, предупреждением.

- Джонни, серьезно, я не… – прохрипел Ви, сглотнув с трудом.

- Я не хочу слушать все это дерьмо, пацан, – судя по злому голосу и огоньку энграммной сигареты, рокер приблизился, теперь уже привычно утвердившись почти над распростертым на полу соло. Ви непроизвольно дрогнул, подавляя в себе желание позорно отползти назад. – Скажи-ка мне вот что, Ви, я, может, ебу тебя плохо? Тебе не хватает, нахуй, ярких впечатлений? Так мы это сейчас исправим, раз ты такой, сука, ненасытный. Я-то его берегу, блять… А тут такие новости интересные рисуются. Что ж ты молчал-то, скромняга? Раздевайся давай.

Сильверхенд явно впадал в бешенство с каждой выплюнутой фразой, голос его становился громче, тон – злее, а под самый конец тирады огонек сигареты внезапно дернулся вниз, и наемника обволокло запахами пороха, табака, бетона и кожи. Рокербой присел на корточки, на миг четко отрисовавшись в свете помех. И, заглянув на секунду в его лицо, Ви ощутил, что так он не боялся, наверное, с самого детства: авиаторов на Джонни уже не было, и темные раскосые глаза его были яростно прищурены, жесткие губы кривились в болезненной и жестокой усмешке, темные брови были нахмурены, а нос морщился в той самой, известной соло, звериной гримасе запредельного гнева. Вновь скрывшую лицо Джонни темноту наемник только приветствовал. А прохладная металлическая ладонь тем временем четко нашла в темноте его лицо и сжала нижнюю челюсть, поторапливая с ответом. Живой же рукой рокер, словно подписывая Ви приговор, небрежно отбросил в угол мелькнувшую пикселями и растворившуюся в воздухе энграммную сигарету.

- Да все у меня в порядке... – от накатывающей волнами паники наемник потерял последнее чувство самосохранения и зачастил словами. Хромированная ладонь тем временем отпустила его челюсть и решительно с нажимом прошлась по глотке, замерев на миг над ключицами, а потом, царапая кожу через одежду, скользнула к паху, болезненно сжимая член через грубую влажную ткань штанов. Охнув, Ви дернулся, но понял, что из такой хватки особо никуда не денешься, и впился пальцами в хром, пытаясь удержать руку Сильверхенда. – Джонни, отъебись! Ничего мне не надо. Да, блять, не трогай меня! Не хочу я с тобой трахаться, отвали!

- Как, уже? Охуеть, Кер – волшебник, а?! Один поцелуй – и такая реакция. Может быть, мне все-таки и стоило его выебать... – глаза соло постепенно привыкали к темноте, и на этот раз он даже увидел на лице рокербоя последствия того, что он спизданул. Брови Джонни поползли насмешливо вверх, особенно резонируя с ядовитой яростью, заполняющей интонации. – Что же, придется, видимо, попотеть… Но это ничего, малыш. Я ебануться как прусь от вызовов – до кровавой, блять, восторженной пелены перед глазами. Ну ты в курсе… И это, клянусь тебе, последнее повторение, Ви: раздевайся лучше сам. Или тебе пиздец.

- Да никакой реакции… Я просто затупил – и все! Мне не нужен Кер, блять!

- Да кому ты втираешь эту хуйню, мудила?! – и именно в этот момент Ви понял, что все, творившееся до этого, было всего лишь ебаной прелюдией, что рокер был вполне себе еще спокоен и адекватен. Потому что сейчас, склонившись лицом к лицу, он рявкнул на наемника во всю мощь легких, не сдерживая безумное чудовище, вовсю радостно плясавшее у него внутри. – Забыл, что я в твоей башке, тупорылый ты говнюк?! Запамятовал, что я слышу каждую твою убогую мысль и эмоцию, лживая ты блядина?!

Когда Сильверхенд резко потянулся к нему, Ви дернулся в инстинктивной попытке защититься от предполагаемого удара, но ладони рокербоя жестко, почти до хруста костей сжали его запястья, руки соло хаотично дернулись, и он с ужасом осознал, что Джонни вновь без каких-либо проблем перехватил контроль. Его же, Ви, собственные пальцы уцепились за ворот грязной футболки и рванули с запредельной силой, почти удушая швом, оставляя на шее горящий рубец. Раздался треск рвущейся ткани и левая его рука сжала с силой второй рукав, сдирая влажные окровавленные лохмотья с плеч.

В попытке вернуть управление, чтобы спасти себя от расправы, соло чуть не вывихнул мозг и не спалил себе пару систем. Все было бесполезно – рокер, как оказалось, при желании уже совершенно не напрягаясь подчинял тело себе. Словно оно принадлежало Сильверхенду, а Ви лишь его одалживал на время.

- Хуй с ним, что ты тупой. Что я, тупых не ебал? С этим я с трудом, но могу смириться, – прохрипел страшно ему в лицо рокербой, а пальцы наемника – не его пальцы, ни хуя не его! – тем временем потянулись к ремням набедренной кобуры, озверело дергая крепления, – Но делать из меня такого же идиота… Да ты, бля, кем себя возомнил, а?!

- Блять, я клянусь тебе… – испытывая животный ужас от этого хриплого дрожащего голоса даже больше, чем от происходящего, Ви пытался судорожно придумать, что сказать, как объясниться и спасти свою шкуру, но осознание правдивости того, что он-таки испытал что-то во время этого неожиданного, никому, блять, не нужного поцелуя, путало все карты. А тяжелое яростное дыхание над ухом и грубые движения собственных пальцев, сдиравших с бедер штаны вместе с боксерами, безжалостно и безразлично попутно царапающих кожу, мешали сосредоточиться в попытке понять хотя бы для самого себя: какого, собственно, хуя он вообще почувствовал что-то, когда Джонни уже давно был единственным, кого он хотел. Почему его тупое ебанутое тело отреагировало именно так?