- А вместо этого ты почувствовал..? – наемник сполз со своего листа кровельного настила и уселся на корточках перед рокером вплотную, пытаясь поделиться хотя бы частью своего тепла и силы, дать осознать и прочувствовать, что он рядом.

- Словно меня никогда и не было. Или словно я опять сижу в Микоши.

Мысли Ви судорожно вращались в голове в попытке найти решение, нащупать что-то, что поможет Сильверхенду прорваться через это удушающее состояние потерянности и несвободы. И нужная мысль пришла.

- Сейчас мы это исправим, – широко улыбнувшись, Ви зацепил с земли осколок и показал его все еще недоумевающему рокербою.

Металл кровли был мягким. Соло нашел свободный от пошлых надписей про анал и чью-то мамку отрезок и с усилием глубоко выцарапал надпись «JS 2023», затем отряхнув ладонью поверхность от металлической пыли.

- Так лучше? – Ви кивнул Джонни, приглашая заценить, но тот, оказывается, и так наблюдал безотрывно за процессом появления надписи.

- Немного, – на улыбку наемник в целом и не надеялся, но вот того, что Джонни задумчиво нахмурится – не ожидал точно. Впрочем, из голоса некие придушенность и растерянность как будто ушли. Но сменились каким-то жадным болезненным интересом. Ви шкурой ощущал насколько важен для рокера его ответ. – А если б это реально была моя могила, что бы ты написал? «Здесь лежит Джонни Сильверхенд…»

Рокербой откинулся назад, словно бы и правда рисуя перед внутренним взором могильный камень. Вытянутая вперед хромированная рука словно визуализировала текст на надгробии. Карие загадочные раскосые глаза прожигали Ви требовательным взглядом поверх авиаторов.

Здесь нужно было ответить предельно честно. Момент этого требовал. Что мог сказать соло? Если бы ему самому пришлось писать эпитафию в двух словах для Джонни… «Рокер, который не сдался»? Слишком обезличенно, словно бы написано не родным человеком, а кем-то из толпы. «Легенда Найт-Сити»? Было ли до этого дело самому Джонни, хоть он и называл себя так сам? Сколько их, тех легенд – приходящих, ярко сияющих, сгорающих на этом пути? Кто мог написать такое? Кто угодно. Но не это было в Джонни для Ви пронзительно важным. «Человек, которого я парадоксально безответно полюблю после его смерти»? Это да, это пиздецки лично, но для надгробия как-то не очень подходит, не правда ли?

- «Человек, который спас меня», – и не только от смерти, подумалось Ви. Как ни странно, но и от одиночества, и от неверных решений, и от самого себя. Сломанный одинокий искалеченный человек, не умевший спасти себя, спасающий Ви раз за разом. Это было нелегко, это было зачастую болезненно и временами безжалостно, но это было спасением. Это было честно, это было от чистого сердца. Этот ответ полностью удовлетворял Ви, безоговорочно.

- Ви… – покачав головой, Сильверхенд снял авиаторы, коротко и серьезно посмотрел наемнику в лицо, и поднялся на ноги в голубоватом сиянии помех. Из его взгляда, кажется, исчезли загнанность и растерянность. – Ты не представляешь, как я хочу, чтобы так и было.

«Но так уже есть» хотелось возразить Ви, но он промолчал, потому что рокербою, кажется, было что сказать. И это требовало внимания и тишины. Так что соло плавно качнулся назад, вновь усаживаясь на кровельный лист, служивший ему скамейкой. Джонни стоял перед ним, глядя сверху вниз – плечи отведены чуть назад, авиаторы в руках на уровне ремня, мертвенный свет газовых факелов обрамлял его силуэт, окрашивая кожу потусторонним светом, играя на металле кибернетической руки.

- Слушай, я понимаю, что проебался по всем фронтам. Я разочаровал или обманул всех, кто мне верил. Запомнился всем как бесчувственный эгоистичный мудак. – Ви молчал и слушал, тихо охуевая. Если от живой настоящей улыбки Джонни веяло хохочущей кошкой, то от его внезапной выворачивающей искренности с непривычки хотелось укрыться в блиндаже. Зная рокера, наемник осознавал бесценность этих признаний, это было из того же разряда оглушающих открытий, как и обещание пожертвовать собой. Сильверхенд, как все мы хорошо помним, чумбы, по его принципиальному мнению никогда не ошибался. Ви не хотел менять Джонни, но, как оказалось, вовсе не зря верил в то, что Джонни умный мужик и до всего нужного рано или поздно дойдет сам. Вера в Джонни – самая безнадежная, по мнению остальных, вера среди всех… И вот поди ж ты. – Но кое-что мне все-таки удалось. Мне удалось не проебать то, что нас связывает.

- Наверное, Джонни… Хоть ты и очень старался, – если покривить душой, то Ви мог бы утешить горечь Сильверхенда уверениями в том, что между ними все всегда было отлично, но честно ли было бы выдавать ложь в ответ на правду? Рокербой удивленно приподнял бровь, и наемнику, тяжело вздохнув, пришлось-таки объясниться. Даже начинающий подрубать Сильверхенд все равно оставался в большей своей части Сильверхендом. – Ты спасал меня, но ты же наебывал меня и использовал. Ты знаешь сам, Джонни.

- М-да. То есть второго шанса мне не видать? – если бы ситуация не была настолько пронзительной и обезоруживающе искренней, Ви мог бы начать составлять мануал по выражениям лица рокербоя – удивление, припоминание, задумчивость, осознание. Блять, все это было таким знакомым, почти родным, что уже и не раздражало вовсе. Классический Джонни, знакомый, уютный, понятный. Кому скажи – не поверят, сочтут мазохистом. Полное понимание своего близнеца или стокгольмский синдром? Нахмурившись, рокер нацепил авиаторы обратно и опустился на обломок кровли бок о бок с Ви, почти соприкасаясь плечами, щелкнул зажигалкой и закурил. Соло отзеркалил жест, прикурив реальную сигарету. – Большинство тех, кого я считал друзьями, даже в одной комнате со мной с трудом могли находиться. Ты оказался моим самым близким человеком, Ви. Мы же круглые сутки вместе. И несмотря на это… я почему-то не вызываю в тебе ненависти. По крайней мере, мне так казалось… раньше.

Рокер говорил, Ви слушал и не мог поверить этим ебейшим откровениям. Сильверхенд, хотя бы раз на дню костерящий его тупым ебланом, стебущий ежечасно, ядовитый как цикута, снисходительный по умолчанию, говорил ему, что Ви его самый близкий человек. «Не вызываю в тебе ненависти»… Ну да, как-то так. Почти. «Вызываешь во мне любовь, если быть откровенным». Соло не понимал, какое побуждение одолевает его больше – расхохотаться или охуевающе потереть переносицу. То, что вываливал сейчас на него Джонни, было немного через край, немного слишком для его измочаленного банально влюбленного сердца. Но он должен был оставаться сильным, потому что расклеиваться тут на пару было говеной идеей. Не так часто на его плечи ложилась задача поддержать Джонни. Все остальное могло подождать, все равно спешить с этой хуйней было некуда и не к кому. Несмотря на его безответные чувства, в первую очередь Джонни был ему другом. Братом. Близнецом. Его второй ебанутой необходимой половиной.

- Ты не вызываешь во мне ненависти. Ты тоже мой самый близкий человек, Джонни, – Ви криво усмехнулся, затянувшись. – Поэтому держи свой последний второй шанс и не проеби его, будь другом.

- Я буду очень стараться, – Джонни ухмыльнулся, решительно бросил недокуренную сигарету в грязь и, вскочив, коротким движением по-военному, но все же небрежно, в своей разболтанной пластичной манере, отсалютовал, знаменуя новое начало и новое знакомство. – Джонни Сильверхенд. Непокорный рокер, который не сдался.

Ухмылка рокербоя, такая привычная и знакомая, согрела сердце Ви. Кажется, Джонни возвращался к своему нормальному состоянию, кризис миновал.

- Ви. Первый среди неудачников, – Ви привычно отзеркалил ухмылку. Что же, их новое первое знакомство состоялось. – Жаль, что мы не поговорили обо всем этом с самого начала, с первого, так сказать, захода. Было бы легче.

- Да как-то среди всего происходящего не выпадало свободной минуты для беседы по душам. Сначала ты ныл у Виктора, пока еще не знал обо мне: «У меня глюки, я боюсь», потом плакался Мисти, что не хочешь умирать. Помнишь?

О, да, Джонни вернулся, возблагодарим небеса и восплачем в великом горе, чумбы. А у Ви почему-то стоял ком в горле. Он был охуенно рад. Да что там, почти счастлив.