- Иди в жопу, Ви, – рокер даже не поднял темноволосой головы, когда Ви встал.

- Я люблю тебя, Джонни, – обрекать Сильверхенда на эту пытку было тяжело. Видеть, как он страдает, мучается незаслуженными угрызениями совести, и оставлять его – еще тяжелее.

- Это твоя жизнь, Ви. Она принадлежит тебе. Какая бы она ни была – кривая, косая, жестокая, кроткая, длинная, но она твоя и только твоя! – голос рокербоя окреп и вновь обрел уверенные, яростные ноты. Наемник буквально воочию видел, как в его башке закручивается новая спираль доводов, протестов и причин. – И если ты не жалкий трус, ты должен иметь смелость ее прожить. Ты не можешь приссать и просто спихнуть ее мне, да еще и подкрепляя это своими идиотскими признаниями! Я не хочу тебя убивать!

- Хуйня, Джонни! Ты меня и не убиваешь! – отлично, Ви прекрасно знал, что в какой-то момент Джонни всенепременно станет давить и на его озвученные сучьи чувства. И даже был готов к этому болезненному пинку по яйцам. – Дело не в моей злоебучей любви, окей, забудь о ней сейчас! Вспомни лучше про добровольное донорство. По-твоему, было бы правильно упираться до конца? Это, блять, мои органы, никому их не отдам?

- Эти добряки мертвы, когда их разделывают на благо других! – сорвался на рычание рокер. – А ты, блять, жив!

- Я. Уже. Мертв. А то, что мне отмерено, это агония. Или кома. Это, блять, не жизнь! Ты не заменишь меня, Джонни, – считай это пустым телом. Поэтому хватит выебываться, будь мужиком, и воспользуйся шансом не сдохнуть вместе со мной! – Сильверхенд не мог смириться – и наемник сочувствовал ему: у того просто банально не было заранее для этого времени. Рокербою придется принимать это после произошедшего. Сложно. Тяжело. Почти невозможно. Для простого человека. Но воля к жизни у Джонни была феноменальной, такой же, как у Ви. Возможно, сильнее. И если он столько раз уже смог заставить себя жить, вытащить себя из этого убийственного состояния, найти новую цель, то сможет и теперь. В это соло верил. А что еще ему оставалось?

Но одно Ви знал точно, без всяких «возможно»: рокер не отпустит его сейчас, будет заговаривать ему зубы до последнего, пытаться гнуть его волю, уговаривать, давить и разводить. И потому, когда Сильверхенд вновь глубоко вдохнул, видимо, готовясь вывалить на его голову новую порцию аргументов и обвинений, наемник вынудил себя опередить рокербоя.

- Альт! Я готов! – словно прыжок в холодную неизведанную воду. Ни дна, ни берега. Шаг в неизведанное. Заплыв за ебучие буйки. Высокая алая фигура отрисовалась рядом почти моментально, словно соткалась из мрака. Стиснув челюсти, Ви постарался, чтобы голос его звучал чисто и смело, без дрожи, без сожалений. – Я остаюсь. Что мне надо сделать?

Плечи Джонни тряхнуло. Ви слышал, как он тяжело выдохнул сквозь зубы. Но головы не поднял, все так же упираясь лбом в предплечья. Утопающий в ярости, горечи и бессилии, прощаться он явно не собирался. Что же, пусть так. Они прощались уже столько раз, что, наверное, хватит. Возможно, так будет проще. Пусть злится. Злость всегда помогала рокеру, подпитывая волю, – это соло знал прекрасно.

- Мост ведет глубже в киберпространство. Если ты перейдешь его, то навсегда утратишь связь с телом, – изящная рука Альт простерлась в сторону сияющего столба света, рвущегося ввысь. Того самого, на который так задумчиво смотрел Сильверхенд, когда Ви нашел его тут, в Микоши. Так вот почему… Хотел представить себе, что ждет его впереди… Мерцающие копии искина появились вдоль всего обозначенного пути – словно красные огни на ебучей взлетной полосе. Похоже, чтоб наемник точно не промахнулся. Ви вообще редко промахивался – иначе бы не быть ему пиздатым соло.

Рокербой дернулся, кулаки его сжались. Щелкнули металлические суставы. На живых обозначилась белизна на сгибах пальцев. Мышцы напряглись, расслабились, напряглись вновь – словно по телу его катилась волна, требующая действий, но он сдерживался на самой грани.

Это зрелище внутренней борьбы разрывало Ви сердце, он сопереживал, он хотел утешить, сказать еще что-нибудь, убедить, что все будет, еще обязательно будет, если не хорошо, то хотя бы нормально, и просто нужно время… Но остановиться сейчас означало только длить агонию Джонни, а он и так был на самом краю.

И наемник, бросив последний взгляд на родную фигуру, отвернулся, привычно насильно вбивая в себя решительность, и двинулся к мосту.

Не хотелось думать о том, что ждет его впереди. Ему, не раннеру, было вообще сложно это вообразить, уложить в башке хотя бы как-то. Он и тут-то, в ограниченном цифровом пространстве Микоши, чувствовал себя как рыба, выброшенная на берег. Погано и неуверенно.

Проще было сосредоточиться на том, что он оставлял после себя. Что он успел повидать и сделать за эти не такие уж долгие двадцать пять лет? Проебал их бессмысленно? Смог ли изменить хотя бы что-то? Помочь кому-то?

Вот Джеки, например, он помочь не смог. Это было его личным грузом, его персональной виной. Да, путь соло таков, что выживают единицы, но… Наверное, он мог хоть как-то спасти друга. Не осилил. И Джеки всегда будет с ним, в его памяти, живым и мертвым. Их дикие отжиги, их братство, их идиотские шутки. То, как Ви навсегда закрыл его веки собственными пальцами.

Но ведь не все в его жизни крутилось только вокруг мрака и горя? Да, этого говна было полно, но были и чудные, светлые, счастливые моменты. Яркая, талантливая Джуди, которая смогла стать свободной, съебав из душившего ее города. Вспыльчивая и дикая Панам, все-таки обретшая свое место в любимой семье. По-хорошему ебанутый, до невозможности искренний Керри, продравшийся через депрессию и вновь нашедший искру своего вдохновения. Благородный, честный и принципиальный Ривер, сохранивший свою семью, вырвавшийся из работы в полиции, убивавшей его лживостью и коррупцией. У этого дуболома тоже все будет относительно хорошо.

Мама Уэллс и Пепе, Мисти и Вектор, Сол и Митч...

Только сейчас Ви, всегда полагавший себя одиночкой, осознавал, сколько друзей и знакомых, оказывается, у него было. Людей, которым он был дорог, которые были ему близки. Он никогда не заморачивался этим. Если хотел – делал то, что должно, то, что ему подсказывала совесть. Оказалось, это и была дружба. Разве не так?

И Джонни. Конечно, Джонни. Рокер, который полагал, что убил его. Но соло был невообразимо счастлив, что Сильверхенд вошел в его жизнь. Ви любил Джонни без сожалений и оговорок. Наемник вообще не подозревал, что так можно любить – бескрайне, оглушающе, забывая себя, до дрожи, до немоты, до крика. Настолько же невыносимо, насколько и непередаваемо прекрасно.

Все эти моменты всегда будут с ним: их дурацкие свободные вопли, разносящиеся над заливом в Пасифике; первый восторженный раз, когда Ви, дрожа, поймал дыхание рокербоя и почувствовал его пальцы на своей коже; яростная поддержка и дикое воодушевление Джонни; их бесконечный пиздеж и ржач до хрипа – без сна до самого рассвета; сила, пламя и воля, навечно отпечатавшиеся в его сердце, изменившие его, сделавшие лучше.

И за все это безмерное счастье наемник был беспредельно рокеру благодарен.

Жалел лишь об одном, что судьба не позволит ему и дальше быть рядом. Беречь. Хранить. Любить.

Он хотя бы отомстил за Джонни. И помог навернуть блядскую тюрьму душ ебаной Арасаки (тм).

При заданных условиях разве мог он искать для себя лучшего финала?

По крайней мере, его смерть точно не будет напрасной.

Когда Ви ступил на мост, за спиной его громко и резко полыхнули с треском помехи, и Сильверхенд возник на его пути – все же не выдержал. Дыша надрывно, метался слепо и напряженно, перекрывая проход, в своей сломанной невыносимой манере: два шага вправо, разворот на каблуках, запрокинутая изнемогающе голова, – жилы четко отрисовываются на мощной длинной шее, зубы стиснуты, – два шага влево. Кулаки были крепко сжаты, словно рокербой готовился к драке. Молчал. Молчал страшно, сумасшедше. То ли не находил слов, то ли не мог заставить себя их выплюнуть, разомкнув сведенные до желваков челюсти.