— Плюша… — снова позвал он, несмело коснувшись ладонью холодного хрупкого плеча. Но, вопреки прозвищу, Таня сейчас выглядела не как что-то мягкое и милое, а как изящная, но разбитая фарфоровая кукла. Евгений, поддаваясь бессознательному и неправильному желанию, повернул её набок, отказываясь верить в произошедшее. Таня в порядке! Она вот-вот откроет глаза!..

Но Таня была без сознания, а из её уха сочилась кровь, капая на лёд. Глаза Громова округлились от ужаса, липкими пальцами схватившего его за горло. Только не она! Кто угодно, но не его Таня…

— Нельзя! — налетел на него Антон, пытаясь хоть как-то отстранить Евгения от Тани, но всё было тщетно. Громову ничего не стоило стряхнуть с себя тощего спортивного врача, откинув его на лёд. Антон упал на спину, но подняться ему помогла Алиса, забежавшая на ледовую площадку следом за мужем, который сразу же отправился к Громову. Через секунду на лёд переступила и бригада врачей, обступившая Татьяну.

Мельников на пару с Антоном и Алисой с трудом увели Громова на пару шагов от врачей, чтобы тот не мешал их работе.

— Всё будет хорошо, Женя, всё будет хорошо, — шептала ему Алиса, стоя спиной к Тане и смотря на Громова, которого с двух сторон держали за руки Антон и Арсений. Но Громов не слышал. Ничего. Вся душа, все мысли, вся боль — там. Где-то на льду, за спинами врачей. Он мог сделать что угодно. Мог вытерпеть огромную физическую нагрузку. Мог выполнять то, что не мог никто другой. Но сейчас, в самый важный момент, оказался абсолютно бессилен.

К бригаде врачей на негнущихся ногах подъехал бледный от ужаса Илья. Он склонился над ними, пытаясь увидеть хоть что-то. В этот момент взгляд Громова зацепился за него. За человека, поставившего под угрозу их с Таней «долго и счастливо». За человека, причинившего его Тане боль. За человека, который, возможно, лишил её жизни. Страх и ужас в глазах Громова сменились ненавистью. Глаза его вмиг потеряли хоть что-то, отдаленно имеющее общее с осознанным и человеческим. Это абсолютно животная ярость и желание убить. Уничтожить. Громов резко подался вперед, мгновенно вырываясь из рук Арсения и Антона. Он толкнул в плечо Алису, небрежно убирая её с дороги, а затем направился к Илье. Буквально секунда и его ладонь оказалась на шее Томилина. Он отвел его на пару шагов от врачей, а затем швырнул в лёд. Как только Илья упал, Громов принялся добивать его.

И пока бригада людей в белых халатах напряженно кричали Евгению на английском, чтобы он остановился, и звали службу безопасности, Арсений пытался оттащить Громова от Ильи, который не сопротивлялся ударам. Томилин был в шоке не меньшем, чем сам Евгений. Но если Громов был готов убивать от ярости, то Илья был готов быть убитым. Он не уворачивался от ударов. И когда тяжелый кулак Громова в очередной раз прилетел в район уже кровоточившего носа, Арсению наконец удалось оторвать Евгения от своего подопечного и поднять его на ноги.

— Успокойся! — рычал он ему на ухо, прикладывая титанические усилия, сдерживая Громова. — Женя! Остановись!

— Женя, пожалуйста! — Алиса подбежала к нему, приподнимаясь на носки и обхватив ладонями его лицо, опуская его на себя и надеясь вдохнуть в Громова хоть немного здравого смысла.

Но Евгений резко мотнул головой, сбрасывая с себя ладони Алисы, а затем снова порываясь вперед, чтобы вырваться из рук Арсения и закончить начатое.

— Уведи его! — прокричал Мельников Алисе, напряженно дыша и сильнее сжимая за спиной руки Евгения.

Калинина оглянулась на Илью, с трудом поднимающегося со льда. Он прикрывал ладонью кровоточивший нос. Но стресс, шок и боль после драки, а точнее, одностороннего избиения, резко оглушили его. Ноги Томилина подкосились, и он снова оказался на льду.

Громов невнятно зарычал, начиная сильнее дергаться.

— Уведи или он убьет его! — прокричал Арсений, несмотря на то, что Алиса стояла рядом. Она хоть и держалась до последнего, но тоже начинала поддаваться эмоциям. И докричаться до неё становилось всё труднее.

Алиса огляделась вокруг, и её лицо потеряло остатки какой-либо уверенности. Зеленые глаза налились абсолютно детским страхом. Люди на трибунах стояли, напряженно перешептываясь. Врачи, среди которых затесался и Антон, перекладывали бездыханную Таню на массивные носилки. Илья пытался подняться со льда, потеряв ориентацию в пространстве от шока. Громов абсолютно утратил человеческое лицо, сгорая от охватившей его ярости и ненависти.

— Алиса! — заорал Арсений, впервые так повысив на неё голос и желая привести в чувство.

Калинина моргнула, пытаясь собрать себя по кусочкам. Она бросилась к Илье, помогая ему подняться. Среди людей, близко стоявших у борта в немом оцепенении, она нашла взглядом Эми и попросила помочь спрятать Илью. Он покорно побрел за девушками по подтрибунному помещению, пока они опасливо оглядывались, боясь столкнуться с назойливыми репортерами, для которых чужое горе лишь повод для горячего материала.

— Я не убил… — судорожно шептал себе Илья. — Я не убивал её…

— Не убивал, — кивнула Алиса, с трудом борясь с желанием разреветься в голос и убежать обратно на лёд. К Жене, которому было адски больно. И к Тане, которая никакой боли больше не чувствовала вовсе.

— Я посижу с ним здесь, — предложила Эми, которая тоже держалась из последних сил. — Беги к ним. Ты нужна им.

Канадка помогла Илье сесть на скамейку в углу небольшого подсобного помещения. Через секунду Алиса выбежала оттуда, а затем услышала, как Илья зарыдал в голос…

Она вернулась на ледовую площадку, когда Таню уже уносили врачи. Все зрители провожали её стоя, а Евгений кричал что-то бессвязное, всё ещё оставаясь на льду и борясь с Мельниковым, не дававшим ему высвободиться и побежать за любимой женщиной. Алиса остановилась, когда Алексееву проносили мимо, и у неё появилась возможность взглянуть на неё. Таня лежала без сознания. Из её правого уха текла кровь. Вокруг шеи был пластиковый широкий воротник, приподнявший подбородок, а вокруг рта прозрачная маска соединенная трубкой со специальным мешком — ручным устройством для искусственной вентиляции лёгких. Его сжимал один из врачей, помогая Тане «дышать».

— Идем, нужна помощь, — Антон, проводив врачей и Таню до подтрибунного помещения, взял Алису под локоть, снова заходя вместе с ней на лёд. В другой руке он сжимал шприц.

— Подними рукав! — попросил Антон, стараясь сделать инъекцию Жене как можно быстрее, пока он не разнес весь ледовый дворец. Алиса дрожащими пальцами сделала то, о чем попросил врач, пока саму руку сжимал Арсений.

— Пусти меня к ней! — проорал Громов, снова начиная дергаться.

— Потерпи секунду, и мы все поедем к Тане, — спокойно проговорил Антон, радуясь, что в таком возбужденном состоянии вены на руке Громова были хорошо видны и ему осталось лишь прицелиться. — Не шевелись!

***

— Я не понимаю, что они говорят, — тихо прошептал Евгений, сидя в небольшой машине скорой помощи, которая быстро маневрировала в оживленном потоке, включив сирену.— Антон, что они говорят?

Мест в машине было лишь два, а потому с Таней отправили Громова и Антона. Первый под действием транквилизатора стал значительно спокойнее, не раздумывая сказав, что является мужем пострадавшей, а второй был отличным врачом, который вел в том числе и Таню, а потому мог ответить на вопросы канадских коллег. Алиса порывалась поехать с ними, но Арсений смог оттащить её в сторону. И теперь Мельниковы направлялись в одну из клиник Ванкувера на такси вместе с Ксюшей и Димой, которые были в этот роковой вечер на трибунах. Но во время происходившего на льду служба безопасности не позволила им туда спуститься.

— Антон! — снова обратился к нему Громов. Успокоительное расслабило его тело, но не уняло страшную боль на душе. Не уняло ужаса. Не уняло тревоги. И всё это лишало возможности понимать, что быстро говорили друг другу врачи. В своем нынешнем состоянии Громов едва мог понимать родной язык. Что уж было говорить об английском… Евгений не сводил глаз с Тани, лежавшей перед ним на носилках. Её кожа становилась ещё бледнее, а губы, которые он мог разглядеть даже через маску, принимали голубоватый оттенок. Громов невольно вспомнил её шутку про похороны, когда она проснулась в окружении цветов.