и никто не отвлекало его партнершу от подготовки к соревнованиям.

После обеда Громов договорился с Таней о том, во сколько они встретятся на

катке, и ушел в свой номер. Ему хотелось побыть одному. Он устал. Алексеева

выводила его из эмоционального равновесия.

Евгений закрыл за собой дверь и устало сел на постель. Он должен переодеться, принять душ, но у него совсем нет сил. Он достал из кармана спортивных брюк телефон и несколько секунд смотрел на него, понимая, что должен это сделать. Должен позвонить маме Алисы.

Евгений нашел номер Ирины Николаевны в контактах, и его большой палец завис в

нескольких миллиметрах от экрана. Он боялся с ней говорить. Он всё ещё

чувствовал себя виноватым. Перед глазами вновь всплывала одна из самых страшных

ночей в его жизни…

Половина первого ночи. Громов лежал в постели, но никак не мог заснуть. У него было странное, плохое предчувствие. Лежащий на тумбочке телефон начал вибрировать, и ему пришлось сесть, а затем ответить на звонок от незнакомого номера.

— Да, это я… Как? Когда? — он выдавал эти вопросы один за другим и получал ответы на все, но те будто проходили сквозь него. Он слышал только отрывки фраз. Он слышал имя Алисы.

Дверь. Подъезд. Лестница. Громов не помнил, как оделся, как закрыл квартиру, как пробежал все лестничные проемы.

Машина. Дорога. Стрелка спидометра на 180. Евгений не помнил, как доехал до больницы, как вбежал в реанимацию. Всё происходило так быстро, что мозг не успевал за телом. Громов будто спал и видел худший свой кошмар с тех пор, как потерял мать.

В мыслях судорожно пролетали воспоминания о том, как ему сообщили, что её нет. Он был уверен, что не сможет ещё раз пережить потерю близкого человека. Нет. Он мог пережить многое, но не это.

В голове лишь тугим эхом — будто внутри бетонной коробки — мысль: «Алиса, держись! Алиса, держись!».

На кушетке рыдала Ирина Николаевна в объятиях мужа, поглаживающего по плечу. Громов видел, как он держится ради супруги и не дает эмоциям взять вверх. Это отрезвило на мгновение и его самого.

— Ж-ж… Женя… — еле слышно от слёз произнесла Ирина Николаевна, и руки

Евгения несмело легли на её спину. Он хотел облегчить её боль, но не мог. Она

душила его самого.

— Как она? — с трудом выдавил из себя Евгений, словно проглатывая

лезвия, застрявшие в горле.

— Тяжело. Врачи надеются на лучшее, — ответил её отец.

— Как и все мы, — машинально ответил Громов.

Смотреть в глаза родителям Алисы было тяжело. Он нес за неё ответственность десять лет. Он берег её. Не допускал действительно серьезных травм, которые могли бы случиться с ней по его вине. Но сейчас он… Не смог проконтролировать. Не смог отговорить от ночной поездки.

Из палаты вышел врач, и присутствующие в коридоре обступили его. Он стянул с лица маску, и Громов узнал в нём Степана Степановича, своего старого знакомого.

— Здравствуйте. Вы родственники Калининой?

— Да, — внезапно для себя ответил Громов, — здравствуйте, как она?

Врач секунду помешкал, а затем, видимо, вспомнил того, кто стоял перед ним и когда-то тоже был его пациентом.

— А, Евгений. Не узнал. Должен сказать, если она хотя бы вполовину такая же упрямая, как вы, то шансы довольно приличные.

— Чего-чего, а упрямства у неё больше, чем у меня, — тихо произнес Евгений, пытаясь подбодрить и себя, и всех стоящих рядом…

Сколько раз Громов просил себя не привязываться к людям? Либо они предадут тебя, либо покинут из-за несчастного случая или болезни. Кому, как не спортсмену знать, как хрупко человеческое тело?

Но после потери мамы он привязался сначала к Алисе, а затем к Лене. Ничем хорошим не закончилось ни то, ни другое. Вот только за Алису Громов был намерен бороться.

Он заставил себя нажать на кнопку вызова и приложил телефон к уху. С каждым

гудком сердце билось всё чаще.

— Женя, — раздался измученный, усталый голос Ирины Николаевны.

— Здравствуйте, — тихо ответил Громов. — Как она?

— Не приходит в себя, — после долгих секунд тишины, с трудом

произнесла её мама.

— Простите меня, — внезапно севшим голосом проговорил он.

— Женя, за что? — искренне удивилась Ирина Николаевна.

— С момента той аварии я не могу нормально спать. Я виню себя за то, что

не смог отговорить её ехать поздно ночью в гололед. Простите меня, — голос

Громова снова предательски дрогнул, по щеке покатилась скупая слеза. Однако

Евгений не чувствовал стыда за эмоции, но был всё же благодарен судьбе, что не

разговаривал с Ириной Николаевной лицом к лицу.

Из гостевого дома Евгений вышел позднее, чем планировал. Заметив, что впереди него шли Ксения и Татьяна, в его голове зародился коварный план.

Он почти бежал, быстро перебирая ногами, но старался делать это максимально бесшумно. Ксюша, почувствовав неладное, обернулась назад и увидела партнера подруги. На лице у неё читался немой вопрос, но Громов приложил указательный палец к губам, прося помолчать. Одиночница согласно кивнула и, заговорщически подмигнув Жене, отвернулась, продолжая разговор с подругой.

Громов внезапно схватил партнершу за талию и, не опуская её ноги на землю, сделал корявый и торопливый заход на подкрутку.

— Попробуй только! — угрожающе крикнула Алексеева, вцепившись ладонями в его руки.

— Группируйся! — скомандовал он и подкинул партнершу в воздух. Она выполнила в воздухе один оборот, скрестив руки на груди, и Евгений поймал её, крепко прижимая к себе, чтобы показать Тане, что с ним безопасно. Всегда. При выполнении любых элементов.

На нормальную подкрутку произошедшее совсем не было похоже, но это уже прогресс для Тани. Она резко выпуталась из его рук, а затем со злостью ударила по плечу.

— Так не поступают, Громов! — разъяренно крикнула она, забирая из рук Ксении спортивную сумку, которую выронила. Повесив ту на плечо, Таня торопливо ушла в сторону катка, оставляя и своего партнера, и подругу.

— Это, конечно, было немного неправильно, — начала Ксения, — но я думаю, что иначе эти страхи из её головы не выбить.

Громов довольно кивнул, радуясь тому, что нашлись люди, которые понимают его методы и даже одобряют их.

— Только не говори Тане, что я на твоей стороне, — попросила его Ксюша, когда они заходили в ледовый дворец.

— Предлагаешь мне роль плохого полицейского, а сама будешь хорошим?..

========== Дуэль ==========

Татьяна лежала на кровати в своем номере, смотрела в потолок и осознавала, что ноги больше не гнутся. За последние дни она устала, кажется, как никогда в жизни. Раньше она считала себя достаточно сильной фигуристкой и хорошей спортсменкой. Но сейчас поняла, что сильно ошибалась. Со своим бывшим партнером они обычно занимали места в диапазоне от пятого до десятого. На национальном чемпионате. О международных турнирах пара Алексеева/Куликов, разумеется, даже не думала. Их устраивало звание пятой/шестой/седьмой/восьмой пары страны. Только сейчас Татьяна поняла, что все эти годы они катались вполсилы, и она никогда не знала, каково это — кататься среди сильнейших. Она не знала настоящей конкуренции.

После того, как Громов волею случая стал её партнером, Тане либо завидовали,

либо ненавидели, но все отчего-то были уверены, что она должна быть благодарна

судьбе за такой подарок. В Федерации, принимая решение поставить их вместе,

никто не захотел узнать, нужно ли ей всё это? Способна ли она это выдержать?

Кто она рядом с Евгением? Практически никто. Они оба это знают.

Татьяна мысленно сравнивала себя с водолазом, которого с самого дна резко вытащили на воздух и он попросту не понимает, что происходит. Он сходит с ума от резкой смены давления.

Ни тело Тани, ни разум не готовы к тому, что она испытала здесь, на Олимпе отечественного фигурного катания. Все дни сборов она чувствовала себя лишней и понимала, что занимает не своё место. Она не готова работать, а точнее, пахать так, как делает это Громов. Он заставлял новую партнершу делать это с утра и до вечера. Вчерашний день стал апогеем. Фигуристы были на льду уже в шесть утра. Затем у них был завтрак, общая физическая подготовка, обед, тренажерный зал, ужин, а потом… Снова лёд.