– Нет!

– Витя слишком хорошо умел плавать. – Ответил отец. – Сам бы он ни за что не утонул, ему помогли. Возможно, тот парень.

– Он спас меня и старался спасти Витьку! – В недоумении промямлил я. – Человек сделал доброе дело и его тут же обвиняют в убийстве. Витька сам утонул, на моих глазах.

– Нет, сынок, ты отвернулся….

На этом доброе времяпрепровождение отца и сына закончилось. Отец сообщил новые подробности в милицию. Я умолял его не делать этого, чтоб не навлекать на бедного парня неприятности, но это было бесполезно. Точно так же, как отец сначала обрел смысл жизни в том, чтобы максимально сблизиться со мной, единственным оставшимся сыном, теперь он стал одержим поисками убийцы своего любимого первенца. С того дня отец ежедневно требовал от меня все новые и новые подробности нашего последнего купания. Я рассказывал все то немногое, что сам знал, без утайки. Я не мог на сто процентов поручиться за Ивара, поэтому иногда даже желал, чтоб его нашли. В какой-то момент, отец стал по нескольку часов к ряду допрашивать от меня, максимально подробно разбирая внешность спасшего меня парня. Таскал меня по каждому поводу в милицию, снабжая мой рассказ деталями и домыслами, которых и близко не было в моем рассказе.

За две недели он так меня достал, что я готов был сбежать из дома и вообще из города. Если быть честным, то я даже собрал кое-какие вещи, выбрал направление и набросал первоначальный план соей дальнейшей жизни в скитаниях. Так же я не исключал возможности утопиться в той же реке, чтобы меня оставили в покое. Однако утопление я оставил, как последний козырь, на случай не удавшегося побега или возникший в его ходе непреодолимых проблем. В день, когда я был в шаге от побега, перед нашей калиткой показался тот самый парень. Я припомнил, как он вытащил мое почти бездыханное тело из воды, как в такой холод нырял в поисках Витьки. А также представил, что будет с ним, когда отец доберется до него. Задыхаясь от ужаса, я выбежал навстречу Ивару.

– Беги и больше не приходи! Тебе нельзя здесь показываться! Отец вбил себе в голову, что ты утопил Витку! – Громко шептал я.

– Да знаю я. Приходи на то место, поговорим. – Ответил он, шлепнув меня по плечу, словно передав эстафету, и убежал.

Я предупредил маму, что прогуляюсь до училища, уточню группу и расписание на первое сентября, и пошел к речке на «то самое» место. Ивар уже стоял на берегу и смотрел на воду.

– Привет. – Окликнул я.

– Привет! Меня Ивар зовут, кстати. А тебя как? – Спросил он, поворачиваясь ко мне.

– Меня Сергей. Что за странное имя, Ивар? Ты – иностранец, что ли?

– Имя как имя, славянское. А я – такой же русский, как и ты.

– Ясно. – Я пожал плечами.

– Ну, спасибо тебе, Сергей, за то, что объявил меня во всесоюзный розыск. – Улыбнулся он.

– Прости, случайно вышло. – Промямлил я.

– Да? И как же? – спросил Ивар, все еще улыбаясь.

– Отец позвал сюда на рыбалку, мы отдохнули, наловили рыбы и я разоткровенничался. До этого я никому не говорил, что был не один….

– Да, ничего не скажешь, отцы умеют дать под ребро. – Сказал он.

– Он испортил не только отдых, но и наши отношения. Мы теперь как чужие. Не просто чужие, а следователь и подсудимый. Хотя, нет, скорее – уже осужденный. – Сказал я и на глаза навернулись слезы.

– А с чего ты взял, что его утопили, он же сам утонул? – Спросил Ивар.

– Это отец так считает.

– Странный он у тебя. Все ведь произошло на твоих глазах? Ты же никого не видел? – Удивился Ивар.

– Я отвернулся… – Ответил я и заплакал.

– Я ведь тоже никого не видел. Если бы там кто-то был, он должен был бы доплыть до берега и выйти незамеченным. – Пожал плечами Ивар.

И тут я заплакал во всю душу и кинулся к нему на шею. Под гнетом отца я почти поверил, что Ивар мог быть причастен к смерти Витьки. Меня очень угнетали мысли, что человек, спасший меня, убил моего брата. А тут меня осенило:

– Ты был сухой!!! Ты был сухой!!! Ты был в одежде, в сухой одежде!!!

– И что такого? – Удивился Ивар. – Я просто шел мимо.

– Во-первых, брат был пловцом и любителем подраться, без боя ты бы его не утопил. Во-вторых, чтобы доплыть до берега, вытереться и одеться нужно время. К тому же у тебя такая копна волос, что ее и сейчас сушить не меньше часа, а тогда было очень холодно, а у тебя были сухие волосы, я это точно помню, потому что обратил внимание на твою пышную прическу. Не мог ты за доли секунды утопить Витьку, переодеться и высушить волосы! Я скажу об этом отцу, и он поймет, что ты непричастен!

– Он поймет, что мы встречались. – Ответил Ивар. – Если человека заклинило на чем-то, его простыми доводами не убедить. Лучше не говори, что видел меня, а то он еще больше начнет тебя доставать, подумает, что ты знаешь, где меня найти.

– Точно. – Сказал я.

– Ладно, Серега, мне пора.

– Мы еще увидимся? – Спросил я.

– Конечно! Раньше, чем ты можешь себе представить. – Засмеялся Ивар и ушел.

Я долго смотрел ему в след, счастливый, что вспомнил его одуванчик на голове.

Дома опять ждал отец – следователь, но меня это больше не беспокоило. Теперь у меня был друг, с которым можно было поговорить по душам, сходить на речку, и который все знает. Смерть Витьки представлялась мне как какая-то тайная заразная стыдная болезнь, отделяющая меня от нормального общества. Что-то типа проказы, о которой лучше никому не рассказывать, а если и расскажешь – хорошего от этих откровений не жди. А Ивар был человеком, который знал болезнь, присутствовал при ее появлении, помогает с ней смириться и вообще, сам такой же больной.

Отец оббивал пороги милиции, время от времени таскал меня с собой в участок, угрожал жалобами в вышестоящие органы. Но однажды, где-то в середине августа, все изменилось. Отец пришел тихим и очень подавленным.

– Сынок, похоже, моя слепая ярость навлекла на нас неприятности. В милиции заявили, что если я настаиваю на версии убийства, то подозреваемым может быть только один человек – тот, кто там был. Сережа, тебя вызывают завтра в милицию для дачи показаний. – Отец развел руками.

Его взгляд был таким же неуверенным, как мой при второй встрече с Иваром. Было ясно – его убедили в том, что я убил своего брата, и он боится, что это известие выйдет за пределы немногочисленных посвященных.

– Папа, это не я. И не Ивар! У него волосы были сухими и одежда, как он мог нырять и тянуть Витьку за ноги, а потом выйти сухим из воды? – Чуть ли не кричал от радости я.

Лицо отца изменилось. Оно вновь приобрело противный ненавистный вид.

– Ивар?! – Заорал он и треснул кулаком по столу. – Ивар?!

Его всего трясло, лицо стало красным, глаза на две трети выпятились из глазниц, а на лбу вспухли жгуты вен. Обильные капли пота проступили над дрожащей верхней губой, казалось еще чуть-чуть и его хватит удар.

– Я подмазываю следователя, взятку ему предлагаю, чтоб тебя от колонии откупить, в ногах у него валяюсь, как последний бродяга, а ты, оказывается, знаешь убийцу?!

Отец кричал так, что, наверное, слышно было на другом конце города. Мать плакала и пыталась вступиться за меня. Никакие доводы об одежде и сухих волосах Ивара отец не слушал. Он с силой схватил меня за руку и поволок прямо домой к участковому. Тот открыл дверь и утомленно вздохнул.

– Иван Викторович, мы же с вами договаривались на завтра в участке. – Сказал он.

– Да, знаю я, – раздраженно ответил отец, – только малец утаил кое-какую важную деталь – он знает убийцу!

– Да? – Попятился под напором отца участковый. – И кто же это?

– Говори! – Ткнул меня в спину отец.

Я молчал.

– Говори, если не хочешь сгнить в тюрьме! – Заорал он, повторно ткнув меня в спину.

– Это Ивар. – Тихо ответил я. – Только он не убийца. Он меня вытащил и брата пытался найти. Когда Витька уже скрылся под водой, Ивар пришел с берега, и на нем была одежда. Он разделся и поплыл ко мне. Я обратил внимание на его пышные волосы. Они были сухие, значит, он не мог нырять и топить Витю. Потом я стал тонуть, и он вытянул меня на берег. Там лежала его сухая одежда. Не мог же он потопить Витьку, выйти из воды, обсохнуть, одеться, высушить густую копну волос за какие-то две минуты?