Гришка так и присвистнул.

- Пусть не в обиду будет сказано, но для профессии эстрадной артистки нужна внимательность, а у тебя её нет! Ты никогда не замечаешь важных мелочей.

- Дурак! – обиделась Оля, - я замечаю всё необходимое.

- Да ты же из дома не можешь выйти так, чтобы не потерять какую-нибудь мелочь! – засмеялся Гришка, - А на эстраде что будешь делать? Терять ноты? Забывать текст? Такая растеряша там не нужна!

У девочки потемнело в глазах от злости. Да, она была довольно рассеянной, но какое право имеет этот грубиян насмехаться над её мечтой?

- Растеряша, растеряша, растеряша, - поддразнивал её Гриша.

Схватив лежащий рядом булыжник, Оля швырнула его в насмешника. Она хотела лишь припугнуть его этим, но камень, неожиданно, попал в цель: моментально перестав улыбаться, мальчик с гримасой боли схватился за левую сторону головы. Между его пальцев сочилась кровь.

А дальше… Может быть, всё бы и кончилось благополучно, не стой он так близко к обрыву. Но из-за болегого шока, Гришка начал бестолкова топтаться на месте, и его нога угодила в пустоту. В следующую секунду мальчик исчез из вида, лишь было слышно звук маленьких, катящихся с обрыва камешков.

- Нет, нет, - зашептала Оля, - я не хотела этого!

С чешущемся от страха животом, она подползла к обрыву и осторожно заглянула в пропасть: внизу, в нескольких метрах от неё, на уступе, лицом вниз, лежал Гришка. Тело его было неподвижно.

- НЕЕЕЕТ!!!

- Я ничего никому не рассказала тогда, - закончила рассказ я, - когда мы приехали туда в следущий раз его семья больше не жила в тех краях, а о происшествии никто не говорил и не вспоминал. Постепенно, этот эпизод стёрся и из моей памяти.

Виталий тяжело вздохнул.

- Единственный способ заставить Тень уйти, - промолвил он, - искренне покаяться перед ним в том, что натворили. При этом, обращаться к нему вы должны по имени покойника, - Тень хранит отражения многих душ. При положительном результате он покажет вам своё лицо.

- Хорошо, - ответила я, - но как это сделать?

- Я сейчас верну его назад, - пояснил Виталий, - а вы постарайтесь убедить его в том, что вам действительно жаль того поступка, и оно навсегда уйдёт. Но помните – если он до вас дотронется, всё пропало.

Виталий взял со стола один из своих амулетов, и мы вышли в прихожую.

Там он сжал его между ладонями и вновь что-то беззвучно зашептал.

Из темноты вынырнул до боли знакомый, мрачный силуэт: в длинном пальто, в сапогах, в тюрбане, без головы, но с блестящими глазами. Человек-Тень.

- Давайте, - шепнул Виталий.

Я встала на колени.

- Гриша, - начала я, - Гришенька, прости меня, пожалуйста! Прости дуру!

Да, я растеряша, как ты и говорил, но я не собиралась тебя убивать, - я просто здорово тогда обиделась! Ну хочешь, - съезжу туда и расскажу всё публично? Хочешь – в тюрьму добровольно сяду? Сама прыгну с той горы - хочешь?!

Внезапно Тень снял тюрбан, и я увидела, что у него всё таки есть голова. Голова с известным мне лицом: каштановые волосы, чёрные глаза – Гриша Панков, собственной персоной. Только гораздо старше. И безобразнее: левая часть лица была изорвана и перекошена, как у зомби из американских фильмов.

- Прощаю, - ответил он низким голосом. – Я уже не злюсь, так что не надо никуда ездить и устраивать демонстрации. Но, - добавил он, - прошло слишком много времени, и твоё прощение меня уже не вернёт, - он резко выбросил вперёд руку, и его ладонь встретилась с моим лбом…

Эпилог

Так прошло около двух недель. А может больше – я давно потеряла счёт времени. Уже третий день я слонялась по холодной бездушной квартире, не зная, чем себя занять. После той ночи я сходила в полицию, и подробно рассказала о том событии многолетней давности. Сотрудники влезли в глубину архивов, но не обнаружили там никаких материалов по тому делу, - его просто не существовало! Бешено крича, я просила арестовать меня и дать пожизненное, но полицейские просто вытолкали меня из участка, приняв за сумасшедшую. Посещала я и психиатра, но и доктор всё списала на нервный стресс и как следствие, плохое воображение, и прописала специальные успокоительные. Да, после их приёма становится легче, но потом всё возвращалось. «Чем же займёшься теперь, убийца? – думала я, - как будешь двигаться дальше?»

Для начала – избавимся от старого. Открыв кладовку и вытащив из неё длинный, увесистый лом (осталось от прошлого жильца), я направилась в рабочую комнату. Подойдя к синтезатору, я со всего размаху хватила его ломом. Потом ещё раз. И ещё. И так, пока от инструмента не остались одни ошмётки. Для уничтожения DJ-контроллера, понадобилось куда меньше энергии – он скончался от одного удара. Та же судьба постигла и музыкальные альбомы. Затем, взяв нотную тетрадь, я безжалостно порвала её на мелкие клочочки. Вернув лом в кладовку, и вытащив теперь огромный брезент, я сложила туда остатки того, что ещё недавно было важными атрибутами моей жизни, я крепко завязала брезент и оттащила на свалку. Всё было кончено.

Вернувшись в дом, я набрала номер кассы местного вокзала.

- Добрый день, - проговорила я, как только на другом конце сняли трубку, - на какое время есть ближайший билет до Волгограда?

- Балбес! – отвесила мне подзатыльник Василиса. – Она была хорошей девчонкой! Зачем ты её так извёл?

- Хорошая, но недалёкая, - отозвался я, - да ещё и трусливое ничтожество. После того случая в детстве, она сбежала, а я лежал на уступе горы и плакал. Выжил ведь случайно! Не знаю, каким образом я умудрился тогда самостоятельно вскарабкаться наружу, видимо выброс адреналина сделал своё дело, - я здорово на неё разозлился. Моё лицо оказалось изуродовано, родителям пришлось оплачивать мне пластическую операцию. Они так и не узнали правды – я им соврал тогда, что неудачно нырнул в опасном месте, - они даже не ругались, испугавшись моего вида. А этой твари всё нипочём – убежали они со своей мамашей, только их и видели! Нам тоже пришлось переезжать после этого, чтобы перед глазами мамы с папой не было ничего, напоминавшего им о кошмаре, произошедшим с младшим сыном.

- Да уж, братишка, - напугал ты нас тогда изрядно – усмехнулся Роман, - но нас с Василисой-то, зачем в свою месть втянул?

- Так вы же сами её недолюбливали! – воскликнул я, - Вспомни, Вась, - она вначале не в грош тебя ни ставила.

- Да уж, - ухмыльнулась Василиса, - долго относилась ко мне как к попрощайке, лишь когда благодаря моим усилиям у неё пошли в гору дела, она наконец углядела во мне товарища.