Два дня суздальцы, черниговцы, смоляне, полочане и, конечно, союзные половцы и другие степняки грабили «мати руских городов», чего прежде в княжеских войнах никогда не случалось. Множество киевлян были уведены в плен. В монастырях и церквах воины забирали не только драгоценности, но и всю святость: иконы, кресты, колокола и ризы. Софийский собор был разграблен наравне с другими храмами. В итоге, в Киеве вокняжился младший брат Андрея Глеб, сам Боголюбский остался во Владимире.

Этот демонстративный акт Андрея оценивается большинством историков, и в частности Ключевским, как попытка «произвести переворот в политическом строе Русской земли». Андрей Боголюбский впервые изменил представления о старшинстве в роду Рюриковичей: «До сих пор звание старшего великого князя нераздельно соединено было с обладанием старшим киевским столом. Князь, признанный старшим среди родичей, обыкновенно садился в Киеве; князь, сидевший в Киеве, обыкновенно признавался старшим среди родичей: таков был порядок, считавшийся правильным. Андрей впервые отделил старшинство от места: заставив признать себя великим князем всей Русской земли, он не покинул своей Суздальской волости и не поехал в Киев сесть на стол отца и деда. (…) Таким образом, княжеское старшинство, оторвавшись от места, получило личное значение, и как будто мелькнула мысль придать ему авторитет верховной власти. Вместе с этим изменилось и положение Суздальской области среди других областей Русской земли, и её князь стал в небывалое к ней отношение. До сих пор князь, который достигал старшинства и садился на киевском столе, обыкновенно покидал свою прежнюю волость, передавая её по очереди другому владельцу. Каждая княжеская волость была временным, очередным владением известного князя, оставаясь родовым, не личным достоянием. Андрей, став великим князем, не покинул своей Суздальской области, которая вследствие того утратила родовое значение, получив характер личного неотъемлемого достояния одного князя, и таким образом вышла из круга русских областей, владеемых по очереди старшинства».

Взятие и разгром «матери городов русских» имело определяющее значение для судеб всея Руси – была ликвидирована сама возможность построения Русской конфедерации. Ведь центром ее мог быть только Киев.

Лишение города этого статуса было далеко не только политическим актом. Это была его десакрализация – обратим внимание, что из города вывезли все святыни. Сакральным центром должен был стать Владимир. Причем, центром уже государства нового типа – жестко унитарного. И в то же время облеченного высшим священным смыслом. То, что это была глубоко продуманная стратегия, доказывает градостроительная деятельность князя, начатая задолго до киевского погрома. В частности, сохранившиеся до сего дня величественные Золотые ворота, были построены еще в 1164 году.

Они – прямая аналогия знаменитым Золотым воротам, построенным в Киеве Ярославом Мудрым в XI веке. Но не только. Как и киевские, они имели своим образцом Золотые ворота Константинополя, а те, в свою очередь, – Золотые ворота самого Иерусалима.

И именно анализ архитектурных сооружений, сохранившихся от эпохи Боголюбского, позволяет найти объяснение его политике. Они помогают подобрать ключи к расшифровке идеологии, которую он стремился сформировать.

Татищев пишет: «по снисканию бо его даде ему Бог мастеров для строения оного из умных земель»; «по оставшему во Владимире строению, а паче по вратам градским, видно, что Архитект достаточный был… Мастеры же присланы были от Императора Фридерика Перваго, с которым Андрей в дружбе был».

О связях с императором Священной Римской империи Фридрихом Барбароссой говорит и крайне интересный исторический артефакт – наплечники Андрея Боголюбского. Иначе называемые армиллы Барбароссы – это две парные медные позолоченные накладки пятиугольной формы. Украшены эмалевыми миниатюрами с евангельскими сценами Распятия и Воскресения Христова. Наплечники изготовлены около 1170–1180 гг. ювелирами Мозельской школы и, судя по всему, являются одними из регалий императоров Священной Римской империи. По преданию, Барбаросса подарил их Андрею Боголюбскому.

На сегодняшний день наплечники, проданные за рубеж при Советской власти, находятся один – в Лувре, другой – в Германском национальном музее. Этот дар – признание высокого статуса Владимирского князя со стороны человека, претендовавшего на верховную власть над большей частью Западной и Центральной Европы. Более того, на власть сакральную.

Показательно, что в борьбе с непокорными городами Барбаросса применял ту же тактику десакрализации. В марте 1162 года осажденный им Милан (центр сопротивления итальянских вольных городов) сдался на милость победителя. Фридрих велел всем жителям выйти из города с тем имуществом, которое они могли унести.

Сам город был то ли разрушен, то ли, по другим данным, лишь символически перечеркнут плугом, что означает символическое уничтожение. Городские святыни были вывезены. В частности, мощи евангельских волхвов были помещены в Кельнский собор.

Но безусловно, при схожести методов, в масштабах Руси разорение Киева имело куда большее значение. И обусловлено оно было, судя по последним исследованиям, весьма знаковой доктриной, которой руководствовался Андрей Боголюбский.

Начало его строительных инициатив приходится на 6666 (1158) год от сотворения мира. Мистический смысл очевиден – готовность к противостоянию антихристу. А князь отождествляется с библейским персонажем.

Летописцы сравнивают его с царями Соломоном и Давидом. Впервые русские князья напрямую уподобляются ветхозаветным израильским царям в «Слове о законе и благодати», написанном между 1037–1050 гг., в правление Ярослава Мудрого. Автор Слова – Иларион, первый митрополит, русский по происхождению, возведенный в этот сан из священников в 1051 году.

Надо отметить, что долгое время исследователи спорили, откуда взялись львы, которые фланкируют фигуру царя Давида на рельефах церкви Покрова на Нерли, возведенной по велению Андрея. Впоследствии лев стал гербом города Владимира. Были попытки доказать, что лев, как символ мощи и власти, был заимствован из Византии и даже из Скандинавии. Однако, очевидно, что лев имеет прямое отношения к символике Русь – Новый Израиль.

Колено Иудино традиционно было связано с символом льва. В связи с тем, что впоследствии колено Иуды стало наиболее могущественным среди древнеизраильских родов как в древней Иудее, так и среди евреев Нового времени, сохранились в вариантах произношения и в переводах слова «лев» синонимичность его с понятием «Иуда» (Иегуда).

В ветхозаветную эпоху словосочетание «Лев Давида» стало титулом Мессии. Во Второй книге Ездры говорится о фигуре льва и приведены слова: «Это – Помазанник, сохраненный Всевышним» (3 Езд. 12,32). В христианской традиции зачастую лев является одним из символов Христа. Лев Иуды упоминается в Откровении Иоанна Богослова (Отк. 5:5): «И один из старцев сказал мне: не плачь, вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей её».

Андрей строил свою столицу как «ковчег спасения» – Новый Иерусалим, где соберутся праведные, подвластные новому Давиду.

Впоследствии сакральный смысл Московского Кремля станет «воспоминанием» о замысле князя Андрея, знаком «возрождения» его в великой миссии «князей Владимирских».

Эта миссия была абсолютно тотальна. В центре нее – царь, непосредственно предстоящий Богу. А значит, он изначально враждебен любым притязаниям Церкви на независимость. И именно в этом ключе стоит рассматривать войну Боголюбского с Новгородом. Ведь он был, своего рода, теократической республикой, во главе с архиепископом, а вовсе не «торговой олигархией», каковой его всегда стремилась представить Московская пропаганда.

Владыка являлся верховным арбитром по отношению к иным выборным магистратурам, ведь он единственный избирался пожизненно. Причем процедура предусматривала механизм, при котором «глас народа» сочетался с Волей Божьей. Вече выбирало трех кандидатов. Но решающий голос предоставлялся Господу. Жребии с именами кандидатов клали на престол собора Святой Софии. И тот, который вытягивали после литургии, и определял того, кто займет Новгородскую кафедру. В сфере светских полномочий архиепископа были дипломатия, а также контроль над торговлей и землепользованием. Он мог не только принимать участие в вече, но и созывать его. Распоряжался внушительными земельными владениями и даже располагал собственными вооружёнными силами – «владычим полком».