Даша не была дурой и понимала, что это лишь легализованное местной оптикой желаемое, а не действительное. Так, а может, фиг с ним, с действительным? Разве не счастлив тот, кто видит вокруг себя кругом только любовь и ласку? В этом мире такое возможно. Ну и пусть это фантазия. Но как же приятно чувствовать себя окутанной теплотой этого взгляда! Взгляда, полного нежности, сдержанного восхищения и приправленного малой толикой вожделения. Это отнюдь не то, что похотливые взгляды парней на вечеринках. Разве кому-то хуже от того, что Даша видит князя таким?

А когда князь садится радом, берет в руки Дашину ладонь и перебирает ее пальцы, она добровольно забывает про всякую оптику и соглашается принимать мир таким, каким видит сейчас.

Впрочем, именно про оптику ей сейчас и напоминают. Милон кладет ей на ладонь небольшой бархатный мешочек.

– Что это? – спрашивает Даша.

– Это ваше кольцо. То, что вы давали нам на исследование. Его изучили, и теперь я вам его возвращаю. Нет-нет, – останавливает он Дашу, видя, как та хочет извлечь кольцо из мешочка, – не стоит сейчас его доставать. Потом.

В ответ на ее вопросительный взгляд, Милон поясняет:

– Это кольцо, Даша, обладает особенными свойствами. Если оно касается вашей кожи, – Милон, будто для иллюстрации, легко коснулся своими пальцами ее щеки, – оно на вас будет действовать подобно зеркалу, то есть вы будете видеть отзеркаленную внешность всех окружающих, независимо от того, есть поблизости альфы или нет. А нам ведь сейчас не нужны зеркала, не так ли?

– А откуда в моем мире такое кольцо?

– На этот вопрос у меня нет ответа. Однако, надеюсь, нам скоро удастся что-нибудь выяснить. На следующей неделе я организую прием. Будет много гостей. Среди прочих и граф Левиш, государственный инспектор, на чьем попечении сейчас находится еще одна гостья из-за грани, подобная вам. Возможно, он что-то знает.

– А она, та, которая из моего мира, она тоже будет?

– Не думаю. Говорят, она пострадала при переходе, и о ней заботятся.

– А меня вы покажете гостям?

Милон улыбнулся.

– Да, конечно. Во многом именно ради этого и затеян прием. Я хочу познакомить Вас с моими друзьями.

* * *

Три дня в поместье кипела работа: чистили ковры и мебель, мыли светильники, натирали зеркала. В саду установили шатры, увешанные зеркалами. Зеркала ставили и отдельно, порой в самых неожиданных местах, например, под каким-нибудь деревом в глубине сада. Киш, принимавший активное участие в расстановке зеркал, пояснил Даше, что покрытие действием зеркал большого открытого пространства требует особого искусства. Правильный выбор точек для установки зеркальной единицы определяется строгими расчетами зеркальной инженерии, при этом общая архитектура такого зеркального каркаса задается художественным стилем. В последние годы пользуется популярностью так называемая система «фуншуй», в которой создается иллюзия случайной, хаотичной, неутилитарной расстановки зеркал. Зеркало, поставленное по «фуншуй», зачастую неудобно с точки зрения «посмотреться», и оно выключено из системы создания дополнительного освещения, как это было в классике, что многими рассматривается как достоинство, а не недостаток.

– Смотрите, Даша, – увлеченно разглагольствовал мэтр Киш, размахивая руками —зеркальные точки в этом стиле почти всегда композитные. Это нагромождение зеркальных плоскостей разных форм. Внезапность зеркальных точек, их несимметричность, кажущаяся разупорядоченность создает остроту и динамизм. Отражения в них скрещиваются, визуально искажаясь, что создает как бы антитезу к их стабилизирующему эффекту. Блики же от падающего на них света создают изменчивую и непрерывную игру света и тени. И ведь это, имейте в виду, не произвольная фантазия художника, это прямое следствие правильности расчетов оптимизации стабилизирующего эффекта. Красота здесь не цель, а маркер. Примета того, что все сделано правильно и должно.

Еще в саду установили большую зеркальную панель размером с рекламный щит, и даже Даша поняла, что это не по «фуншуй». Оказалось, что это и впрямь то, чем выглядит, то есть экран. Да, самый настоящий, и по нему будут транслировать музыку. Это были так называемые бета-зеркала. Они не стабилизируют внешний облик, а транслируют его, равно как и звук, на расстояние. Как онлайн-видеокамеры. Заказывать музыкантов в таком онлайн-режиме оказывается более выгодным, нежели приглашать их вживую.

В усадьбу один за другим приезжали поставщики, кто с бочонком вина, кто с корзинами фруктов, кто с куриными тушками. Даша, и так не слишком ориентирующаяся среди обитателей усадьбы, окончательно потерялась. Тот факт, что один и тот же человек, увиденный Дашей с другой стороны телеги, часто выглядел абсолютно иначе, многократно увеличивал и так немалое число лиц, и Даша подумывала о том, что не худо бы овладеть упомянутым Маняшей искусством не видеть людей вообще, делать незнакомцев невидимками. Конечно, у Даши было ее кольцо, и иной раз она его надевала. Но это было не решением проблемы. Это было все равно, как если бы она, живя за границей, пользовалась переводчиком, вместо того чтобы прилагать усилия и учить язык.

Даше никто никаких распоряжений не давал, но она сама охотно помогала Маняше, и ей не препятствовали.

– Жаль, у вас кофе нет, – сокрушалась Даша, таща от телеги на кухню лоток с восхитительно выглядящими пирожными. Маняша рядом несла корзину с колбасами, а за ней неотступно шагал рыжий кот, норовя потереться об ее ноги и как бы не интересуясь свисающей из корзины колбаской. Кот жил на довольствии местной кухни, но, несмотря на неиссякаемую щедрость шеф-повара, испытывающего к нему необъяснимую привязанность, был хитрым и вороватым созданием.

– Зато у нас такой ягодный чай делают, что ты про всякий свой кофе забудешь, – сказала Маняша, переложив корзину из одной руки в другую.

– Тфу ты! Брысь! Скотина рыжая, – Маняша чуть не споткнулась о кота, – И почто он так далеко от кухни остановился? – уже имея ввиду водителя телеги, добавила Маняша, – ему бы с другой стороны объехать, а так поклажу через весь двор на кухню тащить.

– А где у вас, кстати, парковка для карет? – спросила Даша.

– Что?

– Кареты гостей где ставить будете?

– Нее, господа вряд ли на каретах будут, далеко, долго и пыльно. Они зеркалами придут.

– Что значит зеркалами?

– Ах, да. Ты же и этого не знаешь. Видела, сегодня в доме мыли комнату, всю сплошь покрытую сероватыми зеркалами? Ту, которая обычно закрытая стоит? Вот через нее и ходят. Там зеркала особенные, как раз для перемещений. Жуть дорогие. Потому только господа такими путями и перемещаются. Но я однажды ходила, – не без гордости заметила Маняша, – в том году, когда хозяин заболел в мое дежурство, и срочно надо было кого-то отправить к господскому целителю за микстурой. Страшновато было, но на самом деле очень удобно – несколько секунд, и ты в такой же комнате, но в другом месте.

– Ух, ты! Порталы! – пришла в восторг Даша.

– Так у вас такое есть?

– Нет, экраны такие, как ваши беты, есть, а порталы только в фантастике. У нас самое быстрое передвижение, это на самолетах. Самолеты – это такие машины, которые по воздуху летают. У нас их полно. Как ни взглянешь на небо, так там какой-нибудь самолет летит.

– Вот это да! – в свою очередь восхитилась Маняша и задрала голову к небу, словно надеялась увидеть летающую машину. Но тут почувствовала, что ее корзину тянут вниз. Оказывается, Рыжий все-таки вцепился зубами в свисающую колбаску и теперь тащил ее из корзины, упираясь всеми четырьмя лапами и надеясь утянуть как можно бо̀льший кусок, пока не началось.

Даша чуть лоток со пирожными не выронила от Маняшиного возмущенного вскрика. Кот, поняв, что уже началось, сменил тактику и вцепился в колбасу еще и передними лапами, давая понять, что легко со своим трофеем не расстанется. Даша заливисто хохотала, наблюдая, как Маняша пытается стряхнуть кота. А когда, наконец, кот удрал с изрядным куском отвоеванной колбасы, она спросила: