– А вдруг, тебе совсем другой кто-то нравится?

Я чуть воздухом не поперхнулась. Часто слышала про женскую логику. Очень часто. Искренне считала, что у меня она такая и есть – чисто женская. Но какая тогда у Аньки, если я ее понять вообще никак не могу, порой?

– Малинина, у тебя что, похмелье? – единственное нормальное объяснение, что пришло мне в голову.

– Да причем тут это… – Аня досадливо поморщилась, – я же не пила почти ничего, так, больше за стакан держалась.

– А откуда такие идеи в твоей трезвой и выспавшейся голове?

– А чего ты тогда целовалась так с Хмелевским? – выпалила неожиданно и уставилась на меня, будто лампой, взглядом просвечивая.

– Э…

У меня было отличное настроение. На самом деле, отличное! Несмотря на стеснение перед Вовкой, несмотря на глупые вопросы подруги, какая-то радость и удовлетворение, словно пузырьки от шампанского, тихо переливались и лопались внутри. Ровно до этого момента. Хмелевский. Чтоб его черти драли!

– Что «э»?

– Это реально выглядело так, словно я к нему неравнодушна? – мучительная краска стыда залила мне лицо и даже уши, кажется.

– Да фиг знает, как это выглядело. Народ больше ржал сначала, а потом ошалели все. Вы такие горячие были, Надька, что я, прямо-таки, засомневалась: а каким здесь боком Зацепин?

Я закрыла лицо руками. Странно, что Вовка так спокойно отреагировал, если все было так, как говорит Аня. Мог бы и Хмелю по зубам настучать, да и мне что-то высказать, похлеще… А он, как слон или бегемот, не знаю, у кого кожа толще: спокойно нас отвел друг от друга и почти претензий никаких не высказывал. Или ему настолько безразлична ситуация, что не стал и беспокоиться? Главное, Надю затащить в кровать? А Надя, дура такая, радовалась еще, и просила побольше, да побольше…

– Да не парься ты так, Надюх! – Малинина, кажется, поняла, что со мною происходит, и решила морально поддержать. – Это ж я такая внимательная, потому как следила с интересом. Остальные, думаю, посмотрели, офигели, да и забыли потом, сразу же, как вы друг от друга оторвались.

– А Вовка? Он что, без интереса следил? – этот вопрос меня, кажется, больше всего волновал сейчас.

– Скажешь тоже! – Подруга опять оживилась, даже встревоженные глаза повеселели. – Я его просто придержала немного за руку, чтобы не лез и не мешал…

Пауза. Долгая такая пауза, в течение которой я внимательно рассматривала даму, что сидела сейчас передо мной. Кажется, я ее вообще никогда не знала. Или что-то случилось в моей голове с шестеренками. Они отказывались двигаться, напрочь.

– Ну, что ты так уставилась на меня, в конце концов? – Малинина пожала плечами, недоумевая. – Если он пустил тебя играть в эту бутылочку дурацкую, то нефиг лезть и мешать, когда уже процесс пошел. Что, нужно было дать ему возможность опозориться? И тебя опозорить тоже? В конце концов, ты же не корова какая-то, которую привели на поводке, и с этого поводка не спускают?

– И вот у тебя, действительно, такие мысли бродили в голове? Прямо так логично размышляла?

– Нет, конечно же! Мне хотелось посмотреть, как он от ревности бесится! Скажешь тоже, Надь! В мужчинах надо искру разжигать и поддерживать, чтобы она горела ярким пламенем. А то, смотри-ка, слишком просто ему все дается с тобой. Никакой интриги, понимаешь ли…

Я забралась на кровать уже с ногами, чтобы удобнее было смотреть на подругу. Кажется, она в состоянии удивлять меня бесконечно…

– Малинина, признайся честно: зачем ты Вовку удерживала?

– Что, не поверила моим отмазкам, да? – она улыбнулась обезоруживающе. – Я их ночью уже придумывала, чтобы совесть свою успокоить. Но не прокатывает, кажется.

– Ну, так в чем дело?

– Да интересно мне стало посмотреть, что выйдет из этого поцелуя. Вдруг, у вас настоящая любовь с Хмелевским? Он же к тебе, явно, неровно дышит. Надо было дать вам шанс…

– Ань. Мне кажется, тебе пора свою личную жизнь устроить. Чтобы не было лишних фантазий по поводу моей. Я же человек живой, между прочим, а не героиня сериала! – Что делать с этой чудилой, мне вообще не приходило в голову. Похоже, она свои поступки обдумывала чем-то неправильным. Точно – не головой.

– Знаешь что, Игнатьева! – подруга обиженно надулась. – Только я за твою жизнь и переживаю…

– А!!! Вот ты где спряталась! Так я и знал! – неприлично громкий и довольный голос Зацепина прервал Аньку на середине фразы. Что она хотела еще сказать, так и осталось тайной.

Правда, интерес к словам подруги у меня пропал, моментально. Если до прихода Вовки я краснела от некоторых нескромностей Ани, то теперь уже совсем предательски заалела. Даже и не знала, что моя система кровоснабжения может столь качественно реагировать на сигналы мозга. Или я просто не стеснялась еще никогда так мучительно. Не знала, куда глаза девать. Поэтому, лишь глупо пялилась на Зацепина, ожидая, что он еще скажет. В надежде, что придумаю, как правильно среагировать…

– А ты чего сбежала-то, в такую рань? – он подошел, обнял, усевшись рядом на кровати, и по-хозяйски чмокнул в щеку. Так, словно каждое утро так делал.

– Не хотела тебя будить. Проснулась, ты еще крепко спишь, а я бы своим шебуршанием тебя потревожила. – Объяснение нашлось легко, как ни странно.

– А я бы, может, был рад такой побудке? А? – Зацепин светился. Просто сиял. Если бы не видела своими глазами, ни за что бы не поверила, что так бывает…

– А ты поздороваться не хочешь с окружающими, а? Герой-любовник… – это Малинина, похоже, устала наблюдать за нашей воркотней.

– Здравствуй, Аня! – этот клоун даже попытался изобразить приветственный поклон, что выглядело немного странно из положения сидя.

– И тебе не болеть, Дон-Жуан – горемыка! – Анька, тоже не вставая, изобразила подобие реверанса.

– А че это, горемыка-то сразу, а? Надь, почему она меня обижает? – кажется, Вове сейчас было фиолетово на все, как бы его не обозвали. Сделал вид, что насупился, а сам продолжал сиять, будто медный грошик.

– То. Плохо старался. Если у девушки утром силы нашлись, чтобы от тебя к подруге удрать. – Аня и раньше поражала меня своей прямотой, но сейчас, кажется, начала перебарщивать.

– А я вам не мешаю, товарищи? Может, пойду, досплю пока, а вы дальше обсуждайте… – неопределенно помахала рукой, не зная, какое подобрать приличное слово.

– Нет, Надь, мы сейчас вместе пойдем. Чтобы у Ани ко мне претензий не было. – И он потянул меня за рукав, поднимая вслед за собой.

– А почему тебя волнуют Анины претензии, а не мои?

– А у тебя они тоже есть?

– Нет… – вот же, повезло мне связаться… Что одна, что другой – палец в рот не клади, откусят, вместе с ладонями, и добавки попросят.

– Вот поэтому твои и не волнуют. Все, пойдем, Надь. С Аней потом поговорим, если у нее появятся еще вопросы. А я по тебе уже соскучился.

И утащил меня из соседской опочивальни. Так и не успела я сказать спасибо Малининой за отличный подарок в виде потрясающего белья…

Кто бы сомневался, что Зацепин проснулся и возжелал продолжения. Мало ему было ночью… Честно говоря, и мне тоже хотелось повторить постельные подвиги. Только вот, смущало, что ночь уже прошла, по домику, в котором жило еще несколько человек, кроме нас, начали бродить обитатели, за окнами тоже раздавались человеческие голоса… И того ощущения, что мы одни на белом свете, накрывшее так недавно с головой, уже не возникало.

– Ну, так ты признаешься, почему сбежала, Надь? – оказывается, Вовка не очень поверил в ту отмазку, что я на ходу сочинила и выдала. Он продолжал настаивать на честном ответе. Руки, правда, занимались чем-то совсем другим: они меня отвлекали, совращали, сбивали с толку. Лапал он меня везде, где только можно, если проще сказать. А мне это нравилось, между прочим. Когда большие, горячие, сильные мужские ладони прижимают тебя к такому же горячему и сильному телу, кому это может не понравиться? Я таких не знаю.