© Издательство «Директмедиа Паблишинг», оформление, 2022

Пауль Людвиг Ганс Антон фон Бенекендорф унд фон Гинденбург

(1847–1934 гг.)

«Железный» Гинденбург

Человек, приведший к власти Гитлера. Таким помнят сегодня Пауля фон Гинденбурга.

Он был, возможно, ключевой фигурой в Германии между двумя мировыми войнами. После поражения в Первой мировой он стал настоящим символом страны, олицетворял мужество и стойкость немцев. Его любили, ему ставили памятники, его профиль чеканили на монетах, выпускали оловянных солдатиков в виде генерал-фельдмаршала. Имя Гинденбурга получил пассажирский дирижабль, крушение которого в 1937 году в США вызвало большой общественный резонанс. Несмотря на право-монархистский уклон во взглядах, в той или иной мере Гинденбург стал объединяющей фигурой для всех политических сил, исключая разве что коммунистов.

Мемуары вышли в 1920 году, через два года после поражения Германии в Первой мировой и за пять лет до избрания Гинденбурга президентом. Книга называлась Aus meinem Leben («Из моей жизни») и начиналась так:

«Весенним вечером 1859 года 11-летним мальчиком я попрощался с отцом у решетчатых ворот кадетского дома в Силезии. Прощание было не только с любимым отцом – я прощался со всей своей прошлой жизнью. Переполненный эмоциями, я не мог сдержать слез. Смотря на слезы, падающие на униформу, я подумал: “В этом наряде нельзя быть слабым и плакать”. Я вырвал себя из мальчишеской грусти и смешался с толпой новых товарищей.

Стать солдатом не было результатом определенного решения. Это было само собой разумеющимся».

На русском языке книга воспоминаний Гинденбурга впервые увидела свет в 1922 году. В это издание вошли главы, касающиеся периода 1916–918 годов, начиная с момента назначения Гинденбурга на должность начальника Генерального штаба.

Мемуары представляют собой хронику войны с точки зрения верховного командования. Гинденбург делает попытку объяснить мотивации немецкого руководства. Ему хотелось успокоить и воодушевить деморализованных поражением немцев. До конца своей жизни он был солдатом. И для него было честью служить кайзеру Вильгельму и своей стране.

Эти воспоминания обязаны своим появлением не склонности к писательству, но многочисленным просьбам и предложениям, поступающим мне.

Я хотел написать не исторический труд, а скорее воспроизвести впечатления, которые давала мне моя жизнь, и изложить принципы, которые служили основанием моих действий. У меня не было в мыслях спорить или оправдываться, не говоря уже о самовосхвалении. Я думал, поступал, ошибался как обычный человек. Всю жизнь решающим для меня было не одобрение мира, а мои внутренние убеждения, долг и совесть.

Следующие страницы воспоминаний, написанные в самый тяжелый период нашего Отечества, все же не несут горький отпечаток безысходности. Мой взгляд уверенно направлен вперед и вверх.

Я с благодарностью посвящаю книгу всем тем, кто сражался со мной на полях войны и дома за существование и величие Империи.

Сентябрь 1919 г.

28 августа 1916 года в Брест-Литовске я получил приказание Его Величества Императора как можно скорее прибыть в его главную квартиру. Причина кратко сообщалась мне начальником военного кабинета: «Положение серьезно».

Уже не в первый раз призывал меня мой государь для обсуждения военного положения и военных планов. И на этот раз я думал, что Его Величество желает выслушать мое мнение о каком-нибудь определенном вопросе. Предполагая, что меня недолго задержат, я взял с собою только самое необходимое. 21 августа перед обедом в сопровождении своего шефа я приехал в Плесс. На вокзале по поручению Государя меня встретил начальник военного кабинета. Из его уст я впервые узнал о предполагаемом моем и генерала Лудендорфа назначении.

Перед дворцом в Плёссе я встретил моего Высочайшего военачальника, который ожидал Ее Величество Государыню, возвращающуюся из Берлина и приехавшую в Плесс вслед за мною. Государь сейчас же приветствовал меня как начальника генерального штаба армии, а генерала Лудендорфа – как моего первого главного генерал-квартирмейстера. Государственный канцлер тоже прибыл из Берлина и, очевидно, был так же, как и я, поражен переменами, о которых при мне сообщал Его Величество.

Вскоре затем состоялась передача мне дел моим предшественником. Генерал фон Фалькенгейм подал мне руку на прощание и сказал: «Бог в помощь вам и нашей родине».

Положение на театре военных действий в это время было, по первому моему впечатлению, таково:

Положение на западном фронте было серьезным. Верден не попал в наши руки, не осуществилась также надежда на уничтожение французской армии сильным орудийным огнем. Все менее вероятным становился здесь успех нашего наступления, но отказаться от него мы не могли. У Соммы велась борьба уже почти два месяца. Один кризис сменялся там для нас другим. Связь между нашими линиями надолго обрывалась.

На востоке русское наступление дошло до самого гребня юго-восточных Карпат, этой последней защиты Венгерской страны. Вряд ли можно было с имеющимися в нашем распоряжении силами удержать в наших руках этот важный пункт.

И в местности перед северо-западной частью Карпат положение было очень напряженное. Правда, натиск русских к этому времени несколько ослабел, но нельзя было рассчитывать на то, чтобы эта передышка оказалась длительной.

Австро-венгерское наступление со стороны южного Тироля должно было быть остановлено ввиду поражения на галицийском фронте. Итальянцы также перешли в наступление на фронте Изонцо. Эти бои поглощали большое количество австро-венгерской армии, со славой бившейся там в тяжелых условиях против превосходных сил противника.

Ввиду общего положения и временных затруднений большое значение имели также военные операции на Балканах. Начатое болгарами в Македонии наступление должно было остановиться после первых успехов… Политическая цель – удержать Румынию от участия в войне – не была при этом достигнута.

В это время успех всюду был на стороне наших противников. И надо было ожидать, что они постараются использовать положение. Перспектива, быть может, близкого и успешного окончания войны заставляла наших врагов на всех фронтах напрягать свои силы и приносить тяжелые жертвы. На карту становилось все, чтобы нанести смертельный удар силам серединных держав.

Свободные в данное время резервы немецкой и австро-венгерской армии были незначительны.

Пока на угрожаемой трансильванско-румынской границе стояли только слабые посты, а внутри Трансильвании отдыхающие австро-венгерские дивизии, частью совершенно небоеспособные.

Созданные или создаваемые там новые отряды были слишком слабы, чтобы сколько-нибудь серьезно противодействовать румынскому нападению на страну. Условия на южном берегу Дуная были для нас в этом отношении благоприятны.

Вновь образованная армия из болгарских, оттоманских и немецких частей только еще собиралась в болгарской области, пограничной с Добруджей, и вверх по Дунаю. Здесь было всего семь дивизий очень различной силы.

Это было все, чем мы располагали у румынской границы. В дальнейшем силы должны были пополняться либо переброской с других фронтов, либо образованием новых дивизий. Но для того и другого создавшееся положение было неблагоприятно, так как замена одних частей другими грозила серьезными последствиями.

Длительность боев на всех фронтах обширного театра войны вызывала такой колоссальный расход патронов и оружия, который мог стать для нас непосильным.