Смотрит на Рида в ожидании.

— Нам тут делать нечего, поехали.

И уже снова сидя в машине, Рид замечает, как нервно Кевин теребит в руках все, что только попадётся.

На немой вопрос Рида, он откладывает в сторону скомканную пачку сигарет.

— У моего друга сын пропал. Поэтому я вызвался на это дело, никто из наших не захотел. Считают — гиблое: ни следов, ни общих черт, ничего… — выдыхает тихо и от того уверенного в себе федерала нет и следа.

— Я думаю, что рано ставить крест. Все только началось.

— Могу сказать, что существует вероятность в девяносто процентов, что исчезновение повторится в ближайшие дни.

Гэвин тяжело выдыхает, но в душе чувствует это некое спокойствие, как же ему этого не хватало. Он незаметно улыбается, прикрывая рукой лицо, и не видит, как так же довольно улыбается Коннор.

Рид вернулся в строй, и никто ему не помешает раскрыть это дело.

========== Глава 10/36. Ошибки и их решения ==========

Комментарий к Глава 10/36. Ошибки и их решения

Если вы помните, в одной из глав я писала, что Ричарду/андроиду про смерть человека, важного для Рида, сказал Коннор, мол тот каждый год 15 апреля отгулы берет. Так вот, Ричард тогда напиздел ему, чтобы не выдать самого себя. Коннор вообще этого не знал.

Это я так, если вы не догадались. :3

А нога, кстати, чешется…

Dawn Golden — Discoloration

Ричарду уже давно привычно непонимание со стороны Элайджи в некоторых вопросах за годы проверок, испытаний и тестов, но ещё больше ему привычно непонимание Гэвина. Андроид с покорёженной улыбкой на лице вспоминает их первую встречу, их постоянные препирательства и драки; наблюдает за ним со стороны — Гэвин стал таким расслабленным и спокойным, Ричарду даже нравится такой Гэвин.

Но ещё больше ему нравилось быть с Гэвином при жизни, любить его и, особенно, заниматься сексом. Ричард же до их отношений и не знал о том, как это, быть с мужчиной; они вместе постигали азы однополой любви, и потом…

Потом у Ричарда что-то торкнуло в голове: он знал, что на него обращают внимание, и беззастенчиво этим пользовался. Женщины, мужчины — не важно, ему нравилось видеть это обожание в чужих глазах, но никто никогда не смотрел на него, как Гэвин, как на равного.

Первый раз, когда Ричард позволил Риду обладать собой, спустя полгода отношений и совместной жизни, он запомнил, как день единения, полного доверия друг к другу, максимальной близости.

Он любил Гэвина, но эти легкие, ничего не значащие связи, что появлялись так же внезапно, как и пропадали, несомненно повышали его самооценку и настроение.

А сейчас в оболочке андроида ему нравилось выводить Гэвина. Ох, эти глаза, когда он говорил вещи из их прошлых отношений, эти дрожащие пальцы, стоило как-то дотронуться; если бы не трудная ситуация, в которой они оказались сейчас, Ричард бы давно забрал Гэвина и укатил куда-нибудь подальше от ебаной работы Рида и его больного брата.

Свою же «болезнь» Ричард не признавал, ему простительно, как он считал — у него в сознании, считай, два человека — он и девиантнутый андроид, который позволяет ему существовать в этом теле. Карр давно думал о том, что будет, если поместить его сознание в живое, юное тело…

Все чаще в его голове проскальзывали мысли, которые были не его вовсе. Андроид внутри бунтовал; побитое, как собака, сознание подкидывало ему страшные картинки, что можно сделать с Гэвином, как заставить его любить их. Ричард не помнит, что было на последнем задании, не помнит, как сломал Риду ногу, как убил двадцать восемь человек, но андроид помнит, андроид показал ему все после — что так правильно, что по-другому никак, Ричард, и он верил.

Ричард, вторя голосу внутри, давно нашёл подпольных ученых, которые ставили эксперименты, но до успеха Элайджи им было далеко. Но Ричард поверил и им, и эти пропавшие дети… было действительно трудно в первый раз, а во второй он просто отключился — все делал андроид. Те люди обещали перенести его разум в живое, молодое тело, стоило лишь подобрать подходящий образец, и все было прекрасно, пока Гэвина, этого упёртого, всюду лезущего детектива, не подключили к расследованию с гребаным Кевином.

Ричард знал его: Гэвин пьяный вусмерть как-то рассказывал о первом и последнем сексе с другим мужчиной до Ричарда. А теперь этот мудень работает с ними, и андроид видит, как смотрит на его Рида Кевин, видит, что, может, лицо федерала и умеет врать при разговоре с Гэвином, но учащённое сердцебиение, легкое повышение температуры тела, выделения пота, как при возбуждении, врать не будут.

И ему хочется разорвать это нахальное лицо голыми руками, переломать все косточки и сжечь труп, чтобы от него не осталось ничего, а ещё больше — вычленить из головы Гэвина все воспоминания о другом мужчине, чтобы никто, кроме Ричарда.

Никто.

Только мы, — вторил ему андроид.

Ричард вздрагивает, чувствуя, как нагрелся его тириумный насос, и подключился к блоку питания, отдаленно сканируя информацию по новому делу, что они с напарником получили.

В последнее время его внутреннее представление реальности сбоило, сетка мира превратилась в неясную паутину, а он чувствовал себя в ней насекомым.

Раздражало все, что могло раздражать. Ричард будто заново дегустировал все эмоции. И его немного это пугало.

Ещё этот новый шкет-напарник — тупой, как пробка, пытается втереться в доверие, шутит постоянно не к месту и раздражает Ричарда, хочется его и прихлопнуть, как назойливую муху.

И снова Гэвин громко смеётся от какой-то шутки Коннора, улыбается не ему, и злость берет такая, что Элайджа, проверяй он умственную деятельность до сих пор, забил бы тревогу.

Гэвина хочется растоптать, унизить, сделать ему плохо, чтобы не смел никого видеть, кроме Ричарда, раз так.

Какой-то звук мешает созерцать Рида дальше.

Напарник машет рукой перед лицом андроида и говорит о том, что им нужно уехать на задание в другой город, и Ричард, как послушная машина, кивает, испепеляя взглядом любимую макушку. Ничего страшного, он умеет ждать.

***

Работа в участке полностью меняет распорядок дня, от чего Гэвин временами тяжело вздыхает. Элайджа начал рано подниматься за компанию, не в силах пропустить, как его сонный брат очень смешно елозит зубной щёткой во рту, размазывая зубную пасту по всему лицу. Гэвин не торопился уезжать от брата, а Элайджа молился лишь о том, чтобы Гэвин и после снятия гипса оставался у него — очень уж он привык к такому брату — домашнему и мягкому.

Но Гэвин оставался мягким и немного пушистым лишь дома, потому что в департаменте следовало поддерживать образ нахуй-все-посылающего детектива. В его обязанностях практически ничего не изменилось, добавилось лишь бумажной работы из-за гипса и разговоров с Коннором и Кевином относительно дела. У Тины как всегда были вечные проблемы с парнями, которые они так и продолжали обсуждать в кафетерии, где теперь величественно стоял стульчик для Рида, а кофе продолжал оставаться таким же вкусным и горячим. Единственными минусами были нытьё Рида и его невообразимая разговорчивость после месяца отлежки.

***

День, когда Гэвину должны были снимать гипс, был обведён на всех календарях в участке, как второе пришествие Иисуса на нашу грешную землю или, скорее, Дьявола. Оставался всего один день.

Один.

Единица.

Двадцать четыре часа.

Даже тактичный из всех тактичных андроидов Коннор иногда просил детектива Рида замолчать, потому что слушать его нытьё было невозможно.

Гэвин заебал всех: вот чешется нога, а ты знаешь, как нога чешется и болит, и ее никак не почесать, а если кто-то ломал ногу ранее из сослуживцев, так Рид садился и уже вдвоём они вздыхали на весь отдел, как же хуево жить со сломанной ногой, а чешется-то пиздец как, а не почесать. И это он проработал лишь одну неделю. Но сегодня был последний день, поэтому все просто ждали конца рабочего дня, чтобы завтра Гэвин пришёл без гипса и радовался жизни, продолжая поливать говном всех и вся.