Малфой сжимал ее бисерную сумочку в руках, как анти-стресс, вместе с палочкой, — только не успокаивало — постоянно открывая и закрывая ее, щелкая золотой застежкой; пока они складывали трупы для одного большого кострища, который будет гореть, пока не исчезнут с лица земли все тела, он предавался нервяку.

Но Драко не выдержал этой удручающей картины в виде смерти и решил войти в дом, застав гриффиндорку и усталого Карлайла в одной из комнат.

Совершенно случайно.

Миссис Забини, Чонг и Вронски были доставлены в нужные места уже как с час, оставалось отправить лишь Гермиону, но та выглядела не просто человеком, которому стерли из памяти один несчастный вечер. Она выглядела, как оживший мертвец, — Драко не мог подобрать слов, чтобы описать ее взгляд и мимику, он понадеялся, что это тотчас уйдет с ее лица и тела, как только спадет Империус.

Неужели гриффиндорка пыталась драться, что ее пришлось приструнить? Без палочки и какого-то оружия? Нет, бред.

Грейнджер даже не посмотрела на Малфоя, когда он снял маску и подошел к ней, представая во всей красе его сегодняшнего наряда официанта, который она должна была узнать. Действие его оборотного уже давно прошло, но девушка никак не отреагировала на его появление. Будто ей было сказано не обращать ни на что внимания.

Фоули должен был удалить ей парочку воспоминаний, усыпить и отправить порт-ключом в Хогсмид. Но, судя по состоянию Гермионы и ее осоловелому взгляду, что-то пошло явно не так.

— Все в порядке? — Фоули не ответил Малфою. — Фоули, что ты с ней сделал? Почему она под Империусом?

Малфой критично осмотрел ни на что не реагирующую девушку.

Карлайл стоял рядом с Гермионой и держал ее за плечи, впиваясь в них пальцами, как когтистыми лапами, а другой мягко водя по коже шеи пальцами — лениво, будто гладил кошку.

— Произошла небольшая ошибка, — мужчина вздохнул и накрутил чужой локон на палец.

— Ошибка? — Малфой снова посмотрел в глаза цвета темного меда и не увидел там ни проблеска мысли. — Она попыталась сбежать?

Фоули промычал что-то неразборчивое и закусил губу, быстро ее облизывая, неотрывно глядя в ничего не выражающее лицо Гермионы.

— Она пыталась договориться со мной, чтобы я не стирал ей память, — пояснил Фоули, и Драко выдохнул, это было в ее стиле.

Возможно, что она под Империусом, потому что им нужен был третий человек для обета. Иметь такой складный ум в «Чистильщиках» в виде Грейнджер будет очень полезно. Может, Фоули решил завербовать ее?

— И что дальше? — Малфой не мог отвести от нее глаз, ему что-то не давало покоя; будто сердце было не на месте.

— Я ошибся, — эти слова напоминали Малфою звон разбитого стекла в идеальной тишине. — Она забыла слишком много.

— Что ты? — Малфой застыл. — Как ты мог ошибиться? — Драко думал, что сейчас взорвется.

Палочка Грейнджер в его руке дрожала, тело тряслось. Да что же такое, а, почему так, за что ей это? Гермиона стояла все в той же позе и разговор двух мужчин ее абсолютно не интересовал. Будто у нее в голове свой собственный интересный мирок.

— Немного не так изменил ей память, она забыла некоторые важные вещи, — грустно улыбнулся Фоули, будто не говорил о блестящем разуме — святая святых — Грейнджер, и быстро поцеловал девушку в плотно сомкнутые губы, на что та сразу ответила, будто ждала, и обняла его крепче, прижимая к себе за плечи.

Эта сцена почему-то натолкнула Малфоя на мысль, что явно это не ошибка. И что Грейнджер здесь тоже не просто так. Что все это — долгая и спланированная игра одного единственного шахматиста. Почему ее позвали на день рождения? Почему Фоули «ошибся» и теперь спокойно целует ее в губы, будто ждал этого всю жизнь?

В такую трагикомедию с ошибкой поверит лишь полный кретин.

— Ты с ума сошел? — Драко даже не понял, как оказался рядом с ними, оттолкнув Фоули за спину девушки и направил ее же палочку ей в лицо. — Легилиментс.

Пустота.

Драко испугался.

Урывки прерванной жизни.

Разбитое зеркало.

Она не помнила ничего из прошедшего вечера, как и должно было быть, но… в ее мыслях пропали Поттер, третий курс, родители, Уизли, второй курс, Крам, Воландеморт, всякие мелочи, вроде имени ее кота, прочтенные книги, выученные заклинания. Нотт тоже пропал, и на его месте появился Фоули. Драко замер, просматривая воспоминания — уже измененные.

Вот они сидят вместе и читают книгу, — Драко был уверен, что раньше здесь был Тео — вот он ее целует в пустом классе, вот он втрахивает ее в кровать и смотрит на ее голое тело в ванне. Ревность кислотой ужалила сердце. Малфой, конечно, догадывался, что они спали, но смотреть на это было чертовски больно и неприятно.

Фоули заменил Теодора Нотта собой: другое лицо, другое тело, даже другой запах. Гермионе не оставили никакого шанса, подчиняя себе ее разум.

Малфоя затошнило. Он сплюнул неприятную жидкость на пол и закашлялся.

Фоули, чертов…

Кропотливая работа с разумом, нужно отдать ему должное, но очень грязная, темная. Складывалось ощущение, что он «состриг» что-то случайно, а что-то специально, оставляя где-то короче, где-то длиннее, как дрянной парикмахер. И самое главное — все ее знания и любовь к книгам, ее самоотверженность и отвага, ее любовь к ближним и радость от новых открытий — ничего не осталось, лишь Фоули-Фоули-Фоули.

Она помнила, как аппарировать, но не знала, как очистить одежду и как зовут ее маму, умела вызывать патронуса, но не знала, как наколдовать время и какого цвета глаза у Гарри Поттера. Она была собой — та же Гермиона, но лишь оболочкой, пустышкой, наполовину она — наполовину забытая душа. Как маленький ребенок, которого посадили на урок в старшие классы: слова бы он понял, но смысл нет.

Очень смешно получилось, что преобладал теперь в ее голове лишь один человек. Один единственный Фоули в ее мыслях, как монарх своего государства. Она, наверное, даже не помнила, как наколдовать Люмос, потому что при изменении памяти что-то явно пошло не так, но знала, что должна доставить ему удовольствие. Такое внушают шлюхам в борделях… как же мерзко. Все ее мысли и воспоминания были заняты настоящим бездуховным порно, будто ей только скажешь: «Иди сюда» и она сразу начнет раздеваться.

Драко грустно рассмеялся. У него была какая-то истерика.

Это пиздец. Он не верил своим глазам и в то же время не мог выпустить Не-Гермиону из виду. Да, теперь он не мог ее так называть, потому что это была не она.

Не Эфиас сумасшедший, нет, это Карлайл больной экспериментатор. Неужели так трудно было просто стереть то, что нужно, и отправить ее в Хогвартс? Или это месть девушке: личная неприязнь? Больная жажда обладания? Зачем он испортил ей будущее и прошлое? Забрал самое сокровенное.

Какой конкурс сумасшедших, Нотт и Малфой в явном проигрыше. Они бы даже не дошли до финишной прямой.

Фоули всех обогнал.

— Тебе самому нормально от такого? — Драко рассмеялся еще громче, выныривая из ее покорёженного разума, как из трясины, даже сейчас, пока они обсуждали ее и ее судьбу — она была под Империусом и смотрела на него, как безжизненная кукла. — Как она будет учиться дальше? Ты не мог просто, не знаю даже, просто позвать ее на свидание? Или так не в терпеж присунуть грязнокровке?

Фоули скривился от яростных слов Драко и почесал щеку. Малфой обратил, что палочка у него спрятана в кобуре.

— Я сделал себе приятно, тебе-то что? — Фоули даже не смотрел на него, разглядывая Не-Гермиону. — Придумаем с ней тайную историю любви между учителем и ученицей и все. Она осталась такой же умной девушкой. А по поводу магии и знаний, ну тут промах. Я не хотел это стирать, — он погладил ее волосы, не руша прическу, что еще держалась, — но получилось вот так. Я научу ее всему заново. Это не сложно.

— Она не помнит своих родителей, Фоули. Даже Поттера и их победу. И ты думаешь, что ее разум не начнет справляться со всем этим, впав в безумие? Начнется разрушение и все, она станет ненормальной, — подытожил Драко, зная истории слишком яростного использования Обливиейта. Примером была его тетя Белла, которой муж стирал память после каждого выкидыша женщины, а Азкабан лишь усугубил ее развивающееся безумие.