А еще он говорил.

Очень много говорил, и Гермиона не знала, от чего течет больше: от его языка на клиторе или когда этот язык говорил ей, какая она грязная девчонка и как он давно хотел сделать с ней много-много ужасно пошлых вещей, как он скучал по ней весь прошлый год, мечтая просто поговорить и поцеловать, и извинялся так долго, что она терялась в круговороте его слов.

Она не понимала только одно, почему он не лишил ее девственности в такой сладостный момент. Честно не понимала, но решила, что обязательно спросит позже. Теперь у них все будет по-другому: абсолютно спокойно и честно.

— Доброе утро, — он прошептал ей в плечо, целуя шейный позвонок.

Она услышала зевок, а потом почувствовала, как нежно он провел по ее шее, очерчивая следы их вчерашних игр.

— Доброе, — Гермиона вывернулась в его объятьях, поворачиваясь к нему лицом, — как спалось?

Он выглядел прекрасно, будто не проснулся только что; Гермиона на секунду задержала дыхание, все казалось ей снова не настоящим, будто волшебным.

— Отлично, — он поцеловал ее в щеку, — ты такая приятная на ощупь, а еще любишь пинаться во сне, — он усмехнулся, целуя ее кончик носа.

— Я не знала, прости, — она тоже рассмеялась, — но не могу обещать, что это не повторится.

Тео приподнялся, удобно устраиваясь на подушках, и внимательно на нее посмотрел, будто оценивая принесенный ущерб.

— Как ты себя чувствуешь? — он погладил ее плечо.

Гермиона провела пальцами по шее вдоль линии цветных пятен и немного поморщилась от легкой боли при нажатии.

— Это я у тебя должна спрашивать, ты выпил в одиночку целую бутылку виски, — она усмехнулась, но он молчал, ожидая ее ответа. — Я в порядке, немного болит шея, но это легко исправить.

— А другие… части тела? — он кинул взгляд на полосы на ее оголенной груди и вспомнил, как хлестал ее по ягодицам, покусывая их как спелую мякоть персика.

— Нет, не переживай, все в норме, — она наколдовала Темпус, — завтрак через полчаса. Мне нужно привести себя в порядок и залечить синяки.

Он кивнул ей, с неохотой наблюдая, как она вылезает из его теплой кровати. Тео, будь его воля, еще долго бы валялся и просто разговаривал с ней, обсуждая все на свете, но учеба не будет ждать.

Нотт быстро принял душ, почистил зубы, принял антипохмельное, которого у него всегда был целый запас — спасибо папе, и выудил из чемодана новую пачку сигарет, с удовольствием делая затяжку.

— Еба-а-ать, какой же ты счастливчик, — сказал он своему отражению в зеркале и усмехнулся.

Магическое зеркало ему подмигнуло в ответ, и он повязал последний предмет формы — слизеринский галстук, который, как говорили девушки, идеально подходил к его темно-зеленым глазам, делая их будто бы ярче.

Ярче их делала улыбка любимой девушки, а не галстук, дурочки, но знать им об этом не обязательно.

Он спустился в гостиную и начал складывать в сумку необходимые на сегодня учебники и пергаменты, попутно обдумывая, что сегодня будет на отработке у Хагрида — потому что ловить акромантулов он уже заколебался, хотя наблюдать за надрывно плачущим Уизли было забавно, это ему бы никогда не надоело.

Гермиона спускалась по лестнице, и Тео застыл. Он никогда не сможет привыкнуть к тому, как она просто обезоруживала его одним своим видом. А если вспомнить, что он вчера делал с ней… Нет, только не сейчас.

— Пойдем? — она взяла его за руку и мягко улыбнулась.

Он кивнул и взял ее сумку, невольно морщась от ее тяжести. Кинув на мешок с книгами заклинание невесомости, он со смехом обратился к Гермионе:

— Твои книги для легкого чтения всегда с тобой? — он похлопал по ее сумке, и она зарделась, сжимая его ладонь.

— Привычка, знаешь, — она затихла, будто обдумывая, что сказать ему дальше, — людям обычно не очень интересно общаться со мной, поэтому у меня с собой много книг, чтобы я могла почитать, пока жду начало урока…

— Тогда тебе больше не нужно их брать с собой, — он знал, что Гермиона не общительная, но чтобы настолько, — я думал Поттер постоянно тебе что-то рассказывает. Разве нет? Я как не посмотрю на вас, вы шушукаетесь.

Она дернулась, закусив губу.

— О, это только в последнее время, обычно он занят квиддичем и рассказывает чаще всего только о нем, не самая интересная мне тема, — она улыбнулась. — Просто недавно мы нашли кабинет Салазара Слизерина в Тайной комнате и теперь ведем опись книг для библиотеки, — сморщила свой идеальный нос, будто вспоминая, сколько же работы ей предстоит, — и еще я помогаю Гарри с расшифровкой личных записей Слизерина, они написаны на парселтанге, это змеиный язык, и только Гарри понимает его, а это англосаксонский и там все ужасно запутано. Самое ужасное, что я не могу их просмотреть, а Гарри не силен в языке, на котором уже давно никто не говорит. Плюс — мы ищем покупателей, чтобы продать части мертвой туши василиска, поэтому да, в последнее время мы слишком часто общаемся.

Тео рассмеялся, думая, какая же богатая фантазия у Гермионы. Ей бы книги начать писать. Он обратил внимание, что гриффиндорка не до конца залечила свою шею и под волосами прослеживалась цепочка красных синячков, уходящая под воротник. Выглядело это очень горячо, что он на секунду отвлекся от того, что хотел сказать.

— Ну ты умеешь веселить, Грейнджер, я поражен, — но она внимательно на него посмотрела и покачала головой.

— Все, что я сказала — правда. Кстати, у твоего отца не найдется парочка покупателей на шкуру василиска?

Тео застыл на месте, расширив глаза в шоке и приоткрыв рот.

— Хочешь сказать, что вся эта легенда настоящая? Про василиска, палаты и то, что ты окаменела на втором курсе из-за огромной змеи? — она кивнула. — Мне надо выпить. Срочно.

Они дошли до Большого зала и поглощенные разговором совсем не обратили внимания, как на преподавательский стол смотрят ученики. Гермиона с улыбкой наблюдала за ошарашенным Ноттом — это было действительно смешно, как он разинул рот от шока и тихо матерился себе под нос, шепча что-то о ненормальных гриффиндорцах и их опасных приключениях.

Сев за стол Гриффиндора, Тео положил на тарелку две булочки с корицей, ломтики бекона, свежий сыр и стал намазывать тост маслом и малиновым джемом.

Гермиона подумала, что он сам все это будет есть, поэтому непонимающе нахмурилась, когда он поставил тарелку перед ней.

— Ты должна больше есть, ты сильно похудела, — он налил кофе в чашку и добавил сливки, — наверное, это от нервов. Я их знатно тебе потрепал.

Гермиону никогда раньше не заставляли есть, и да, у нее были проблемы с приемами пищи всегда, но в этом году особенно. Поттер и Уизли обычно просто говорили, что зря она пропускает ужины и обеды, но никогда не следили за тем, сколько она ест и когда.

У нее появился аппетит только недавно из-за никотина Нотта, который она приняла за голод. Но браслета теперь нет и голода тоже. Но сегодня ей действительно хотелось позавтракать, учитывая, сколько энергии было потрачено ночью.

— Я всегда мало ела, — она откусила кусочек тоста, — мои родители тоже худые, наверное, это семейное, — девушка сразу сникла, когда заговорила о них — Нотт заметил, но не успел ничего сказать, потому что к ним подлетела большая рыжая сова и кинула письмо с гербом Грейнджер на коленки. — О, это по поводу браслета из Гринготтса.

Она развернула письмо, где ее приглашали посетить банк для оценки артефакта сегодня в три часа после полудня. Вспоминая расписание, Гермиона поняла, что как раз будет свободна.

— Я пойду с тобой, — сказал Нотт, читая письмо, но его прервала вторая сова, на что Гермиона очень сильно покраснела.

— Это от Адриана, — она распечатала письмо и пояснила дрожащим голосом, будто стесняясь, — он разбирается в рунах, и я хотела попросить у него помощи в поиске адвоката.

А это Нотта очень заинтересовало. Что за друг такой нарисовался, о котором он ничего никогда не слышал.

— Кто такой Адриан? Твой друг?

Гермиона нахмурилась, сделав глоток кофе.