Может, ему стыдно? Гермиона хмыкнула: Теодор и стыд — это антонимы. Может, он просто не хочет ее смущать? Они же теперь пара?

Учитывая все их взаимодействия и отношение Нотта к ней, она была в этом уверена. Гермиона мечтательно улыбалась и незаметно поглядывала на его бледное лицо. Мерлин, он был такой красивый в свете слабого люмоса: его профиль был четко очерченный, волосы будто светились, а губы блестели.

Ей хотелось прижаться к нему и поцеловать.

Он все видел. Тео думал обо всем, что между ними было и приближался к неутешительному выводу, что обычные отношения его малышке просто наскучат. Гермиона в итоге выкинет его, как прочтенную книгу, причем не самую интересную в ее жизни, и он останется в одиночестве навсегда, потому что другую Грейнджер он вряд ли найдет.

Нет, ему нужно было что-то придумать, ему нужно было влезть ей под кожу, а обычные оскорбления по типу «грязнокровка» и связывающие заклинания уже не сработают. Она любит пожестче — изнасиловать? Ей это только понравится — она рождена, чтобы сидеть перед ним на коленях.

Тео хмыкнул.

Поэтому такой вариант он сразу откинул. Она всегда будет под ним по собственному желанию.

Он не насильник.

Больше всего на свете Грейнджер ценила что? Храбрость и знания. Честность, открытость. Доверие и любовь. Что, если отыграться не на ее теле, а именно на чувствах? Но как? Блять, думай-думай-думай.

Он не хотел ее обидеть слишком сильно — он хотел, чтобы она только на секунду, как и он, укололась такой же острой реальностью. Чтобы девочка поняла, что не все будет лишь по ее желанию. Боль от отказа все еще играла с его чувствами. Слишком высокая самооценка не давала оставить все как есть, не отомстив.

Да, Тео был мстительной сволочью даже по отношению к своей девочке. Потому что если он не научит ее той истине, что за свои поступки нужно расплачиваться, то уже никто не научит, не сломав ее шаткий мир, только-только восстанавливающийся после войны.

Она спросила его об отце, и он решил на время отложить свой внутренний монолог и подумать обо всем позже.

Нотт начал неторопливый разговор о новом селекционном растении, которое прислал ему отец из Аргентины, и Гермиона с головой ушла в обсуждение плюсов и минусов его яда. Незаметно для себя она рассказала о своем желании открыть медицинский центр с услугами маглов, и Тео на это даже не усмехнулся.

— Значит, тебе нужны спонсоры, — просто сказал он, заворачивая на лестницу и предварительно проверив ее направление, чтобы они не застряли в коридоре.

Гермиона замерла, разглядывая его спину. Они разговаривали свободно, и ее улыбка становилась только шире.

— Спонсоры? — переспросила. — У меня много денег, мне не нужны спонсоры, — вздернула подбородок вверх, слишком гордая, чтобы просить у кого-то деньги.

Нотт усмехнулся и под недовольный взгляд Гермионы прикурил сигарету, припрятанную за ухом.

— Дело не в деньгах. Спонсорство необходимо не только ради капитала, это так же клиентура, реклама, поставки нужных тебе материалов из заграницы, а также поддержка других семей, своеобразная «крыша над головой». Думаешь, у тебя не будет конкурентов на рынке? — он усмехнулся. — Тебя съедят и даже косточек не оставят, если ты будешь одна.

Гермиона хотела было уже начать спорить, но поняла, что он прав. Открывать свое дело с нуля и без должной поддержки — пустая трата времени.

— Моей поддержкой был бы Гарри, — неуверенно начала она оправдываться.

— Грейнджер, он, несомненно, Герой войны и все такое, но чего его слово стоит в бизнесе волшебной Британии? А я тебе скажу — ни кната оно не стоит. Тебе нужны связи с чистокровными семьями, такими, как я или Малфой.

Гермиона расстроенно поджала губы и посмотрела на свои удобные конверсы. Ведь не пошла бы она патрулировать всю школу на каблуках. Слова Нотта были правдой, что она упорно не хотела признавать.

— И что мне делать? — прошептала девушка, смотря на кончик сигареты.

Нотт наколдовал темпус и замедлил шаг, равняясь с ней.

— Мне нужно посмотреть план проекта, тогда я смогу помочь тебе с организацией банкета.

— Банкета? — удивилась гриффиндорка.

— Сегодня уже поздно объяснять, но завтра после занятий мы сможем с тобой сесть и обсудить вопрос, — прошептал он и придержал ей дверь, когда они вошли в старый класс, откуда раздавались шорохи и пыхтение.

— Маклагген, не изменяешь привычкам, — рассмеялся Нотт, пока Кормак и девушка из Когтеврана поспешно одевались. — Я думал, что ты перестал водить сюда дам.

Гермиона тактично отвернулась от обнаженных однокурсников, рассматривая пустую картину. Видимо, ее жителя тоже смутила данная ситуация.

— Минус десять очков Гриффиндору и Когтеврану, — огласила Гермиона, когда ученики уже одетые стояли и смотрели на них с Ноттом.

— Ох, Грейнджер, — сально облизался Кормак, и та поморщилась, — как дела?

— Нормально, — буркнула, крепче сжимая палочку.

Взгляд упал на Нотта, что молча глядел на парочку пойманных любовников, поигрывая сигаретой.

— Пойдем дальше, Грейнджер, — кивнул на выход, ожидая, пока она двинется с места, но ее остановил голос Маклаггена.

— Не хочешь сходить в Хогсмид на выходных?

По ходу у Маклаггена вообще мозги отшибло на тренировке по квиддичу, потому что когтевранка удивленно посмотрела на него и поджала губы. Кто бы согласился идти с ним на свидание после такого. Спрашивать девушку о встрече, когда рядом стоит та, с кем ты занимался сексом минуту назад… м-да.

— Нет, — Гермиона направилась к двери, — у меня уже есть с кем туда пойти, — усмехнулась она.

Маклагген и Нотт последовали за ней, и Кормак не отступал.

— И с кем же?

Грейнджер остановилась, недовольно посмотрев на него, а следом перевела выжидающий взгляд на Нотта: тот стоял с безразличным выражением лица и молча смотрел в ответ, приподняв бровь в немом вопросе.

Вот оно. Мерлин, можно же сыграть на ее чувствах. Не оскорблять, а просто игнорировать. Как она его, когда он открыл ей свою душу. Просто промолчать и все.

Паника, промелькнувшая в ее глазах, заставила Тео закусить губу. Одна часть его отчаянно кричала: «Обними ее, скажи, что она твоя!», но другая — более стойкая, говорила: «Молчи и наблюдай».

«Ты сделала мне больно своим отказом, Грейнджер. Я такое не забываю и буду делать тебе больно в ответ. Только вот ты от меня никуда не денешься. Я растопчу всю твою гордость, ты будешь есть с моих рук, ничего и никого не замечая, кроме меня одного. Я буду для тебя всем, как и ты для меня».

Но сначала… Сначала, малышка, нужно немного пострадать, как страдал он. Это самая малость.

«Ну же, — думала в этот момент Гермиона, — Нотт, скажи, что я с тобой, покажи, что ты не стесняешься меня, и я для тебя хоть что-то значу. Что это не просто сексуальные игры. Что это не игры. Пригласи меня на свидание. Ну же».

Шли секунды.

Она молчала.

Он молчал.

Маклагген фыркнул и рассмеялся, прерывая их игру в гляделки.

— Ну? Или забыла его имя? Он хоть знает о твоем существовании? Может, это было разовой акцией, ну, ты понимаешь, — и поиграл бровями.

Нотт снова прикурил сигарету, шурша пустой пачкой. Гермионе захотелось вырвать эту вещь из его рук и растоптать.

Почему он молчит?

Почему он, блять, молчит?

Не опровергает его слова никак.

Криво усмехнулся, склоняя голову, и облизал губу.

«Скажи хоть что-то!

Я умоляю тебя!

Скажи, что это не разовая акция!

Скажи!

Покажи!»

Слеза побежала по щеке.

— Пошел ты, — взорвалась она. — Пошел ты на хрен!

Она побежала от них, не разбирая дороги. И злилась, просто кипела от бурлящей, как лава, злости и обиды. Она ненавидела тупого ублюдка Кормака, задающего ненужные вопросы, молчащего Нотта, который не воспринимал ее, как девушку для свиданий, а лишь как игрушку, разовую, сука, акцию, но больше всего — себя, что поверила, что думала о взаимности и чувствах.