— Все хорошо, — тихо, но уверенно произнес Ласт, и не ясно было, о чем точно говорил монстр. Разлитый чай или страх Найтмера? А может и все это разом, но от простых двух слов ему действительно стало легче, даже рокот повторившегося грома вдалеке воспринимался рядом с ним совсем иначе. Кошмар выпустил вектора, будто почувствовав волну своей силы, но они все равно клонились ниже и сами собой, будто ища защиты, кольцами скрутились возле Ласта, не смея касаться, но прячась в его тени, нервно подрагивая изгибами и чувствительными кончиками, на которые лиловоглазый посмотрел с ласковым снисхождением, игнорируя вызов, брошенный взглядом их обладателя.
Ждал насмешки и был готов дать отпор.
Но вместо этого, робкий, но ровный вопрос…
— Можно коснуться, Найт? — ни тени шутки, лишь искреннее желание и даже не интерес вовсе, а стремление к контакту, без которого оба мучились, но о котором стоически молчали до абсурдного долгое время. Безмолвие и согласный кивок Мара выглядел… охотным. Ободряющая улыбка в ответ и высота ощущений в одно лишь касание. Фалангами к темной плоти: бережно и мягко погладив изгиб, что призывно прижался к костям в ответ, словно заинтересованный в нем. Нуждающийся так же сильно, как Найтмер теперь нуждался в воздухе, которого внезапно стало слишком мало.
Катастрофически.
Новое дрожание грома за холмами налившихся тьмой полей, и лоза инстинктивно завилась до чужого локтя, жмясь к теплу костей, не скрытых из-за того, что Ласт почти всегда носил майку, не стесняясь оголять жемчуг матовых костей, особенно перед Маром, рядом с которым ощущал безопасность, надёжность и отсутствие необходимости вообще что-то от него прятать, и дело было не только лишь в том, что тот мог прочесть книгу его эмоций за одно развертывание купола ауры. Он просто этого не хотел, мог быть собой, довериться и не думать о том, что это неуместно или глупо звучит, выглядит, ощущается.
— И всё же… пора спать, даже я уже устал за день, — зевнул Ласт, осторожно поглаживая вектор, который, ощутив, что его не отталкивают, стал путаться и пытаться влезть в просвет между локтевой и лучевой костью, щекоча этим до улыбки и короткого, довольного фырка розовоглазого.
— Ты прав… — коротко ответил Найтмер, радуясь возможности ничего не объяснять и поднимаясь с места. На столе остался недопитый чай, все ещё теплый, но никому больше не интересный, стоило двум монстрам выключить на веранде свет и удалиться в темноту прогретого печью дома, что делилась ей же на две комнаты. Минималистично, но крайне удобно и уютно, а заставленные стеллажами с книгами и журналами стены не смотрелись пустыми. Пахло чистым постельным бельем, деревом и немного дымом, напитавшим кирпич печной трубы, уходящей на чердак и крышу. По шиферу зашелестели капли дождя, приглушая собой далёкие звуки, тревожащие душу Кошмара, и он даже вздохнул с облегчением, действительно почувствовав, как клонит ко сну. Краткое пожелание спокойной ночи — каждый разошелся по комнатам. Ласт с наслаждением потянулся и завалился на разложенный диван, не в силах стереть с лица блаженную улыбку даже когда начал засыпать. Найтмер же долго сверлил взглядом занавешенные пятна мутных очертаний окон, ожидая, что там сверкнёт яркий всполох, но дождь размеренно крыл волнами белого шума, смывая сознание с берега в море снов. Ему даже казалось сквозь пелену сновидения, что действительно качает на волнах, мягко толкая водой теплой ночи, путавшейся с одеялом его деревянной кровати, с которой темными змеями расслабленно свисали лозы векторов.
Яркая вспышка рассекла тьму змеистой стрелой миллиона градусов, разрывая полотно воздуха и смешанного с ним ливня грохотом ударившей молнии. Найтмер широко распахнул глаз, побледневший до оттенков океанической глубины, заторможенно глядя на окна, за которыми изредка вспыхивали менее яркие и более далёкие зарницы пришедшей сюда бури. Новый глухой раскат, и лозы пугливо заползли под одеяло, прижимаясь к телу, которое инстинктивно сжалось калачиком, но стоило вновь громогласно ударить близкому разряду, до звона в ушах оглушительному, как Найтмер самым позорным образом закрыл ладонями лицо и сдавленно захныкал, теряя все нити мыслей и памяти от сковавшего холодом ужаса. И он бы совершенно точно разозлился бы, если бы знал, что Ласт этот стыдливый звук прекрасно слышал, будучи разбуженный грозой, но боясь не ее, а за Найта, что явно не мог терпеть ее до беспомощной дрожи. Хватило пары секунд, чтобы принять решение, и, услышав новый раскат небесной мощи, Ласт уверенно скинул с себя одеяло и отправился нарушать чужую территорию, в мгновение ока подойдя к кровати Кошмара в соседней комнате, ступая тихо и мягко. Опустившись на краешек постели, скелет осторожно коснулся плеча монстра, тут же отдергивая руку, словно боясь обжечь, когда тот взрогнул, отнял руки от лица и умоляюще вперился взглядом в потемневший вереск чужого. Лозы взметнулись над ним сердито извиваясь: это почти защита…
Трещавшая по швам капитуляция…
Ласт просто лег с ним рядом, безапелляционно и спокойно, глядя на него с бархатным спокойствием и накрывая его ладонь своей. В глазах — ни сомнений, ни сожалений, ни упрека. Очередной раскат грома после всполоха белизны, и Найтмер сдался, двигаясь назад, чтобы дать больше места, и стоило Ласту устроиться, как Мар просто уткнулся лицом в его грудь, сжался комочком, сдаваясь полностью и опуская вектора, которые, его волей или своей собственной, обняли более хрупкое тело, будто игрушку, ища защиты и тепла, способного прогнать все страхи. Так было легче. Так было проще. И шум дождя путался теперь с мерным стуком чужой души, таким спокойным и размеренным, но чуть учащенным из-за близости того, кого обладатель действительно любил и хотел защищать, даже если в любой другой момент, день или месяц был его слабее.
— Не бойся, Найти, я рядом, — Ласт обнял его в ответ, утыкаясь ртом в макушку и кутая их обоих в тепло одного на двоих одеяла, под которым чувствовал чужие кости на своих, такие теплые, что хотелось каждую расцеловать благодарностью за такое доверие и честность. И было стыдно за мысли о том, что Ласт был рад грозе, подарившей им мгновения близости, явно не дружеского толка, когда он, в порыве чувств, коротко поцеловал Кошмара в щеку, стоило тому поднять к нему голову. И никакого сопротивления… Лишь ответное движение, но уже для поимки более уверенного поцелуя, медленно-вопрошающего, будто во сне. Оттолкнет — не страшно, все растает вместе с искрами бриллиантов дождевых капель, как только выглянет солнце, но…
Не оттолкнул.
Прижался ближе, довольно промычал, запустив руки к основаниям векторов, чтобы мягко царапнуть эту живую тьму, которая от удовольствия складывалась дугами размашистых петель. А грохот новой стрелы небесной силы лишь пустил дрожь по черным костям, унимаемую тут же огладившей ладонью и более глубоким движением поцелуя, почти танцующим, на манер движения всего тела Ласта, каким был он весь. Гибким, податливым и немного хлестким, но с Найтмером даже терялся, ощущая сдержанный напор, невольно подбросивший шальную мысль: оборвись сейчас буря — Ласта бы подмяли под себя без всякого промедления. Лишь гроза держала на краю обрыва, позволяя наслаждаться неспешной лаской долго. Она отвлекала. Втягивала в калейдоскоп спокойных и тягучих мыслей, словно соприкасаясь ими. Найтмер буквально тёрся аурой о чужой разум, с жадностью впитывая каждую эмоцию и настойчиво вталкивал свои собственные, от которых самообладание Ласта покачнулось. С мягким рычанием он вмял собой Найтмера в мягкость матраса, накрыв собой и толкая темный череп, чтобы обнажить для себя шею, которую в темноте нашел на ощупь, сладко прикусывая под сдавленный стон того, кто уже почти не вспоминал о грозе, словно вся стихия переместилась внутрь него самого и теперь грохотала гулом души и собственного одобрительного рычания. Лозы не отказали себе в удовольствии проверить на чувствительность чужой позвоночник, чья белизна даже в темноте маячила изящным стержнем, и Найт не прогадал, ртом поймав звук чужого удовольствия, которое хотелось пить до дна. Переводя дыхание и чуть сбавляя обороты, Ласт остранился, глядя в омут большого глаза и улыбаясь тому, как мягко отражение его собственных мешалось внутри него.
