– Надеюсь, что ты не страдаешь клаустрофобией: из-за того что мы установили в аппарат, у тебя не будет места для свободного маневра. А затем нам придется заделать отверстие у твоих ног, ведь важно получить правильные измерения.

Сидя на выдвижном столе, Брисеида жестом прервала его, держа туфлю в руке, и посмотрела на Фрэнсиса. А тот осторожно продолжил:

– Мы будем находиться за стеклянной стеной, где компьютеры, опять же, чтобы не исказить измерения… Но у тебя с собой будет эта маленькая коробочка… для связи, – быстро добавил он, чувствуя, как помрачнел взгляд Брисеиды.

– Похоже на радионяню Жюля, которую использовали, когда он был маленьким.

– Верно, – подтвердил ее отец.

– Эта штука работает через раз, – недоверчиво заметила Брисеида. – И работала так еще одиннадцать лет назад…

– Мы все починили. Не волнуйся, Брисеида, все под контролем. И твой ремень тоже. Нужно снять ремень, а потом джемпер.

Она с неохотой подчинилась.

– А радионяня не исказит результаты измерений?

– Мы внесли в него необходимые изменения. Вот, отлично, теперь тебе нужно просто лечь. Ты замерзла, вся дрожишь. Боюсь, придется поторопиться.

– Нет, на самом деле я умираю от жары.

У нее поднялась температура. Она чувствовала себя слабой, ее разум был затуманен. Люсьен положил руку ей на лоб и, не отрывая от нее глаз, крикнул своему коллеге, который сидел у компьютеров:

– Фрэнсис! Нам нужно поторопиться!

– А потом ты обещаешь вернуться домой со мной, без всяких разговоров?

– Да, конечно.

– Поклянись.

– Клянусь.

– Хоть бы все получилось, – вздохнула Брисеида, ложась, – потому что это чертово пятно начинает действовать мне на нервы.

Жестом она показала Фрэнсису, который находился за стеклянной стеной, что она готова. Он нажал кнопку, и выдвижной стол медленно пополз в большую трубу.

– Погоди! – воскликнул Люсьен, прежде чем исчезнуть из поля ее зрения.

Выдвижной стол остановился, он взял ее за руку и склонился над трубой, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Я просто хотел сказать тебе… Прости, что не могу объяснить больше. Ты не сможешь понять. Тебе придется подождать и увидеть… результат своими глазами.

– Все хорошо, папа.

– Нет, я имею в виду… Надеюсь, что ты поймешь. Но я хочу, чтобы ты знала, что я искренне сожалею о том, что произошло за последние одиннадцать лет. И что я никогда не переставал думать о тебе.

– Хорошо.

Брисеида не понимала, что он имеет в виду. Выдвижной стол дрогнул и ожил. Она сосредоточила свое внимание на потолке аппарата МРТ, который медленно проплывал мимо менее чем в десяти сантиметрах от ее носа.

Выдвижной стол достиг дна цилиндра, и ее отец захлопнул перегородку. В полной темноте, которую рассеивали лишь несколько мигающих светодиодов, Брисеида начала думать, не совершила ли она какую-нибудь глупость. Как она могла быть уверена, что эти двое мужчин не сошли с ума? Что они не собирались оставить ее гнить в саркофаге? Стена была так близко к ее лицу, что испарения от ее дыхания возвращались и ласкали ее щеки. Была пятница. Она стала очень надеяться, что рабочая бригада будет заниматься ремонтом и в субботу.

– Все в порядке? – затрещал голос отца в радионяне, прижатой к ее плечу.

– Пойдет… Но я бы предпочла, чтобы эксперимент не длился слишком долго. Тут тесновато…

– Начнем прямо сейчас! Я буду считать до трех. На счет «три», не двигайся, понятно?

– Понятно!

– Один…

Ее сердце забилось быстрее.

– Два…

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. На долю секунды она представила, как ее мать, задыхаясь, входит в комнату и видит двух мужчин, склонившихся над безжизненным телом ее дочери.

– Три!

Внезапно посыпались искры, за которыми последовала сильная вспышка. Брисеида подняла голову и ударилась о стенку аппарата МРТ. Она выругалась.

– Брисеида! Я же просил тебя не двигаться!

– Ты не сказал мне, что будут вспышки! – запротестовала она, сердито ударяя кулаком по стенке. – Выпустите меня отсюда!

– Давайте попробуем еще раз!

Люсьен уже начал действовать, прежде чем она успела среагировать:

– Начинаем! Раз, два…

– Нет, подожди!

– Три!

Появилось слабое свечение, затем над ней пронесся поток воздуха. Вдруг три мощных электрических разряда пронзили ее плечо, и у нее перехватило дыхание. На несколько секунд тело перестало ей подчиняться.

– Невероятно! Невероятно! – воскликнул ее отец.

– Что невероятно? – сказала она, ее мышцы онемели.

– Все правильно! Невероятно!

– Папа? Папа!

– Брисеида? Ты меня слышишь?

– Да, я тебя слышу! Что происходит?

– Только один из приемников должен был обнаружить источник! Но шесть приемников из шести среагировали. Шесть! Это очень много! Нужно провести дополнительные тесты!

– Дополнительные?

– Мы должны немедленно начать снова, пока условия благоприятны!

– Папа, подожди, я не чувствую…

Но Люсьен уже начал обратный отсчет.

Брисеида закрыла глаза, как будто это могло что-то изменить, и ожидала следующего толчка, ее лицо было напряжено.

– …Три!

Ничего не произошло. Она немного подождала, прежде чем открыть глаза. Все по-прежнему. Она медленно подняла голову, увидела только кончики пальцев ног, расположенные чуть ниже мигающего светодиода. Она протянула руку и услышала только собственное дыхание и трение волос о стенку.

– Папа?

Ответа не последовало.

– Фрэнсис, Люсьен, вы здесь? – Тишина.

Теснота кабины не позволяла ей поднять руку к плечу, чтобы взять радионяню. Она попыталась сдвинуть ее подбородком. Сейчас нельзя потерять эту вещицу.

– Я думаю, ничего не получилось! – закричала она. – Я ничего не почувствовала! Мне тяжело здесь дышать! Вы можете меня вытащить?

Ничего, даже ни малейшего шума. Если устройство больше не работало, двое мужчин, конечно, заметили это. В любой момент они могли прийти и открыть ее.

– Эй, вытащите меня отсюда! – кричала она, теряя терпение и стуча по перегородке.

Прошла минута, бесконечная минута. Она прижала руки и ноги к стенке, чтобы продвинуться к выходу. В таком маленьком пространстве невозможно было разогнаться: она отталкивалась от перегородки всеми силами, которые были в ее ногах. Воздух заканчивался, а ее сердце бешено билось. Она не сможет пережить ни ночь, ни выходные в этом кошмарном саркофаге. Она толкалась снова и снова, извиваясь, как сумасшедшая. Паника нарастала, она больше не продержится ни минуты, она должна была выбраться, выбраться, выбраться!

Перегородка поддалась. Девушка судорожно выползла наружу.

Воздух, наконец-то! Из-за интенсивного света прожекторов ей пришлось прикрыть глаза.

– Папа! – крикнула она, все еще держа глаза прикрытыми.

Было холодно. Спотыкаясь, она дошла до своей сумки, отыскала кроссовки, джемпер и, моргая, направилась в компьютерный зал. Там никого не было.

– Люсьен?

Ее телефон разрядился. Время на часах остановилось. Она провела рукой по лбу, внезапно почувствовав, что ей очень жарко. Ее глаза жгло.

Она сделала несколько шагов, ее ноги были тяжелыми, лишенными сил. Все, что она могла видеть, было белым. Она остановилась, чтобы переждать дискомфорт, и земля ушла у нее из-под ног.

Брисеида старалась оставаться неподвижной как можно дольше. Она любила этот особый момент, когда можно притворяться бодрствующей, но в то же время купаться в магии сна. Быть у штурвала и плыть по воображаемому миру ночных грез… В подобные мгновения все было возможно.

Небольшой электрический импульс нарушил ее покой, за ним последовали другие, повторяющиеся через равные промежутки времени. Резким движением Брисеида прогнала назойливые мысли. Но невыносимый шум поселился в ее снах, где, похоже, был твердо намерен остаться. Развеселившись, Брисеида заметила, что этот шум перенял ритм ее сердца. О, непослушный обманщик!