– Мадемуазель, у меня нет времени на ваши глупости, – резко добавила учительница.

– Это не глупости, – запротестовала Брисеида. – Я прекрасно осознаю, что делаю.

У Брисеиды перед глазами учительница потрясла анкетой. На листе бумаги размашисто перечислялся ряд специальностей: юриспруденция, медицина, литература, экономика и многие другие, сопровождаемые длинными кодами.

Брисеида снова обратила свое внимание на покрасневшее лицо мадемуазель Пише: у нее защемило сердце.

– В списке нет подходящего кода, – объяснила Брисеида, выпрямившись на своем стуле.

– Как это понимать?

– Что я собираюсь сделать со своей жизнью, невозможно расписать. Вы не можете наклеить на мою жизнь ярлык и не можете оценить ее.

– Нет? – с сарказмом произнесла учительница.

– Нет.

Брисеида скрестила руки на груди, чтобы придать себе больше уверенности. Она не подпишет ордер на собственный арест. Конечно, она понимала, что это всего лишь опрос со стороны школьной администрации. Это ни к чему ее не обязывало. Но разве ее свобода не начиналась со свободы самовыражения? Разве она не должна протестовать против такого систематического расклеивания ярлыков на будущие поколения?

Да, безусловно должна.

– А что вы собираетесь делать, когда окончите школу?

Брисеида потеряла дар речи. Страшный вопрос. Как только в разговоре поднимался этот вопрос, ее скудные аргументы всегда распадались.

Сморщенные губы мадемуазель Пише слегка скривились. Она начинала терять терпение.

– Хорошо! Послушайте, мадемуазель Ричетти, – взорвалась она, – если вы хотите быть бродягой, то это ваша проблема, но по крайней мере имейте уважение и не тратьте наше время. Только представьте, что было бы, если бы мне пришлось учитывать чувства более чем двух тысяч учеников!

По комнате прокатилась волна веселого ропота. Учительница снова повернулась к своей аудитории. Ученики подняли головы, их ручки повисли в воздухе.

– Не так уж это и сложно – поставить галочку! У вас был целый год, чтобы подумать о своем будущем. Через три месяца будет уже слишком поздно. Учтите, не только у вас большие амбиции: мой пятилетний внук сказал мне вчера, что хочет стать межзвездным пиратом. Я сомневаюсь, что он найдет подходящий код!

По классу пронеслась волна шепота, раздался смех. Брисеида резко встала. Она надеялась, что на нее снизойдет внезапное вдохновение, но смогла лишь, заикаясь, сквозь стиснутые зубы произнести слова:

– Старая дура.

Мадемуазель Пише обернулась. Аликс начала громко жевать свою жвачку, но учительница, сосредоточившись на Брисеиде, ничего не сказала. Медленно грудь мадемуазель Пише наполнялась воздухом, а вместе с ней и конфетно-розовый пузырь Аликс.

Наступило ровно пять часов. Прозвенел звонок. Брисеида вздрогнула, и ее стул, который шатко стоял на ножках, потому что она встала слишком быстро, с громким треском упал назад.

Учительница издала небольшой возглас удивления, Аликс икнула, и пузырь лопнул ей в лицо. Мадемуазель Пише возмущенно подняла палец, но шум спешащих к выходу учеников уже заглушил ее голос.

– Она принесет вам свою анкету завтра, я обещаю, – заверила Аликс учительницу, приняв важный вид и потянув подругу за рукав, увлекая ее в водоворот учащихся, выплывающих в коридор, прежде чем она успела вставить свои десять копеек.

– Ты бы видела ее лицо! – смеялась Брисеида, выбегая во двор. – Когда я назвала ее «старой дурой», – расхохоталась она.

– Тебе следует быть с ней помягче, – улыбнулась Аликс, – она не создана для таких больших мечтателей, как ты, бедняжка. Такими темпами до конца года ее разорвет на куски.

– Ей нужно продержаться еще несколько месяцев. И в таком моем поведении тоже есть ее вина. Вот увидишь, она не намерена так просто сдаваться, уже завтра она возьмется за старое!

– Все наладится, когда ты вернешь ей свою анкету.

– Ты шутишь? Разумеется, я не отдам ей анкету.

– Она отправит тебя к директору.

– Пусть попробует, и тогда я объясню ему, как эта дура…

– Что ты ему скажешь? – перебила Аликс, надевая свои черные варежки.

Брисеида остановилась.

– В чем дело? Что я такого сказала?

– Брисеида, не стоит идти к директору школы и просить его, чтобы он надрал уши учительнице. Так же как и не стоит идти к президенту и просить его изменить мир. Мадемуазель Пише права: ты живешь в волшебной сказке.

– Но… Может быть, я этого и хочу, просто жить в сказке…

Аликс закатила глаза.

– Чего? – воскликнула Брисеида. – Ты предпочитаешь, чтобы мой мир разбился и…

– Неужели ты не можешь хотя бы раз притвориться, что принадлежишь этому миру? Ты не любительница играть со своей жизнью, уж я-то знаю.

– Я лишь намекаю на то, что за пределами этого списка может быть что-то еще…

– Возможно, что-то другое, да. Волшебная сказка – нет. – Брисеида выдавила из себя недоверчивую улыбку: – Ты покрываешь свое тело татуировками, делаешь пирсинг, но злишься на меня за то, что я пытаюсь выйти за рамки общества?

– Не нужно валить все в одну кучу, Брисеида. Мои потребности исходят из серьезных идеологических принципов, которые соответствуют современному социокультурному окружению. Мой жизненный принцип хорошо обдуман.

– Но мне нужно время, чтобы подумать!

– До каких пор? Никто и никогда не смог обеспечить себе хорошее будущее, оставаясь в Стране чудес. Вылезай из своего кокона, старушка, я не всегда буду рядом, чтобы защитить тебя. Серьезно, все, что тебе нужно, – это белый кролик!

– Но не…

– Выбирай для себя такую работу, которая тебя не напрягает и хорошо оплачивается, и тогда ты сможешь задать себе все вопросы, которые захочешь. Учеба – это долгий процесс, и ты не будешь вечно молодой. Все, что тебе нужно сделать, – это согласиться поступить куда-либо. Подумаешь, большое дело!

Прежде чем Брисеида успела ответить, Аликс полезла в сумку за анисовой палочкой. Она решила бросить курить несколько месяцев назад и каждый день сопротивлялась искушению выкурить хотя бы еще одну сигарету. Она притворилась, что зажигает кусочек дерева воображаемой зажигалкой, и с невозмутимым видом выпустила невидимый дым в лицо Брисеиды.

– Нужно пойти на компромисс, моя дорогая.

– Моя жизнь не будет состоять из компромиссов, – решительно ответила Брисеида.

И она повернулась на каблуках и зашагала прочь, спрятав ладони в рукава своего простого джемпера.

– У тебя не будет выбора, – сказала Аликс ей вслед. – Если ты хочешь выжить в этом мире, тебе придется адаптироваться!

Брисеида ускорилась. Ее пыльно-желтая сумка, висящая на плече, соприкасалась с джинсами при каждом шаге.

– Они ошибаются, а ты – нет, – повторяла она про себя, вышагивая по асфальту.

В своей волшебной сказке она бы стала настоящей героиней. У нее был выбор. У нее должен быть выбор.

И все-таки…

Погруженная в свои мысли, она даже не заметила, как вошла в парк. Что может искать восемнадцатилетняя девушка? Мир не нуждался в ней. Брисеиде было бы гораздо легче спасти мир, чем вписаться в него. Ах, вот бы вырваться из скуки, которая с каждым днем душила ее все сильнее, уничтожить, как дракон, свою ничтожную перспективу будущего! Ее жизнь была лишь чередой кодов, нот, цифр и останется такой навсегда…

Брисеида, задыхаясь, побежала через парк к детской площадке. Она не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы двигаться вперед или думать. Она бросила сумку на землю и прислонилась к сараю садовника, чтобы перевести дух. В соседней песочнице дети радостно играли в куличики.

Отчаяние захлестнуло ее, как прилив, и вскоре она обнаружила, что тонет в собственных страданиях, пытаясь найти спасательный круг.

Она звала на помощь:

– Пожалуйста, кем бы вы там ни были наверху, пусть со мной что-нибудь случится! Пусть что-нибудь изменится, что-нибудь необычное, я не смогу вынести эту жизнь без ист… Ай!

Брисеида готова поклясться: что-то ударило ее в затылок. Она огляделась вокруг, массируя шею и пытаясь отыскать того умника, который выбрал ее в качестве мишени. На крыше сарая сидел большой иссиня-черный кот и смотрел желтыми глазами на густую листву высоких деревьев.