(этому)
этой смертной скуке и депрессии. Такс, посмотрим, что тут у нас на тарелке. Таблетки… Надо их выпить, иначе они перестанут меня кормить. Картошка мясо… ничего такого, чем можно рисовать.
Эх, что-то подсказывает мне, что приведут ее именно в этот карцер. Ладно, тогда придется думать как эти двое и прибегнуть к радикальному, но доступному методу. Этот карцер, он не такой как все, каждая камера чем-то отличается. К примеру, из окошка этой торчит гвоздь. Надеюсь, достаточно острый.
========== 7.Изоляция вне карцера. ==========
Сегодня Инсанабили отбывала свое наказание на почетном месте за железной дверью карцера, а Штейн все смотрел в окно, бормотал себе что-то под нос и никого не слышал (кроме санитара, который влепил ему подзатыльник и повел к доктору). Другие пациенты решили прикрыть ее дверь, а после окончания сеанса пришел Джейсон, и вообще закрыл ее на ключ.
— А если она захочет выйти до отбоя, другие по нескольку раз в день бегают то в туалет, то за водой.
— Не мели ерунды, она и до этого почти не двигалась, а сейчас так вообще. Слышала, что сказал Картер? Все только усложняется, и она в скором времени должна умереть.
В этот день, она как и раньше лежала на своей койке и смотрела в потолок. Было только одно различие: раньше она не хотела выходить к другим больным, а теперь не могла.
Что-то больно кольнуло Зэд в сердце, как слезы Герды в сказке о снежной королеве. Она одна, заперта тут. Санитары просто ждут, пока она умрет, но ей не впервой.
Скажите, вам когда-нибудь доводилось видеть такую слабачку как Зэд? Каждую осень она непременно заболевала, и все это перерастало из обычной простуды в воспаление легких. Она вечно рыдала из-за содранных коленок и синяков: что в три года, что в десять лет, она никогда не могла помыть голову так, чтобы шампунь не попадал в глаза и не начинал щипать. Кто еще, как не маленькая Зед мог бы плакать по каждому пустяку и терять сознание от малейших ударов?
Так что когда она впала в кому никто не удивился.
Ее тело свело параличом, но мозг все еще работал. Каждый день она чувствовала, как маленькие клеточки ее тела постепенно умирают, но не хотела в это верить. Хэй, она ведь леди Зи — хрупкая и неуклюжая, как зомби (такую кличку ей дали одноклассники) и пускай она попала в такую ситуацию, но вскоре должна будет встать на ноги и все будет как прежде!
Однако больше она не вставала и свидетельством этому были ее родители. В те дни, которые Зэд называла ПОСЛЕДНИМИ, они стояли у ее кровати, уже даже не пытаясь погладить ее руку или поцеловать в лоб.
— Она умерла, дорогой, пора нам смириться с этим. Нужно отдать ее тело земле и оставить хоть немного денег для Анны.
— Я знаю, милая, старшей дочери мы уже не поможем, а так хоть у младшей будет достойная жизнь.
Зэд даже не знала, кто такая эта младшая и когда она успела появиться. Отец еще сомневался, мать, кажется, тоже, а потом они вышли из палаты и пропали навсегда.
В тот момент она была близка к чистилищу, но еще не вошла в него. Сначала медики отключили Зэд от аппарата, затем перевезли в морг. Она долго лежала там и четко помнила как холод сковывал тело, как тяжело было дышать, если она еще дышала (а не пыталась ожить).
Родители так и не объявились, тело отметили как неопознанное, после чего ее перевозили в машине. Кажется, кто-то упоминал название какой-то лечебницы, и бормотал что-то о крови. Это уже был извозчик душ.
А тогда она проснулась. Проснулась четко в тот момент, когда каталку перевезли через порог Красной Могилы. Ее наказание началось, и теперь это была совсем другая Зэд.
Она не чувствовала ни боли, ни страха, ни жара, ни холода. Из всех больных она единственная не бывала в карцере, ведь отправлять ее туда просто не было смысла. Все эти терапии и таблетки не имели над ней власти. Даже Инсанабили и 13-й не всегда могли сдержать в себе боль. Они тихо плакали в подушки или же кричали во все горло, как и полагается страждущим душам. А она оставалась сильной. Все стало таким скучным и бесцветным, но на смену отчаянию пришел покой и какой-то домашний уют. Все было по графику, все было привычно.
И вот теперь она умирает. Снова. Наверно, ее Чистилище подходит к концу, и теперь она попадет в ад или… разве у нее есть еще варианты? Во всяком случае, наказание близится к завершению, и есть только один способ его оборвать.
(смотрите-ка, кто это начал думать?!)
— Штейн, мать твою, иди сюда!
От такого резкого крика, да еще и с матом, пациенты по привычке выстроились в линию. Санитары за дверью лишь расхохотались и не стали разбираться.
Этот голос не был хорошо знаком никому из больных, конечно, у них были предположения, но чтоб это правда была…
— Я кому сказала, ты, изобретатель-недоучка!
Он таки подошел к ней, но в глазах не читалось никакой обиды.
— Да, Зед, ты что-то хотела?
— Я бегу с вами, с вами, слышали?
— Да, ну, в общем, ты почти всегда с нами.
— Из чистилища есть выход, понимаешь?
— И я говорил об этом много раз — ключ в наших руках, в нашем старании.
— Удача уже так близко…
Резко перед глазами поплыли красные пятна. С ней бывало такое раньше, когда она получала солнечные удары, но откуда здесь солнце?
— Эй, ей стало плохо, Джейсон, открой!
К пятнам добавился очень странный звук, похожий на писк. Было такое чувство, что сквозь уши протягивают шерстяную нитку, а по губам начало течь что-то с металлическим привкусом.
— Конечно, она сдохнет не сегодня так завтра.
— Помоги ей, кретин.
— Картер сказал…
— Что кровь больше не нужна?
Она слышала это, как голос с другой планеты, а тело начинало биться в судомах. Кто-то вколол ей что-то, и чувства начали отступать
(сиди смирно, маленькая дрянь, а ни то я раздавлю тебя, как таракана)
и пребывание Зэд в чистилище продлилось на неопределенное время.
========== 7.Изоляция. Неизлечимый рок. ==========
Еще один день здесь, ничего необычного. Это та самая камера, в которую ее чаще всего помещали. Кажется, в другие карцеры девушку садили только дважды. Один из них пропускал больше солнечного света, а в другом за оббивкой было окно. Ведь раньше здесь был обычный госпиталь и во всех карцерах были окна, да и сами карцеры исполняли роль обычных палат. Сейчас, естественно, окна заложили кирпичами, но того, кто попробует снять обшивку в третьем карцере, ждет приятный сюрприз.
После завтрака врачи начисто забыли про ее существование, что заставило Инсанабили улыбнуться. Она уселась под дверью и начала всматриваться в стену.
— Ну что, есть какая-то новая информация?
— Увы, есть.— Ответила одна из теней.
— Они сильно продвинулись в своих исследованиях, почти вернулись к тому месту, где закончили.
Улыбка мигом спала с лица.
— Что?! Как давно? Почему мне этого не сказали?
— Мы уже говорили тебе, что в тот день все сложилось наилучшим образом. Никто не умер, и ты должна быть этому рада.
— А кто сказал, что не рада? Просто времени порадоваться особо нет, вы и сами знаете.
— Ты уже сделала все что могла и Штейн тоже. Он уже понимает это, и все силы тратит на побег, ему это существо ни капли не интересно.
— Усыпить его уже не ваша задача, с этим справятся другие, а вы должны убираться отсюда, особенно ты.
— Другие? Мы что ли не несем ответственность за свои поступки?! — Это впервые она на них так сильно разозлилась. Вскочив с места, девушка накинулась на одну из теней, но влетела в стену.
— Они уже открыли тот замок, который поставил Штейн, теперь остался последний кусочек головоломки, и он спрятан в тебе. Если ты правда несешь ответственность за свои поступки, то должна убираться отсюда немедленно и унести эту тайну с собой в могилу.
Голоса теней стали затихать и звучать неразборчиво.
