Бывшая капитан рыцарей прокручивала в голове свою жизнь — довольно длительную по меркам воинов, которых почти в каждой битве могут лишить конечности или убить. Она даже вспомнила себя семнадцатилетнюю. У бедной девочки не было имения, состояния, родословной — она пришла к рыцарям ни с чем, и тогда гвардия дала ей честь и долг.

Эти две вещи девушка берегла, как самые дорогие сокровища, преумножала, и так было до тех пор, пока в сердце не осталось места для семьи, хобби, собственных желаний — только служба, прямо как в кодексе, она была тем идеальным рыцарем, к образу которого все стремятся, и в то же время недостижимой иконой — потому что никто не готов идти на столь кровавые жертвы ради идеала.

Жизни оставалось не так уж много — точно меньше, чем половина, даже меньше четверти, возможно. Теперь-то Луазире захотелось пожить для себя, увы, уже не получится — в конце концов она отвечает за двоих детей, нельзя отдавать их нянькам. Однако же этот долг можно выполнять с удовольствием, королева решила, что так и будет. Если будет вообще… Не жить, а радоваться жизни.

И вот показались первые лучи солнца. Темное небо стало серовато-голубым, а тогда начало окрашиваться в алые тона. Внутри правительницы что-то оборвалось: неужели, они все умрут? Ладно она — бывалая воительница, но Эллей и Сарина, они ведь даже не начинали жить, и только получили шанс на счастливое детство. Давно уже женщина так не волновалась, она даже ухватила за руку бывшего врага.

Вампир не обратил внимания, вообще никаких эмоций — медленно перевел взгляд с костра на горизонт, и продолжил думать о своем.

Часы, которые на самом деле были минутами, подошли к концу — постепенно розовые тона посветлели, а ярко-алый цвет небесного светила сменился золотым. Впрочем, так начинались все рассветы в Паладии, просто никто не предавал им значения.

— Теперь уже точно закончилось. — С облегчением сказала бывшая инквизиторша, а тогда добавила, неожиданно для себя, — Хвала роду Конзекрейтов, истребителям теней!

— Утро? — Спросил Эллей из-за спины.

— Это не сон, мы не дома. — Сказала Сарина. — Мама, а где папа, где дядя Терас?

— Боюсь, ни того ни другого здесь уже нет. — Ответила Луазира как можно мягче (голос бывалого командира все еще отдавал строгостью).

Новоиспеченная регентша подошла к своим детям, кинулась обнимать и целовать их, как никогда прежде — словно Юриан не подарил им годы на то, чтобы жить вместе. Лидер союза мысленно пожелал им удачи, а сам направился в сторону Запретного леса — правительница больше не нуждалась в охране.

Он был рад, что все это наконец-то закончилось, теперь надо было организовать большую молитву в храме Владыки, позвать туда всех градоправителей… Наверняка Чейнс попросит вернуть ему должность, и вампир согласиться — народ Альдегара нового лидера не признал, а старый скорее голову даст на отсечение, чем снова потеряет ключ.

Седига сделал жест, ставший привычным за последние несколько лет — положил руку туда, где на цепочке висел перстень с кровавым самоцветом. Рука сжалась в кулак, ухватив воздух, маг замер.

Пропало

Кольцо исчезло где-то по дороге. Быть может, когда он вел армию на храм, или в замке, во время телепортации, зацепилось за кусты в саду… Да где угодно оно могло быть! Возможно, это было наказание от Владыки — за то, что посмел поставить любовь выше долга, или просто случайность — и не такие вещи в бою терялись.

В тот миг что-то в едва живом сердце оборвалось, и уже ни на празднике, ни в другие дни Запретный лес не видел, как Седига Андегур улыбался.

========== Эпилог ==========

Шел 977 год эры Перемирия, политическая карта упала так, как не выпадала почти тысячу лет. Эльфы состояли в тесном союзе, их объединяла вражда с людьми. Лесные не могли простить убийство их землячки, и плевать, что сама она не желала помогать кузену — история сохранила только фрагменты, да и сами долгожители что-то позабывали, и причиной тому была далеко не магия. Темные узнали о воровстве клинка, хоть регентша и вернула оружие, неприятный осадок сделал свое дело.

Король Пиратов во всю разбойничал, водясь разве что со стимами. Раньше дедушка сдерживал внука, но три года назад он умер от болезни, теперь молодого Рагнара даже боги не могли усмирить.

Империя же держала перемирие с Запретным лесом, чего давно не случалось — у них наладились на удивление тесные отношения. Правителя некромантов часто видели во дворце людей, пока Луазира исполняла обязанности регента — он помогал с политикой, ровно до тех пор, пока двойняшкам не исполнилось шестнадцать, после чего словно забыл об их существовании, но всегда отвечал на письма.

Брат с сестрой правили самостоятельно с семнадцати лет — возраст их матери не позволял больше отдыхать, хотя по меркам других наследников они имели достаточно времени, чтобы обучиться азам дипломатии.

Сарина свои дни проводила среди рыцарей, вставала во главе войска, так же увлекалась судебными делами — могла приехать в любой город и просмотреть записи мэрии, или поприсутствовать на заседании. На ее счету было три расторгнутых помолвки, и все потому, что у женихов находились темные пятна в прошлом — даже малейшие нарушение закона вызывали ненависть со стороны королевы. Говорили, строгость девушка унаследовала от своего названого дяди Тераса, но на самом деле она уже давно его возненавидела.

Луазира приказала заточить Мадлен в темницу, над ее головой сверкала магическая сфера, не давая даже на секунду попасть в тень. За годы правления дочь не отменила приказа матери.

Эллей по характеру больше походил на отца. Он был одним из немногих королей, которым нравилось разбираться с бумажками и принимать поданных с утра до ночи. Однако, порой в нем вспыхивал боевой норов, что заставляло простолюдинов вспоминать прародителя нынешнего лидера, в основном с улыбкой, чего бы очень хотел полуэльф.

Жизнь шла своим чередом, относительно спокойно, хоть связи между несоюзными королевствами были оборваны и много семей-полукровок испытывали трудности, если сравнивать с мором и войнами — не так уж плохо.

В тот год один из воронов принес в столицу необычное письмо. Король и королева (что случалось очень редко, обычно писал один из них) просили лидера Вечного союза поучаствовать в ежегодном турнире, а то с одними людьми он не сильно отличался от обычных сражений. Седига согласился из вежливости, оставил дела Дагарону и прибыл за день до начала с небольшим отрядом воинов.

Многих людей удивило то, что вампир, посвятивший бессмертную жизнь магии, не проиграл ни единого боя. С другой стороны, он пережил ни одно поколение королей, если уж они научились обращаться со сталью, то он и подавно. Сдав клинок, лидер союза направился в шатер, в глубине души рад тому, что наконец-то вернется в Запретный лес.

— Ну-ка стой, воитель паршивый! — Этот голос прозвучал так, словно его окатили ледяной водой с ног до головы. — Думаешь, ты всесилен? Так сразись со мной, кровопийца!

Перед ним стоял рыцарь, но не в наряде гвардейца. Эмблема на доспехах принадлежала к одной из десятков провинций империи, коих сын ворона не помнил. Должно быть кто-то из наемников — такие следили за порядком на родных землях и обычно не уходили далеко.

Вызов на турнире — дело чести, а честь то немногое, что должно жить даже после смерти, так что пришлось снова выхватить оружие, хотя слова того юнца ничего не стоили. Он проиграл довольно быстро — не прошло и минуты. Молодые воины с завышенным самомнением — неприятная, однако довольно распространенная разновидность людей.

На этом неприятности не закончились. А ведь говорил ему когда-то учитель: «своими делами занимайся, к людям не лезь, все равно они ничему не научатся».

Перед таверной, где остановились вампир и его свита, появился еще один воин в доспехах. Подобно первому он кричал, требуя, чтобы враг вышел и принял честный бой. Андегур пообещал себе: больше никаких визитов в империю, пусть Чейнс и его товарищи играют с крестьянами, у правителя должны быть другие заботы.