– Ноги-руки работают, голова – нет, – отрапортовала Фритка, как только мы вошли внутрь.

– Много ты понимаешь! – рявкнул на неё доктор и достал из коробочки две маленькие блестящие бусины. – Светлейший Андор был милосерден и подарил тебе, Эвианна, уникальный ретранслятор мыслеречи. Иди сюда, я его на тебя надену…

– Ох ты ж, чудеса! – не удержалась от восклицания служанка и прикрыла рот ладонью, а я шагнула к старику.

Ирфан взял бусины в обе руки и одновременно приложил их к моим вискам. Лёгкий разряд, похожий на удар статического электричества, прошиб кожу.

– Ничего себе хреновина! Неужели сработает? – пророкотал на всю палату бас, озвучивая мои мысли, и я подпрыгнула на месте, а потом заорала: – Это что за ерунда?! Я так и буду разговаривать? Этот Сиятельный издевается? – продолжило громко и чётко выливаться в окружающее пространство все, о чём я думаю.

Опомнившись, я содрала бусины с висков и откинула на кровать.

Сказать, что Фритка и Ирфан были удивлены – ничего не сказать. Бедная служанка была в глубоком шоке. Она держалась одной рукой за стену, другой за сердце, а рот её беззвучно открывался и закрывался – бедолага, видимо, сама онемела от потрясения.

Во взгляде доктора читалось не только удивление, но и осуждение. Ну а как он хотел? Думал, девушки думают только то, что говорят? Как бы не так!

Кстати, о мыслях. Очень, очень опасный артефакт! Я так и спалиться могу в два счета! С этими бусинами надо думать очень осторожно и вообще надевать их стоит только в случае крайней необходимости.

– Не ожидал, Эвианна Лали, что ты умеешь так изъясняться. – Я пожала плечами и развела руками. – Я подправлю настройки и надену на тебя артефакт ещё раз…

Я принялась настраиваться на нужные мысли, чтобы, если вдруг что-то не так, думать о белой обезьяне…

– Она что, всё понимает? – наконец, и к Фритке вернулся дар речи.

Я не удержалась и, поиграв бровями, коварно ей улыбнулась – служанка опять схватилась за сердце.

– Конечно, понимает, – проворчал Ирфан, поднимая бусины с кровати.

Он покатал их между пальцами, что-то пошептал, а потом вновь приставил к моим вискам.

Но на этот раз я была готова.

– Я ничего не помню. Мне нужна помощь в адаптации. Вы не можете меня выкинуть без знаний о мироустройстве, – выдала я на этот раз писклявым женским голосом и поморщилась, – я даже не знаю, умею ли читать. Не понимаю свою роль в обществе. Лишена представления, как живут в этом Нижнем городе…

– Что с ней, сияющий Ирфан? – завопила Фритка. – Откуда она такие слова знает, тем более, если ничего не помнит?

Я тут же содрала с себя артефакты, чтобы не выдать в эфир лишнее.

А ведь я эту Эвианну совсем не знаю. Может, она была глупенькой, как рыбка. Что-то я не подумала об этом.

– Издержки выгорания. Ещё и не такое бывает, – принялся доктор объяснять странности не столько Фритке и мне, сколько себе – мне так показалось. – Я специально читал ночью справочники по потухшим и наткнулся на занятные случаи. Один двуликий сияющий, потухнув, принял вторую звериную ипостась и так в ней и остался.

– Ох, ты ж, батюшки! Страсти-то какие! – бедная служанка, у неё прямо день открытий сегодня.

– Это ещё что! А одна потухшая в момент затухания перенеслась в загробный мир, где общалась с самим Мраком, а потом вернулась. Но с тех пор стала выдавать лишь пугающие пророчества… Кстати, Эвианна, ты не переносилась в загробный мир?

Я помотала головой, хотя случай и был чем-то схож с моим.

– И что теперь с ней, такой умной, делать? – забеспокоилась Фритка.

– А ничего. Книги я ей дам, а ты иди собирать вещи. Завтра утром вас спустят в Нижний город. Эвианна здорова, и делать ей больше в Верхнем городе нечего.

Служанка развернулась и, бормоча что-то недовольное себе под нос, унеслась.

– Почему ты постоянно снимаешь артефакт, Эвианна? – обратился ко мне Ирфан, как только за ней закрылась дверь.

Я приставила к вискам бусины, настроившись на нужную волну, а потом ответила:

– Чтобы некоторые мои мысли остались при мне.

– Недоразуменьице! Прости, не объяснил. Ретранслятор не озвучивает все до единой мысли, он передаёт лишь то, что ты хотела бы сказать вслух.

– Да? – сказала я подаренным мне голосом, а про себя подумала: так это ж отлично!

И… артефакт промолчал. Я выдохнула с облегчением.

– Я сейчас принесу тебе книги и оставлю одну до утра. Обед и ужин тебе принесут. Подумай хорошенько, может, тебе ещё что-то надо?

– Нет, спасибо. Ничего не надо, – подумав, я отпустила доктора – что я могла у него попросить?

Интересно, чего он от меня ждал? Проверял мою память? Думал, что я помню индейца и захочу ему что-то передать? Ладно, не важно. Пусть книжки несёт! А то я просто невероятно жажду знаний.

А ещё хочу есть. Впервые желудок дал о себе знать, спев аллилуйю голоду. Интересно, скоро меня накормят?

Не успела я поругать «заботливых» родственников за то, что даже передачку никакую больной не принесли – даже попить ничего, а пить, по закону подлости, захотелось страшно, – как дверь открылась, и дама в белом халате, надетом поверх длинного серого платья, и в белом чепчике ввезла в палату тележку с ароматными блюдами.

К моему величайшему счастью, мясо тут было мясом, овощи овощами, а фрукты фруктами. То есть они, может, и отличались от наших названиями и формами, но сути своей не поменяли. Поэтому обед я определила как куриный бульон с зеленью, тефтели с коричневым рисом и подливой, овощной салат с заправкой и морс из ягод.

Помощница Ирфана накрыла на стол, пожелала мне приятного аппетита и удалилась.

Я же накинулась на еду, как будто неделю не ела. А может, и не ела? Я же не знаю, сколько без сознания провалялась.

Вкус у блюд был немного непривычный, но вполне съедобный. Покончив с последним кусочком тефтеля, я сыто потянулась и зевнула. После обеда страшно захотелось спать. Ну я и не стала себе в этом отказывать.

Разбудили меня тихие шаги – это помощница Ирфана принесла книги. Она положила их на тумбочку стопкой и потрогала ладонью мой лоб.

– Как чувствуешь себя, Эвианна? – заботливо спросила.

– Хорошо, – ответила я и вздрогнула от звука чужого голоса.

Я действительно чувствовала себя лучше, чем до обеда.

– Сияющий Ирфан передал тебе книги и блокнот с писателем, – я глянула на тонкую белую книжицу и длинную палку, похожую на карандаш. – Нужно что-то ещё?

Я нашла взглядом стол, убедилась, что графин с морсом и тарелка с фруктами на нём стоят.

– Нет, ничего не надо, – отказалась я и, как только дама вышла, ухватилась за верхнюю книжку.

Ею оказался какой-то детский учебник. Прямо совсем для малышей лет четырёх-пяти с объяснениями элементарных вещей. То, что надо!

Самое главное, что выяснила первым делом – я умею читать. Благодаря этому, изучив книгу от корки до корки, я узнала: этот мир называется Эри; империя, где я нахожусь – Опс; правят ею всемогущие Сиятельные лорды – сильнейшие маги, как я поняла. Поклоняются в Опсе Светилу – а то блестящее Солнце, которое я видела – его типа глаз. Радуги – посылаемая на Эри благодать – магическая энергия. Ночью Светило дневной глаз закрывает, но открывает другой – тусклый глаз – Луну по-нашему. А звёзды – это окна в домах детей Светилы. Ещё в книге были нарисованы часы – точь-в-точь как наши. Соответственно, и день здесь длился двадцать четыре часа.

Деньги назывались лучи и блёстки. Лучи – крупные бумажные купюры, а блёстки – мелочь. Я не знала, дадут ли мне эти книги с собой, но предполагала, что блокнот с карандашом доктор дал мне не просто так, а для конспекта. Поэтому попробовала его сделать, но выяснилось, что писать я не умею.

Задумалась. Тут определённо прослеживалась тенденция: понимаю, но не говорю, читаю, но не пишу… О чем это говорит? О каком-то дисбалансе. Как будто в мозг знания вложили, а синхронизировать с артикуляцией и мелкой моторикой забыли. Ведь хожу я и двигаю руками нормально. Вероятно, потому что обитатели Эри делают это так же, как и люди. А вот писала и говорила Эвианна совсем не как Анна, поэтому и произошёл сбой.