Бхадрасал ходил между будущими воинами и делал короткие, отрывистые замечания, обращаясь к тем, кто сражался из рук вон скверно. Калки послала тёплый взгляд сыну и снова обратилась к Шипре.

— Сам генерал армии обещал помочь ему стать лучше, и мой сын непременно выучится обращаться с мечом!

Шипра тяжело вздохнула. Приняв решение просить жену Джагат Джалы о помощи, она ожидала, что Калки либо сразу откажет ей, и тогда придуманный план на ходу придётся менять, либо её вскоре увезут из Паталипутры, удовлетворив слёзную мольбу. Однако Шипре и в голову не приходило, что ради достижения желаемого ей придётся выложить всю правду несостоявшейся свекрови. Теперь другого выхода не оставалось… Или она объяснит, почему не желает замуж за кого-либо, включая Мартанда, либо оскорблённая Калки откажется ей помогать и сейчас, и впредь.

— Я не выношу мужских прикосновений. Даже думать о них не могу, — Шипра зажмурилась, и по её щекам градом покатились слёзы. — Я была влюблена в раджкумари Дурдхару с детства, но с годами поняла, что навсегда останусь для неё всего лишь служанкой и безмолвной шкатулкой для хранения секретов. Никогда она не взглянет на меня как на возлюбленную! Теперь она и вовсе уехала куда-то, а мне ни словечка не сказала и не оставила письма. Я для неё никто, а, значит, и мне нечего делать в столице. Умоляю, дэви, увезите меня подальше в какую-нибудь глушь, чтобы все забыли обо мне! — ноги Шипры подкосились, и она рухнула на землю, закрывая лицо руками.

Сострадание переполнило сердце Калки. Всё сказанное Шипрой было так ей знакомо — односторонняя любовь, отвержение, одиночество… Она опустилась на корточки и погладила Шипру по голове.

— Не плачь. Ты была полностью откровенна со мной, и я это ценю. Я возьму тебя к себе, если ты просишь, и ты будешь выполнять совсем несложную работу в моих личных покоях — приносить для меня утром свежие цветы, вытирать пыль, менять бельё на ложе, помогать мне делать причёски и надевать сари… У меня есть одна такая служанка, а я скажу мужу, что она не справляется, и ей нужна помощь. В этом Джагат Джала мне точно не откажет. Но что скажет твоя мать? Ведь, по твоим словам, она рассчитывала на замужество! А стать служанкой жены управляющего после того, как ты уже прислуживала царевне Дурдхаре — не такая уж завидная участь.

— Но я скажу, что сама этого желаю! — Шипра мигом воспрянула духом, увидев, что Калки на её стороне. — Я брошусь в ноги самраджу и попрошу отпустить меня с вами. Если он согласится, — а самрадж благоволит ко мне, — то мама не посмеет отказать.

— И всё-таки жаль, что ты не можешь стать моей невесткой, — Калки печально смотрела на Шипру, столь приглянувшуюся ей. — Теперь мне снова придётся искать кого-то для Мартанда. И теперь, видят боги, я желаю найти девушку, похожую на тебя!

— Разве Мартанд сам не способен найти себе возлюбленную? — удивилась Шипра. — Зачем навязывать ему кого-то? — и тут же, испугавшись своей дерзости, быстро опустила голову. — Простите! Я не имела права говорить с вами так…

Но Калки ничуть не рассердилась.

— Мартанд робеет перед девушками. Не может даже слова им сказать, — неожиданно призналась она. — Если ему кто-то нравится, он рассказывает о своих чувствах не им, а мне. Потому я и говорю, что, наверное, вынуждена буду сватать ему кого-то…

— Он настолько робкий? — Шипра рассмеялась, но тут же одёрнула сама себя и подавила смех.

— Весь в меня, — Калки почувствовала, как начинают полыхать щёки, хотя причин для такой странности, творящейся с ней, она не находила. — Лучше бы, наверное, родился девушкой, так было бы проще.

— Нисколько, — Шипра вдруг осмелела, ощущая себя всё более непринуждённо рядом с Калки. — Взять, к примеру, меня. Мама измучилась, пытаясь найти мне супруга, а я прячусь от всех женихов. Теперь и вовсе сбежать подальше тайком надумала. Разве маме со мной проще, чем вам с Мартандом?

— Пожалуй, нет, — согласилась Калки и вдруг протянула руку Шипре. — Называй меня на «ты» и по имени, когда мы одни. Ненавижу быть «госпожой» для кого-то. Давай станем подругами?

Шипра широко улыбнулась.

— Я очень постараюсь стать вашей… То есть, твоей подругой, Калки!

Свадьба Муры и Дургама произошла так же стремительно, как и бракосочетание самраджа Дхана Нанда, Говишанаки и Бхутапалы. Справедливо решив, что праздничная церемония для бывшей служанки и брата управляющего не должна быть роскошнее, чем его собственная, Дхана Нанд ограничился приглашением нескольких гостей, гирляндами из бархатцев и гибискуса и тем же самым престарелым брамином, который уже однажды взял на душу грех соединения узами любви трёх пар мужчин. Правда, о страшной адхарме, содеянной им по приказу царя, несчастный брамин до сих пор не ведал, да и сейчас не осознавал, что творит неправедное.

Старику не сообщили, что зрелый, солидный с виду жених успел в молодости побывать мужем огромного количества девиц, вдов, наложниц и храмовых танцовщиц, а невеста похоронила первого супруга, причём в промежутке между свадьбами успела согрешить с замужней дэви, находившейся сейчас со своим сыном и служанкой среди гостей. Возможно, если бы брамин узнал всё это, он бы скончался на месте от сердечного приступа, но Дхана Нанд по-своему любил старика и, исходя из естественного желания сохранить в нём дыхание жизни, правды ему не сказал.

Всё время, пока длилась свадьба, Калки стояла возле стены зала, почти не дыша, кусая от ревности губы и судорожно хватаясь за руку Шипры. Дочь Даймы успевала и поддерживать госпожу, и внимательно наблюдать за страстными взглядами, бросаемыми Калки на Муру. И чем дольше Шипра наблюдала за происходящим на её глазах, тем крепче в ней прорастала уверенность, что сами боги послали ей дэви Калки, когда она уже совершенно отчаялась встретить родственную душу.

 — Ах ты негодная! — льняная верёвка снова взвилась в воздух и опустилась на спину Шипры. — Получи! Неблагодарная! И как только посмела сотворить такое за моей спиной?! Я тебя отправила мужа искать, а ты что устроила?! Даже самраджа обманула, сказав ему, будто я не против твоей выходки! Обманщица! Чандрагупту бы тебе в мужья!

Шипра пыталась вжаться в угол комнаты, закрываясь от рассвирепевшей матери обеими руками, но верёвка опускалась на её спину, бока и плечи снова и снова, рисуя на обнажённых участках кожи багровые кресты.

— А ну прекратить немедленно!

Уже замахнувшаяся верёвкой Дайма вздрогнула и обернулась. Возле отдёрнутой в сторону занавеси, разделявшей комнату Шипры пополам, стояла дэви Калки, и выражение её лица было таким, что на миг и Дайма, и её дочь утратили дар речи.

— Эту девушку, — с силой вырвав верёвку из рук Даймы, гневно выпалила Калки, — теперь имею право наказывать только я или самрадж Дхана Нанд! И никто больше.

— Я её мать! — Дайма выпрямилась во весь рост и с не меньшим гневом посмотрела на Калки. — Кому бы эта неблагодарная ни продалась в услужение против моей воли, я навсегда останусь её матерью и буду иметь право наказывать её.

— Когда девушка выходит замуж, то воля её мужа становится превыше воли родителей, — отрезала Калки. — Точно так же происходит, когда девушка выходит из родного дома, чтобы поступить в услужение. Воля её хозяина становится превыше воли матери и отца. Я отныне её хозяйка, и я приказываю вам не сметь трогать ту, которая с сегодняшнего дня принадлежит мне!

Глаза Калки сверкали так яростно, что Дайма вдруг отступила. Её решимость угасла.

— Хорошо же, — прошипела она, переводя взгляд с Калки на Шипру, — но тогда я вот что скажу: раз вы считаете её полностью своей, тогда забирайте отсюда. Видеть её не желаю! Пусть отныне живёт в ваших покоях или во дворце Джагат Джалы. С этого дня у меня остался только сын, а дочери больше нет.

Шипра открыла рот, будто желая возразить, но потом передумала и просто подошла к Калки.

— Идёмте, госпожа? — тихо спросила она.

Калки кивнула.